| It unrolled as a velvet banner. It spoke English words, but the resonant clarity of each syllable made it sound like a new language spoken for the first time. | Разворачиваясь подобно бархатному знамени, волшебные звуки складывались в английские слова, но звучность и чистота каждого слога создавали впечатление, будто слова эти произносятся на некоем новом языке и звучат впервые. |
| It was the voice of a giant. | То был голос титана. |
| Keating stood, his mouth open. He did not hear what the voice was saying. | Китинг застыл с раскрытым ртом, не слыша, о чём говорит этот голос. |
| He heard the beauty of the sounds without meaning. | Он с головой провалился в мелодию и ритм речи, не вдаваясь в её содержание, не чувствуя ни малейшей необходимости вникать в её смысл. |
| He felt no need to know the meaning; he could accept anything, he would be led blindly anywhere. | Он готов был принять всё, слепо пойти за этим голосом куда угодно. |
| " ... and so, my friends," the voice was saying, "the lesson to be learned from our tragic struggle is the lesson of unity. | - ...итак, друзья мои, - говорил волшебный голос, -урок, который нам следует извлечь из нашей трагической борьбы, - это урок единения. |
| We shall unite or we shall be defeated. | Мы объединимся или будем побеждены. |
| Our will - the will of the disinherited, the forgotten, the oppressed - shall weld us into a solid bulwark, with a common faith and a common goal. | Наша воля, воля обездоленных, забытых, угнетённых, сольёт нас в мощный поток, с единой верой и единой целью. |
| This is the time for every man to renounce the thoughts of his petty little problems, of gain, of comfort, of self-gratification. | Настало время каждому из нас отвергнуть мысли о своих мелких личных проблемах, мысли о богатстве, комфорте, самоудовлетворении. |
| This is the time to merge his self in a great current, in the rising tide which is approaching to sweep us all, willing or unwilling, into the future. | Настало время влить своё Я в единый всемогущий поток, в непобедимую приливную волну, которая всех нас, желающих и нежелающих, унесёт в великое будущее. |
| History, my friends, does not ask questions or acquiescence. | История, друзья мои, не задаёт нам вопросов, не испрашивает нашего согласия. |
| It is irrevocable, as the voice of the masses that determine it. | Она неотвратима, как и голос народных масс, определяющий её ход. |
| Let us listen to the call. | Прислушаемся же к призыву истории. |
| Let us organize, my brothers. | Сплотимся, братья. |
| Let us organize. | Сплотимся. |
| Let us organize. Let us organize." | Сплотимся. |
| Keating looked at Catherine. | Китинг посмотрел на Кэтрин. |
| There was no Catherine; there was only a white face dissolving in the sounds of the loudspeaker. | Кэтрин не было. Осталось только белое лицо, тающее в звуках громкоговорителя. |
| It was not that she heard her uncle; Keating could feel no jealousy of him; he wished he could. | И дело было не в том, что она слушала своего дядю. Китинг не мог заставить себя почувствовать к нему ревность, хотя ему этого очень хотелось. |
| It was not affection. | Дело было не в том, что её переполняли чувства. |
| It was something cold and impersonal that left her empty, her will surrendered and no human will holding hers, but a nameless thing in which she was being swallowed. | Нет, её опустошало что-то холодное и безликое, волю её сковала не воля другого человека, а безымянное Нечто, которое поглощало её. |
| "Let's get out of here," he whispered. | - Пойдём отсюда, - прошептал он. |
| His voice was savage. He was afraid. | От непреодолимого чувства страха голос ему не подчинялся. |
| She turned to him, as if she were emerging from unconsciousness. | Она повернулась к нему, словно приходя в себя после глубокого обморока. |
| He knew that she was trying to recognize him and everything he implied. | Он понял, что она напрягает все силы, стараясь узнать того, кто стоит с ней рядом, и понять, что он говорит. |
| She whispered: | Она прошептала: |
| "Yes. | -Да. |
| Let's get out." | Пойдём отсюда. |
| They walked through the streets, through the rain, without direction. | Они пошли пешком, под дождём, без определённого направления. |
| It was cold, but they went on, to move, to feel the movement, to know the sensation of their own muscles moving. | Было холодно, но они все шли - лишь бы двигаться, лишь бы ощущать движение собственных мышц. |
| "We're getting drenched," Keating said at last, as bluntly and naturally as he could; their silence frightened him; it proved that they both knew the same thing and that the thing had been real. | - Мы промокли до нитки, - сказал Китинг, придавая голосу всю простоту и естественность, на которые был в тот момент способен. Молчание пугало его. Оно показывало, что они оба чувствуют одно и то же и что чувство это отнюдь не иллюзорно. |
| "Let's find some place where we can have a drink." | - Пойдём куда-нибудь, где можно выпить. |
| "Yes," said Catherine, "let's. | - Да, - сказала Кэтрин. - Пойдём. |
| It's so cold ... Isn't it stupid of me? | Очень холодно... Какая же я дура! |
| Now I've missed Uncle's speech and I wanted so much to hear it." | Вот, пропустила речь дяди, а ведь так хотела послушать. |
| It was all right. | Теперь всё нормально. |
| She had mentioned it. She had mentioned it quite naturally, with a healthy amount of proper regret. | Она первая заговорила об этом, заговорила так естественно, с совершенно нормальной примесью сожаления. |
| The thing was gone. | Холодный, безликий призрак исчез. |
| "But I wanted to be with you, Peter ... I want to be with you always." | - Но я хотела быть с тобой, Питер... Я хочу быть с тобой всегда. |
| The thing gave a last jerk, not in the meaning of what she said, but in the reason that had prompted her to say it. Then it was gone, and Keating smiled; his fingers sought her bare wrist between her sleeve and glove, and her skin was warm against his ... | Призрак дёрнулся в последний раз - не в самих её словах, а в том, что вызвало эти слова, - и растаял окончательно. Китинг улыбнулся. Его пальцы нащупали запястье Кэтрин между краешком рукава и перчаткой. Её кожа согрела его озябшие пальцы... |
| Many days later Keating heard the story that was being told all over town. | Много дней спустя Китинг услышал историю, которую рассказывали по всему городу. |
| It was said that on the day after the mass meeting Gail Wynand had given Ellsworth Toohey a raise in salary. | Рассказывали, что на следующий день после митинга Гейл Винанд увеличил жалованье Эллсворту Тухи. |
| Toohey had been furious and had tried to refuse it. | Тухи пришёл в ярость и попытался отказаться. |
| "You cannot bribe me, Mr. Wynand," he said. | "Подкупить меня вам не удастся, мистер Винанд!" - заявил он. |
| "I'm not bribing you," Wynand had answered; "don't flatter yourself." |