| Cameron and Roark and a pot of black coffee had lived in the office from dawn till frozen dawn for many days, and Cameron had thought involuntarily of the electric bill, but made himself forget it. | Камерон и Рорк сутками не вылезали из чертёжной, встречая один холодный рассвет за другим. Камерон невольно ловил себя на мысли о счёте за электричество, но тут же заставлял себя забыть о нём. |
| The lights still burned in the drafting room in the early hours when he sent Roark out for sandwiches, and Roark found gray morning in the streets while it was still night in the office, in the windows facing a high brick wall. | Далеко за полночь в чертёжной ещё горел свет; Камерон посылал Рорка за бутербродами. Рорк, выходя на улицу, попадал в серое утро - в бюро, в окнах, выходящих на высокую кирпичную стену, ещё царила ночь. |
| On the last day, it was Roark who had ordered Cameron home after midnight, because Cameron's hands were jerking and his knees kept seeking the tall drafting stool for support, leaning against it with a slow, cautious, sickening precision. | В последний день Рорк велел Камерону отправляться домой сразу после полуночи, потому что у того немилосердно дрожали руки, а нога постоянно искала опоры в виде высокого табурета, на который Камерон медленно и очень аккуратно ставил колено. Именно на эту аккуратность было больнее всего смотреть. |
| Roark had taken him down to a taxi and in the light of a street lamp Cameron had seen Roark's face, drawn, the eyes kept wide artificially, the lips dry. | Рорк отвёл учителя вниз, усадил в такси, и в свете уличных фонарей Камерон увидел его лицо, измождённое, с сухими губами, увидел глаза, которые закрывались сами собой. |
| The next morning Cameron had entered the drafting room, and found the coffee pot on the floor, on its side over a black puddle, and Roark's hand in the puddle, palm up, fingers half closed, Roark's body stretched out on the floor, his head thrown back, fast asleep. | На другое утро Камерон вошёл в чертёжную и сразу же увидел на полу опрокинутый кофейник, вокруг которого расплылась чёрная лужица. В этой лужице, ладонью вверх, лежала рука Рорка с полусогнутыми пальцами. Рорк, растянувшись на полу и запрокинув голову, крепко спал. |
| On the table, Cameron had found the plans, finished | На столе Камерон обнаружил законченный проект... |
| He sat looking at the letter on his desk. | Он сидел, глядя на письмо, лежащее на столе. |
| The degradation was that he could not think of those nights behind him, he could not think of the building that should have risen in Astoria and of the building that would now take its place; it was that he thought only of the bill unpaid to the electric company ... | Самое унизительное заключалось в том, что он даже не мог думать о тех бессонных ночах, о здании, которое должно было подняться в Астории, о здании, которое теперь появится там вместо него. В голове осталась лишь мысль о неоплаченном счёте за электричество... |
| In these last two years Cameron had disappeared from his office for weeks at a time, and Roark had not found him at home, and had known what was happening, but could only wait, hoping for Cameron's safe return. | За эти последние два года Камерон иногда неделями не появлялся в бюро, а Рорк не находил его дома и прекрасно понимал, что происходит, но мог только ждать, уповая на благополучное возвращение Камерона. |
| Then, Cameron had lost even the shame of his agony, and had come to his office reeling, recognizing no one, openly drunk and flaunting it before the walls of the only place on earth he had respected. | Потом Камерон даже перестал стыдиться своих мук и приходил на работу покачиваясь, никого не узнавая. Мертвецки пьяный, он выставлял своё состояние напоказ в стенах того единственного на земле места, к которому относился с уважением. |
| Roark learned to face his own landlord with the quiet statement that he could not pay him for another week; the landlord was afraid of him and did not insist. | Рорк научился встречать своего домовладельца спокойным утверждением, что не сможет расплатиться с ним ещё неделю. Домовладелец боялся его и не решался настаивать. |