Ближе к концу фильма, когда мы пребывали в блаженном тумане легкого опьянения, зазвонил мой телефон. Я посмотрела на экран.
Мартин.
Мое сердце дало резкий толчок.
— Мне нужно принять этот вызов, — сказала я и босиком пошла в спальню.
— Кто это? — поинтересовалась Дана, чей рот был набит попкорном.
— Мартин.
— Ты серьезно? — Она прожевала попкорн, взяла пульт дистанционного управления и поставила фильм на паузу. — Скажи, что перезвонишь ему, Элли. Уже почти конец, и это самая лучшая часть.
Я выставила ладонь и сказала в трубку:
— Привет, Мартин. Мы тут с Даной смотрим фильм; можно, я перезвоню попозже?
Он рассмеялся, но я чувствовала его напряженность.
— Ты всегда забываешь о разнице во времени, Элли? Здесь уже за полночь.
Я посмотрела на часы.
— Ох. Тогда, может быть, завтра утром?
— Я буду на борту самолета. Послушай, это срочно. Я на неделю собираюсь в Неваду — в Рино и Лас-Вегас, встретиться с нужными людьми и побеседовать насчет строительства в тех местах. Хочешь туда?
— Я… Когда ты улетаешь?
— Я же сказал, завтра.
Дана подняла бутылку вина и жестом показала на мой опустевший бокал. Я подняла два пальца и выдохнула: «Подожди две минуты». Ее лицо помрачнело. Она повернулась ко мне спиной, налила остатки вина себе и сняла запись с паузы.
Я вышла в соседнюю комнату.
— Можно, я подумаю об этом? У меня есть работа, которая…
— Нет времени, Элли. Да и о чем тут думать? Ты, я и Лас-Вегас. Пара ночей в столице азартных игр. Мне нужен твой ответ прямо сейчас, чтобы Гертруда, которая занимается бронированием, смогла обеспечить нам соседние места в самолете.
— Элли! — крикнула Дана. — Ты хочешь досмотреть фильм до конца или нет?
Напряженность нарастала. Я не любила все решать на лету и предпочитала корпеть над планами.
— Да или нет? — настаивал Мартин. — Я вылетаю рано утром, и тебе нужно приехать в ванкуверский аэропорт на рассвете. Гертруда пока держит нам соседние места для перелета Ванкувер — Вегас. Мне нужно подтверждение прямо сейчас.
Я провела рукой по волосам.
— Ты уже забронировал место для меня?
— Вроде того. Перестраховался. Ты можешь отказаться, и она аннулирует твой билет.
Мои мысли снова вращались по кругу. Я могу заниматься своими концептуальными эскизами и в Лас-Вегасе. А если поработать еще несколько часов после возвращения… Пожалуй, я уложусь в сроки.
— Да или нет? У меня входящий звонок из офиса продаж в Индонезии, и мне нужно ответить. Если…
— Да.
Короткая пауза.
— Да?
— Да, я приеду.
Меня охватил восторг. Он ожидал, что я откажусь; я поняла это по его голосу. Я удивила его, и это мне нравилось. Собственное поведение пугало меня, и в то же время я нуждалась в его обществе, как в наркотике. Я наслаждалась ощущением бесшабашности, как в тот раз, когда мы занимались сексом в лифте.
— Боже, девочка, я люблю тебя, — сказал он. — Надень что-нибудь модное и сексуальное. Герти свяжется с тобой насчет билетов. Не дождусь, когда увижу тебя.
Вызов погас. Я посмотрела на телефон, испытывая легкое головокружение, потом вернулась в гостиную. На экране телевизора шли финальные титры. Я опустилась на диван рядом с Даной и потянулась к тарелке с попкорном.
Дана отодвинулась от меня и допила свое вино. Она выключила телевизор, бросила пульт на кофейный столик, потом встала и отряхнула с брюк крошки от попкорна.
