Источник — Айн Рэнд — страница 285 читать онлайн бесплатно

Это драматургия, которая зависит от того, с чем зрители приходят в театр.If you are one of those literal-minded people, with a dry soul and a limited imagination, it is not for you.Если вы человек с пустой душой и жалким воображением, она не для вас.But if you are a real human being with a big, big heart full of laughter, who has preserved the uncorrupted capacity of his childhood for pure emotion - you will find it an unforgettable experience."Но если вы настоящая личность с огромным, полным чувства сердцем, если вы сохранили детскую чистоту и непосредственность восприятия, нас ждут незабываемые переживания."Except as ye become as little children ye shall not enter the Kingdom of Heaven," said Ellsworth Toohey.- "Если не обратитесь и не будете как дети, не войдёте в Царство Небесное", - сказал Эллсворт Тухи."Thanks, Ellsworth," said Jules Fougler.- Спасибо, Эллсворт, - сказал Жюль Фауглер."That will be the lead of my review."- Этими словами я начну свою рецензию на спектакль.Keating looked at Ike, at the others, his eyes eager.Китинг с напряжённым вниманием следил за Айком и остальными.They all seemed remote and pure, far above him in the safety of their knowledge, but their faces had hints of smiling warmth, a benevolent invitation extended downward.Как далеки они были от обыденности, как бескорыстны в своих интересах, как уверены в своей жизненной позиции! Ему было далеко до них, но они тепло улыбались ему, пусть сверху вниз, но доброжелательно, не выталкивая из своего круга.Keating drank the sense of their greatness, that spiritual food he sought in common here, and felt himself rising through them.Китинга наполняло ощущение их величия, у них он получал духовную пищу, за которой пришёл, с ними его душа взмывала ввысь.They saw their greatness made real by him.А его присутствие заставило их ощутить своё собственное величие.A circuit was established in the room and the circle closed.Их объединял ток духовной близости, замыкая в единый круг всех.Everybody was conscious of that, except Peter Keating.И это сознавали все, кроме Питера Китинга.

Ellsworth Toohey came out in support of the cause of modern architecture.	Эллсворт Тухи выступил в защиту современной архитектуры.
In the past ten years, while most of the new residences continued to be built as faithful historical copies, the principles of Henry Cameron had won the field of commercial structures: the factories, the office buildings, the skyscrapers.	В последние десять лет, несмотря на то, что большая часть жилых строений по-прежнему следовала традициям, копируя наследие былых времён, в коммерческом строительстве - заводы, учреждения, небоскрёбы - победил принцип Генри Камерона.
It was a pale, distorted victory; a reluctant compromise that consisted of omitting columns and pediments, allowing a few stretches of wall to remain naked, apologizing for a shape - good through accident - by finishing it off with an edge of simplified Grecian volutes.	Победа была не явной, половинчатой -вынужденный компромисс, в результате которого исчезли колонны и стилобаты, а второстепенные участки стен утратили декор и, словно извиняясь за свою удачную - безусловно, по чистой случайности - форму, завершались упрощёнными греческими волютами.
Many stole Cameron's forms; few understood his thinking.	Многие компилировали идеи Камерона, но немногие их усвоили.
The sole part of his argument irresistible to the owners of new structures was financial economy; he won to that extent.	Из всего его наследия неотразимо действовал только один аргумент - экономия денег. Здесь Камерон победил безоговорочно.
In the countries of Europe, most prominently in Germany, a new school of building had been growing for a long time: it consisted of putting up four walls and a flat top over them, with a few openings.	В странах Европы, особенно в Германии, уже давно вызревала новая архитектурная школа, идеей которой было поставить четыре стены, накрыть их сверху плоской крышей и снабдить несколькими отверстиями.
This was called new architecture.	Это называлось архитектурой модернизма.
The freedom from arbitrary rules, for which Cameron had fought, the freedom that imposed a great new responsibility on the creative builder, became mere elimination of all effort, even the effort of mastering historical styles. It became a rigid set of new rules -the discipline of conscious incompetence, creative poverty made into a system, mediocrity boastfully confessed.	Свобода от догм, за которую сражался Камерон, свобода, которая на творчески мыслящего архитектора накладывала громадную ответственность, обернулась тут отказом от всяких созидательных усилий, даже от попытки усвоить традиции. Она выдала жёсткий набор новых предписаний - сознательное подчинение некомпетентности и творческой импотенции. Бездарность превратили в систему и похвалялись собственным убожеством.
"A building creates its own beauty, and its ornament is derived from the rules of its theme and its structure," Cameron had said.	"Здание творит собственную красоту, его декор -производная от темы и структуры сооружения", -говорил Камерон.
"A building needs no beauty, no ornament and no theme," said the new architects.	"Зданию не нужны ни красота, ни декор, ни тема", - утверждали новые архитекторы.
It was safe to say it.	Говорить так было безопасно.
Cameron and a few men had broken the path and paved it with their lives.	Камерон и горстка других мастеров проложили путь и вымостили его своей жизнью.

