экологов о нем и его проекте… о вашем проекте, — она помедлила. — Знаете, Эль, судя по вашему рассказу, вы едва успели оправиться от пережитого горя и посттравматического синдрома, когда познакомились с Мартином. На самом деле, никто полностью не восстанавливается после таких вещей, скорее, находит новое состояние равновесия. А теперь вы столкнулись с очередной неудачей. Вам нужно поговорить с профессионалом.
— Я разговариваю с вами. Вы сказали, что являетесь квалифицированным психотерапевтом.
— Я больше не практикую, и у меня нет действующей лицензии. Я отошла от дел несколько лет назад, когда решила стать инструктором по личностному росту, плюс всякие эзотерические штучки, — она указала подбородком в сторону карт Таро.
— Почему?
— Почему карты Таро и гадание на чайных листьях вместо психотерапии? Это гораздо увлекательнее. А в качестве инструктора по личностному росту я еще лучше забочусь о здоровье клиентов. Я работаю с целями и с индивидуальными графиками для достижения этих целей. В качестве психотерапевта я имела дела с патологией, с психическими расстройствами… я работала с бессознательным. Я работала в жестком режиме, и моей главной целью было понять причину расстройства. Инструкторская работа гораздо более… заманчивая, — она улыбнулась. — И более гибкая, особенно в том, что касается онлайн-бизнеса. Я могу путешествовать. Работать дистанционно в любой точке мира, — она отсалютовала мне чашкой и усмехнулась. — Одни из моих самых лютых конкурентов — цыганские гадалки в Болгарии!
Я рассмеялась. Мы допили чай, и пока Уиллоу мыла чашки, я спросила:
— Так вы поможете мне?
Она помедлила с ответом.
— В чем причина, Элли? Что вдруг заставило Мартина сорваться и избить вас? Неужели дело заключается только в пьянстве и в инциденте с рыболовным крючком на яхте?
Какое-то время я смотрела на нее, потом тихо сказала:
— Есть еще одна вещь, о которой я хотела вас попросить. Мне нужен частный сыщик.
Она явно удивилась.
— Я полагаю, что у Мартина есть роман на стороне. Я обвинила его, и тогда он ударил меня.
Ее рот изумленно приоткрылся. Она заморгала.
— Что?
Я откашлялась.
— Он с кем-то спит у меня за спиной, прямо в моем доме. Мне нужно найти частного сыщика, который следил бы за ним либо за его любовницей. Мне нужно фотографическое доказательство их близости. Если Мартин смог вооружиться историей моего психического расстройства, мне тоже нужно быть вооруженной. Всем, что я смогу выяснить.
Она замерла, как статуя.
— Уиллоу?
— Кто… с кем он спит, по вашему подозрению?
Я заколебалась.
— Вы… обещаете мне, что никуда не будете обращаться и никому об этом не скажете? До поры до времени?
— Обещаю.
— Рабз. Думаю, это Рабз.
РаньшеЭлли
Когда я покинула дом Уиллоу, дождь прекратился, и у меня был план.
Я отдала ей почти все оставшиеся таблетки и пообещала, что брошу пить. Теперь Уиллоу будет выступать в роли моей покровительницы. Она сохранит мой секрет… до поры до времени. Поскольку я понимала, что, если дело пойдет вкривь и вкось, эта женщина не замедлит обратиться в полицию и потребовать решительных действий.
Она также сказала, что найдет мне частного сыщика и я смогу платить ему наличными через нее. Это поможет держать дело в тайне от Мартина.
Пока я шла по дорожке к воротам ее дома, то мысленно воспроизводила окончание нашего разговора.
— Вы уверены, что хотите мне помочь, Уиллоу?
Она встала и подошла к большому панорамному окну. Довольно долго она стояла там в молчании, сложив руки на животе и как будто собираясь с силами. Наконец она повернулась ко мне.
— Когда-то я знала человека, похожего на Мартина, — сказала она. — Человека, который так же обращался с моей матерью. Он стал жить с ней после того, как мой отец попал в тюрьму, и он избивал ее, иногда до бесчувствия, — она провела рукой по губам. — Он тоже снабжал ее наркотиками и другой дрянью. Мне было семь лет, когда она умерла от передозировки, поэтому я знаю, о чем вы говорите, Элли, когда рассказываете о том, что произошло с вашей мамой.
Я напряглась. Она глубоко вздохнула.
— Меня собирались передать под опеку, когда мой отец вышел из тюрьмы и «освободил» меня. Мы жили на улице и промышляли мелким воровством. Он научил меня разным вещам. Другие люди с улицы тоже учили меня. В основном это были навыки выживания. Отец так и умер бездомным. Я пробила себе путь наверх из этого ада, Эль. Я стала помогать другим людям — просто потому, чтобы такого больше ни с кем не могло случиться. Или помогать тем, кто пережил это.