— Мне завтра на работу, так что я ухожу, — она подхватила сумочку, лежавшую на табурете, и в носках прошлепала в коридор, где висело ее пальто.
— Дана…
— Даже не начинай, — она продела руки в рукава пальто и занялась сапогами. — Не нужно мне этого… Ты что, не могла перезвонить ему? — Она уселась на скамью и стала натягивать сапоги. — Хотя бы один раз, Элли? Неужели этот Мартин имеет такую власть над тобой, что ты не можешь посидеть со своей подругой? Со своей самой старой подругой? С той, кто всегда была рядом, когда тебе было хуже всего?
Она поднялась на ноги и потянулась за шляпой.
— Да ладно тебе, Дана. С какой стати тебя возмущают мои отношения с ним? После всего, что я вынесла с Дугом, и…
— Меня возмущает, когда со мной обращаются, как с половой тряпкой, и отодвигают в сторону ради какого-то богатого придурка!
— Господи, он не придурок!
Ее взгляд встретился с моим. Я заметила секундную нерешительность на ее лице. Потом ее взгляд смягчился, но ненамного.
— Элли, сейчас ты крайне уязвима. Ты только начала подниматься на ноги. Тебе нельзя брать на себя серьезные обязательства.
— Это не обязательства.
Она окинула меня взглядом.
— Чего он захотел на этот раз, что это не могло подождать?
Я почувствовала, что начинаю краснеть.
— Он хотел узнать, полечу ли я с ним в Лас-Вегас.
— И это не могло ждать ни секунды?
— Он вылетает завтра, рано утром.
Дана заморгала.
— Он что, забронировал тебе билет, прежде чем спросить?
Мои щеки пылали. В груди шевельнулся росток гнева.
— Ты только что вернулась из Европы и с островов Кука. Как насчет твоего нового контракта?
— Я как-нибудь выкручусь.
Она застегнула пальто.
— Ты заметила, что делаешь все на его условиях? При этом он изолирует тебя от всех, включая меня. Он монополизирует твое время. Он выкладывается по полной и проводит с тобой каждую минуту, а потом дает задний ход, исчезает, и ты тоскуешь по нему. Потом, когда тебе становится реально плохо без него, он щелкает пальцами, — она неуклюже щелкнула, — и ты бросаешь все и бежишь к нему. Словно комнатная собачка. Он заставляет тебя принимать внезапное решение и обещать, что ты улетишь с ним к черту на рога, не давая тебе времени подумать или хотя бы перезвонить.
— Это я решаю, быть с ним или нет, Дана. Он меня ни к чему не принуждает.
Она уставилась на меня.
— В самом деле? Значит, это ты решила поговорить с ним, пока мы смотрели кино, — в то самое время, которое мне удалось выкроить, чтобы побыть с тобой? Кто я такая? Какая-то… какая-то старая игрушка, которую ты вынимаешь из коробки для развлечения, а потом бросаешь, когда видишь что-то новенькое и блестящее? — Она потянулась к дверной ручке, но потом развернулась ко мне: — Ты знаешь, что я отменила предыдущую договоренность ради встречи с тобой? Разве ты не понимаешь… Ладно, не обращай внимания. Я не ищу сочувствия. Просто… просто не трудись снова приглашать меня, если ты действительно не хочешь провести время со мной, хорошо? У меня тоже есть личная жизнь. Я не кусок дерьма, на который можно наплевать и растереть.
Она взялась за ручку.
— Дана, это жестоко.
— Да как угодно, — она открыла дверь, слегка пошатываясь. Кажется, она выпила больше, чем я думала. Значит, все это не более чем пьяные разговоры.
— Как ты доберешься до дома? — спросила я.
— Отъ… сь, — проворчала она.
— Прошу прощения?
Она коротко рассмеялась, но ее глаза были такими грустными, словно ей хотелось плакать. С Даной это иногда случалось, и тогда начинались пьяные нежности.