Other men, of whom there were greater numbers, the men who had been safe in copying the Parthenon, saw the danger and found a way to security: to walk Cameron's path and make it lead them to a new Parthenon, an easier Parthenon in the shape of a packing crate of glass and concrete.	Другие, и имя им было легион, люди, которые ничтоже сумняшеся копировали Парфенон, усмотрели в новых идеях опасность для себя, но отыскали удобный выход: воспользоваться путём, указанным Камероном, и создать новый Парфенон, в форме громадного ящика из стекла и бетона.
The palm tree had broken through; the fungus came to feed on it, to deform it, to hide it, to pull it back into the common jungle.	Сломалось древо искусства, и на нём поселились мхи и лишайники, гниль и плесень, и стало оно безобразным и потеряло свою красоту. Но стало таким же, как и всё в джунглях.
The jungle found its words.	И джунгли обрели голос.
In "One Small Voice," subtitled "I Swim with the Current," Ellsworth Toohey wrote:	Эллсворт Тухи писал в рубрике "Вполголоса" в статье под заголовком "Плыть вместе с потоком":
"We have hesitated for a long time to acknowledge the powerful phenomenon known as Modern Architecture.	"Мы долгое время сомневались, признавать ли существование феномена, известного как архитектура модернизма.
Such caution is requisite in anyone who stands in the position of mentor to the public taste.	Осторожность такого рода - необходимое качество для того, кто выступает в роли законодателя общественного вкуса.
Too often, isolated manifestations of anomaly can be mistaken for a broad popular movement, and one should be careful not to ascribe to them a significance they do not deserve.	Как часто отдельные проявления, аномалии ошибочно принимались за массовое движение, и требуется осмотрительность, чтобы не приписать им значимость, которой они не заслуживают.
But Modern Architecture has stood the test of time, has answered a demand of the masses, and we are glad to salute it.	Но архитектура модернизма выдержала испытание временем, она отвечает запросам масс, и мы рады отдать ей должное.
"It is not amiss to offer a measure of recognition to the pioneers of this movement, such as the late Henry Cameron.	Уместно вспомнить пионеров этого движения, таких, как покойный Генри Камерон.
Premonitory echoes of the new grandeur can be found in some of his work.	В некоторых его работах уже звучит мотив будущего величия нового архитектурного стиля.
But like all pioneers he was still bound by the inherited prejudices of the past, by the sentimentality of the middle class from which he came.	Но, подобно всем пионерам, он ещё был связан предрассудками, унаследованными от прошлого, сантиментами среднего класса, из которого вышел.
He succumbed to the superstition of beauty and ornament, even though the ornament was of his own devising, and, consequently, inferior to that of established historical forms.	Он остался рабом красоты и орнаментальности, хотя его орнамент уже оригинален и, как следствие, ниже качеством, чем устоявшиеся классические формы.
"It remained for the power of a broad, collective movement to bring Modern Architecture to its full and true expression.	Только мощь широкого коллективного движения придала современной архитектуре её подлинное выражение.

Предыдущая Стр. 285 из 420 Следующая

Оглавление