Источник — страница 242 из 420

Клиент видел только маленькую головку со светлыми каштановыми волосами и пару тонких, проворных рук.On foggy evenings, under a gas lantern on a street corner, nobody noticed the slender figure leaning against a lamppost, the aristocrat of the Middle Ages, the timeless patrician whose every instinct cried that he should command, whose swift brain told him why he had the right to do so, the feudal baron created to rule - but born to sweep floors and take orders.В туманные вечера при свете газовых ламп на перекрёстках никто не замечал стройной фигуры мальчика, прислонившегося к фонарному столбу, аристократа средних веков, бессмертного патриция, каждая клеточка тела которого кричала о том, что он рождён, чтобы отдавать приказы. Его быстрый ум говорил ему, почему у него есть право на это. Но он, барон-феодал, созданный для власти, рождён мыть полы и выполнять приказы.He had taught himself to read and write at the age of five, by asking questions.В возрасте пяти лет он сам научился читать и писать, задавая вопросы.He read everything he found.Он читал всё, что ему попадалось под руку.He could not tolerate the inexplicable.Он выходил из себя, если чего-то не понимал.He had to understand anything known to anyone.Он должен был понимать всё, что кто-либо знал.The emblem of his childhood - the coat-of-arms he devised for himself in place of the one lost for him centuries ago - was the question mark.Эмблемой его детства, гербом, который он придумал для себя вместо утерянного столетия назад, был знак вопроса.No one ever needed to explain anything to him twice.Ему не нужно было объяснять что-либо дважды.He learned his first mathematics from the engineers laying sewer pipes.Он усвоил основы математики от инженеров, прокладывавших канализационные трубы.He learned geography from the sailors on the waterfront.Он узнал о географии от моряков на побережье.He learned civics from the politicians at a local club that was a gangsters' hangout.Он познакомился с общественным устройством благодаря политиканам местного клуба, который был гангстерским притоном.He had never gone to church or to school.Он никогда не был ни в церкви, ни в школе.He was twelve when he walked into a church.Ему было двенадцать, когда он однажды зашёл в церковь.He listened to a sermon on patience and humility.Он прослушал проповедь о терпении и покорности.
He never came back.Больше он в церковь не ходил.
He was thirteen when he decided to see what education was like and enrolled at a public school.Ему было тринадцать, когда он решил взглянуть, что такое образование, и записался в начальную школу.
His father said nothing about this decision, as he said nothing whenever Gail came home battered after a gang fight.Его отец ничего не сказал, как не говорил ничего, когда Гейл, весь избитый, возвращался домой после уличных драк.
During his first week at school the teacher called on Gail Wynand constantly - it was sheer pleasure to her, because he always knew the answers.В течение первой недели учительница постоянно вызывала к доске Гейла Винанда - для неё это было наслаждением, потому что он всегда знал ответ.
When he trusted his superiors and their purpose, he obeyed like a Spartan, imposing on himself the kind of discipline he demanded of his own subjects in the gang.Если он верил тем, кто был выше его, и их целям, то подчинялся, как спартанец, заставляя себя следовать правилам дисциплины, которых требовал от собственных подчинённых в банде.
But the force of his will was wasted: within a week he saw that he needed no effort to be first in the class.Но сила его воли была растрачена понапрасну -через неделю он понял, что ему не нужно усилий, чтобы быть первым в классе.
After a month the teacher stopped noticing his presence; it seemed pointless, he always knew his lesson and she had to concentrate on the slower, duller children.Через месяц учительница перестала замечать его присутствие в классе, это оказалось ненужным, он по-прежнему всегда знал урок, и она могла перенести своё внимание на более слабых, медленнее соображающих детей.
He sat, unflinching, through hours that dragged like chains, while the teacher repeated and chewed and rechewed, sweating to force some spark of intellect from vacant eyes and mumbling voices.Он сидел, откинувшись назад, часами, которые разматывались, как цепь, в то время как учительница повторяла, разжёвывала снова и снова, потея от усилия выбить хоть искру интеллекта из пустых глаз и бормочущих голосов.
At the end of two months, reviewing the rudiments of history which she had tried to pound into her class, the teacher asked:В конце второго месяца, делая обзор тех обрывков истории, которые она пыталась вбить в своих учеников, учительница спросила:
"And how many original states were there in the Union?"- Из скольких штатов состоял первоначально Союз?
No hands were raised.Не поднялась ни одна рука.
Then Gail Wynand's arm went up.Потом поднял руку Гейл Винанд.
The teacher nodded to him.Учительница кивнула ему.
He rose.Он поднялся.
"Why," he asked, "should I swill everything down ten times?- Почему, - спросил он, - я должен выслушивать одно и то же десять раз?
I know all that."Я всё это знаю.
"You are not the only one in the class," said the teacher.- Но ты не единственный ученик в классе, -ответила учительница.
He uttered an expression that struck her white and made her blush fifteen minutes later, when she grasped it fully.Он произнёс нечто такое, что заставило её побелеть, а через пятнадцать минут, когда она поняла наконец всё, и покраснеть.

