| "Don't you get huffy, Gail, old boy," said one - and was tossed bodily down two flights of stairs. | Один сказал: "Гейл, старичок, подожми хвост", после чего летел с лестницы два пролёта. |
| He broke an ankle and sat on the bottom landing, looking up at Wynand with an air of complete astonishment. | Он сломал лодыжку и сидел на полу, глядя вверх на Винанда с видом полного изумления. |
| Others were subtler; they merely stalked about and looked at Wynand slyly, almost winking, implying that they were fellow criminals tied together in a dirty deal. | Другие вели себя умнее, они слонялись по зданию, хитро поглядывая на Винанда, чуть ли не подмигивая ему, как сообщники в весьма неблаговидном деле. |
| He appealed to schools of journalism. | Он обращался на факультеты журналистики. |
| No one responded. | Никто не откликнулся. |
| One student body sent him a resolution signed by all its members: " ... Entering our careers with a high regard for the dignity of our profession, dedicating ourselves to uphold the honor of the press, we feel that none among us could preserve his self-respect and accept an offer such as yours." | Из одного колледжа пришло коллективное письмо студентов: "...вступая на путь журналистики с сознанием высокой профессиональной ответственности, посвящая себя благородной миссии журналиста, мы солидарны в том, что принять предложение, подобное вашему, не совместимо с чувством собственного достоинства". |
| The news editor had remained at his desk; the city editor had gone. | Редактор отдела новостей остался, но ушёл редактор отдела городской жизни. |
| Wynand filled in as city editor, managing editor, wire man, rewrite man, copy boy. | Винанд взял на себя его обязанности и ещё обязанности главного редактора, выпускающего, ответственного за связь с телеграфными агентствами, литературного редактора и многое другое. |
| He did not leave the building. He slept on a couch in his office - as he had done in the first years of the Banner's existence. | Он не выходил из здания, спал на диване в кабинете, как в первые годы существования "Знамени". |
| Goalless, tieless, his shirt collar torn open, he ran up and down the stairs, his steps like the rattle of a machine gun. | Без пиджака и галстука, с распахнутым воротом он носился вверх и вниз по лестницам, отстукивая каблуками пулемётную дробь. |
| Two elevator boys had remained; the others had vanished, no one knew just when or why, whether prompted by sympathy for the strike, fear or plain discouragement. | При лифтах остались двое, остальные лифтёры испарились, и никто не мог сказать, куда, когда и почему, то ли из чувства солидарности с бастующими, то ли из страха. |
| Alvah Scarret could not understand Wynand's calm. | Альва Скаррет не мог понять невозмутимости Винанда. |
| The brilliant machine - and that, thought Scarret, was really the word which had always stood for Wynand in his mind - had never functioned better. | Великолепный механизм - а именно таким ему всегда представлялся Винанд - никогда не функционировал столь безотказно. |
| His words were brief, his orders rapid, his decisions immediate. | Команды были быстрыми, речи короткими, реакция мгновенной. |
| In the confusion of machines, lead, grease, ink, waste paper, unswept offices, untenanted desks, glass crashing in sudden showers when a brick was hurled from the street below, Wynand moved like a figure in double-exposure, superimposed on his background, out of place and scale. | В сумятице и суете, среди станков и опустевших конторок, замусоренных лестничных площадок, типографской краски и свинца, среди осколков разбитого влетевшим с улицы кирпичом оконного стекла Винанд двигался, разделяясь на множество своих двойников, поспевавших всюду, но всегда слитых в единую волю, в единую сущность вне времени и пространства. |
| He doesn't belong here, thought Scarret, because he doesn't look modern - that's what it is - he doesn't look modern, no matter what kind of pants he's wearing - he looks like something out of a Gothic cathedral. The patrician head, held level, the fleshless face that had shrunk tighter together. | Нет, он не от мира сего, думал Скаррет, он и выглядит иначе, будто из других времён, да, совсем иначе, и не важно, какого фасона на нём брюки, он выглядит как персонаж из готического собора: гордо поднятая голова патриция, сухое лицо с туго обтянутыми кожей скулами. |
| The captain of a ship known by all, save the captain, to be sinking. | Капитан корабля, о котором всем, кроме самого капитана, известно, что он идёт ко дну. |
| Alvah Scarret had remained. | Альва Скаррет не сбежал. |
| He had not grasped that the events were real; he shuffled about in a stupor; he felt a fresh jolt of bewilderment each morning when he drove up to the building and saw the pickets. | До него так и не дошла реальность, он бродил в каком-то тумане. Всякий раз, подъезжая к зданию и видя пикеты, он испытывал изумление. |
| He suffered no injury beyond a few tomatoes hurled at his windshield. | Он ни разу не пострадал, если не считать нескольких гнилых помидоров, брошенных в ветровое стекло его машины. |
| He tried to help Wynand; he tried to do his work and that of five other men, but he could not complete a normal day's task. | Он старался помочь Винанду, пытался делать своё дело и пяти других человек, но не мог нормально работать даже за одного. |
| He was going quietly to pieces, his joints wrenched loose by a question mark. | Мало-помалу он рассыпался на части, он не мог найти ответ на осаждавшие его вопросы и потому не улавливал связь событий. |
| He wasted everybody's time, interrupting anything to ask: | Он путался под ногами, приставая ко всем с одним и тем же: |
| "But why? Why? | "Но почему, почему? |
| How, just like that all of a sudden?" | Как так вдруг, ни с того ни с сего?" |
| He saw a nurse in white uniform walking down the hall - an emergency first-aid station had been established on the ground floor. | Он обратил внимание на медсестру в белом халате, мелькавшую в вестибюле, - внизу установили пост первой помощи. |
| He saw her carrying a wastebasket to the incinerator, with wadded clumps of gauze, bloodstained. | Он видел, как она относила в топку окровавленные бинты и вату. |
| He turned away; he felt sick. It was not the sight, but the greater terror of an implication grasped by his instinct: this civilized building - secure in the neatness of waxed floors, respectable with the strict grooming of modern business, a place where one dealt in such rational matters as written words and trade contracts, where one accepted ads for baby garments and chatted about golf - had become, in the span of a few days, a place where one carried bloody refuse through the halls. | Его едва не стошнило не столько от их вида, сколько от ужаса, который стоял за ними и который наконец дошёл до него: всего за пару дней это место, где шла разумная, цивилизованная жизнь, где блестели натёртые полы, где занимались нужным, почтенным делом -заключали контракты, печатали рекламу детского белья и болтали о гольфе, - вдруг стало местом, где по коридорам носят окровавленные тряпки. |
| Why? - thought Alvah Scarret. | Почему? Альва Скаррет не находил ответа. |
| "I can't understand it," he droned in an accentless monotone to anyone around him, "I can't understand how Ellsworth got so much power ... | - Не могу понять, - монотонно вопрошал он, - как Эллсворт получил такую власть над людьми?.. |
| And Ellsworth's a man of culture, an idealist, not a dirty radical off a soapbox, he's so friendly and witty, and what an erudition! - a man who jokes all the time is not a man of violence - Ellsworth didn't mean this, he didn't know what it would lead to, he loves people, I'd stake my shirt on Ellsworth Toohey." |