— Останься здесь на ночь, Дана. Это раздвижной диван, и…
— Будь осторожна, — она погрозила мне пальцем. — Будь очень осторожна, Элли.
Когда она сказала это, меня обдало холодом от внезапной перемены в выражении ее лица.
— Что ты имеешь в виду?
— А то, что… У меня дурное предчувствие насчет этого человека. После того, как ты встречаешься с ним, в твоей ауре происходит что-то непонятное. Темное и плохое. С ним что-то глубоко не в порядке.
— Ты слишком много выпила.
— Только не приходи плакать у меня на плече после того, как он жестоко обманет тебя. Не в этот раз, — она слега пошатывалась. — На этот раз ты выбираешь роль жертвы.
— Не могу поверить, что ты это сказала! После всего, что я пережила в браке, после утраты моей дочери…
— Знаешь что? Я устала… Мы все устали от твоей психологии жертвы. Всё постоянно вертится вокруг тебя, Элли. Вокруг твоих потерь. Когда ты последний раз интересовалась, что на самом деле происходит в моей жизни? А? Когда ты последний раз спрашивала меня о Томе?
Я сглотнула. Чувство вины кольнуло меня.
— Ты когда-нибудь задумывалась, что пользуешься своими утратами и нервными срывами, как костылями, — что тебе нравится питаться сочувствием? Потому что ты привыкла играть эту роль и расцветаешь от чужого внимания?
— Почему ты так рассердилась, Дана?
— Том потерял работу в прошлом месяце. Я рассказала тебе об этом в тот вечер, когда мы пили в «Малларде».
Мои мысли разбегались в стороны. Я смутно помнила, что она говорила об этом, но, должно быть, я была слишком пьяна, чтобы правильно интерпретировать ее слова. Во мне всколыхнулась тревога. Я твердо помнила мой разговор с Мартином позднее в тот вечер… или нет?
— Вот так. Мы до сих пор не знаем, где он получит зарплату в следующем месяце. А ты получай удовольствие от жизни в Лас-Вегасе. — Она вышла из моей квартиры в коридор, развернулась так круто, что ее качнуло в сторону, и она была вынуждена упереться рукой в стену. — Возможно, полиции в Оаху стоило копнуть поглубже, а?
Она захлопнула дверь. Меня затрясло. Я смотрела на закрытую дверь, наполовину ожидая, что она вернется с извинениями, но уже понимая, что этого не будет. Я не люблю конфликты. Мой отец был прав: я готова сделать что угодно, лишь бы избежать конфликта. Как она посмела упомянуть о полиции и что, черт побери, она имела в виду?
Я погасила свет и поспешила к окну, где стала ждать, когда она выйдет на тротуар. Она раскрыла зонтик и вышла под дождь. Свет фонарей отражался от луж, пока она переходила улицу. Гнев, обида, чувство вины — все это ядовитым коктейлем кружилось в моей груди. Когда я смотрела, как она идет в тени на другой стороне улицы, то решила, что Дана просто ревнует. Потом она вдруг остановилась у неподвижного автомобиля с работавшим двигателем: выхлопные газы клубились сзади мелкими облачками. Я напряглась, когда она склонилась к окошку со стороны водителя и заговорила с кем-то внутри. Когда она вскинула голову и посмотрела на мое окно, мое сердце учащенно забилось. Я отошла от окна. Был ли этот автомобиль вчера припаркован на том же самом месте? Тот самый автомобиль, который я заметила, когда вернулась домой после путешествия с Мартином, — оранжевый «субару Кросстрек» с запотевшими окнами, скрывавшими того, кто находился внутри? Этот «субару» был той же модели и того же цвета, что и автомобиль, который я видела в подземном гараже. Необычный цвет. Дана выпрямилась и продолжила прогулку под зонтиком. «Субару» тронулся с места, развернулся и уехал в противоположную сторону.