Оглавление

К карточке книги

He walked to the door.Он пошёл к двери.
On the threshold he turned to add:На пороге обернулся и добавил:
"Oh yes.- Ах да.
There were thirteen original states."Первоначально Союз составили тринадцать штатов.
That was the last of his formal education.Так окончилось его официальное образование.
There were people in Hell's Kitchen who never ventured beyond its boundaries, and others who seldom stepped out of the tenement in which they were born.В Адской Кухне жили люди, никогда не переступавшие её границ, были и другие - они редко выходили даже за пределы дома, в котором родились.
But Gail Wynand often went for a walk through the best streets of the city.Но Гейл Винанд часто прогуливался по лучшим улицам города.
He felt no bitterness against the world of wealth, no envy and no fear.Он не чувствовал горечи от созерцания мира богатых, он был свободен от чувства зависти или страха.
He was simply curious and he felt at home on Fifth Avenue, just as anywhere else.Ему было просто любопытно. И он чувствовал себя дома как на Пятой авеню, так и в любом другом месте.
He walked past the stately mansions, his hands in his pockets, his toes sticking out of flat-soled shoes.Он прогуливался мимо роскошных особняков, заложив руки в карманы, пальцы выпирали из его башмаков на тонкой подошве.
People glared at him, but it had no effect.Прохожие глазели на него, но он их не замечал.
He passed by and left behind him the feeling that he belonged on this street and they didn't.Он проходил, оставляя за собой ощущение, что эта улица создана для него, а не для них.
He wanted nothing, for the time being, except to understand.Пока он ничего не хотел - только понять.
He wanted to know what made these people different from those in his neighborhood.Он старался понять, что отличало этих людей от тех, среди кого он жил.
It was not the clothes, the carriages or the banks that caught his notice; it was the books.Его взгляд не останавливался на одежде, машинах или банках, он видел только книги.
People in his neighborhood had clothes, horse wagons and money; degrees were inessential; but they did not read books.У людей, окружавших его, были одежда, экипажи и деньги, степень их богатства была несущественна; но они не читали книг.
He decided to learn what was read by the people on Fifth Avenue.Он решил узнать, что читают обитатели Пятой авеню.
One day, he saw a lady waiting in a carriage at the curb; he knew she was a lady - his judgment on such matters was more acute than the discrimination of the Social Register; she was reading a book.Однажды он увидел читавшую книгу леди, которая ожидала кого-то в карете на углу; он сразу понял, что это настоящая леди, его суждения в таких делах были более точны, чем "Светский альманах".
He leaped to the steps of the carriage, snatched the book and ran away.Он прыгнул на подножку кареты, схватил книгу и убежал.
It would have taken swifter, slimmer men than the cops to catch him.Чтобы поймать его, нужны были более проворные и менее толстые люди, чем полицейские.