Я вдруг почувствовала, что мои проблемы бледнеют по сравнению с ее жизнью. Я чувствовала себя глупо. Какое представление мы можем иметь о людях, особенно о тех, мимо которых проходим по улице?
Она сокрушенно улыбнулась.
— Мне хочется думать, что я делаю все это ради отца и ради моей мамы. Но в основном ради себя.
У меня горели глаза.
— Мне так жаль. Я…
Она подняла руку и остановила меня. Потом улыбнулась.
— Давай я помогу тебе, ладно? Мне нужно, чтобы ты оставалась подальше от Мартина, так что это и для меня тоже. Ты можешь отплатить мне за помощь, если заплатишь авансом.
Я достигла садовых ворот с аркой, заросшей жасмином. Запах влажных цветов после теплого дождя кружил голову и вселял надежду на лучшее. Теперь у меня наконец появилась подруга.
Я открыла ворота, скрипнувшие от моего прикосновения. Потом повернулась и оглянулась на дом. Уиллоу стояла наверху возле панорамного окна, приложив к уху мобильный телефон. Она улыбнулась и помахала мне.
Я помахала в ответ. Потом я вышла на тротуар и увидела коричневый автомобиль в конце дороги.
Я остановилась и посмотрела, как автомобиль трогается с места и уезжает прочь. Да, мне были нужны ответы. Я собиралась нанять частного сыщика и выяснить, что здесь творится.
Элли больше не будет пассивной наблюдательницей.
РаньшеЭлли
Наступил полдень, и прошло две недели после моего визита к Уиллоу. Было жарко не по сезону; даже птицы замолчали. Из окна моей спальни я видела зыбкие переливы нагретого воздуха над дорогой. Моя футболка прилипла к спине, когда я открыла платяной шкаф Мартина. Работал потолочный вентилятор, и все окна были распахнуты настежь. Я двигалась быстро и аккуратно, стараясь уложить все обратно точно так же, как было раньше. Иначе он заметит.
Я перестала принимать таблетки и пить вино. Я делала все, что должна делать «хорошая жена». Готовила ужин. Спала, выполняла упражнения. Красилась и прихорашивалась.
Я навела порядок в студии, развесила фотографии и рисунки и сосредоточилась на работе. Когда мне было трудно бороться с симптомами абстиненции, я звонила Уиллоу. В таких случаях мы совершали долгие прогулки по пляжу. Или пили кофе в «Маффин Шоп», но никогда не заходили в «Пагго». И я, и Мартин обходили «Пагго» стороной, хотя Мартин продолжал настаивать, что между ним и Рабз ничего не было. Я сказала, что верю ему; я убаюкивала его ложным ощущением безопасности. Между тем Уиллоу нашла мне частного сыщика. Теперь за Мартином следили.
Со своей стороны, мой муж совершил акробатический кульбит и предстал воплощением доброты и заботливости. Как будто ничего плохого вообще не случалось. Ну… почти.
Я выдвинула ящик с его нижним бельем и пошарила сзади.
Однажды Мартин открыл свой рабочий кабинет и предложил мне ознакомиться с информацией о финансовом положении компании. Он был прав: предварительные продажи шли очень бойко. Доклад природоохранного ведомства и экологическая экспертиза были однозначно благоприятны для нас. Остальные недоразумения продолжали улаживаться. Тем не менее он закрыл кабинет сразу же после того, как я вышла оттуда.
И кабинет оставался запертым, пока он ежедневно ездил на работу в Агнес-Бэй.
Он по-прежнему не доверял мне. Во всяком случае, не полностью.
Пять дней назад он внезапно объявил, что собирается на две недели улететь в Сидней — какие-то срочные дела с банками и совещание в рекламном агентстве. Через два часа он поспешно уехал, чтобы успеть на маленький самолет из Морайи. Следующие два дня я потратила на поиски запасного ключа от кабинета, не опасаясь неожиданного появления Мартина.
Он должен был где-то спрятать запасной ключ. Или все-таки он держал единственный ключ при себе?
Я выдвинула другой ящик и принялась шарить внутри.
Вчера я тщательно обыскала первый этаж. Сегодня я продолжила поиски наверху. Открыв ящик с носками, я один за другим проверила аккуратно свернутые шарики, а потом запустила руку в дальний угол ящика. Мои пальцы прикоснулись к металлу. С учащенно бьющимся сердцем я полезла глубже и достала их. Его ключи.
Три ключа на колечке. Я смотрела на них, покусывая нижнюю губу. Нет ничего плохого в том, что я войду в его кабинет. Плохо было то, что он запирался от меня — от своего равноправного партнера по бизнесу.
Я поспешила вниз.
Перед дверью кабинета я остановилась и постаралась успокоиться. Никаких таблеток, только глубокое дыхание. У меня была масса свободного времени. Тем не менее я быстро огляделась по сторонам. Это была остаточная память, отголосок ощущения того, что за мной наблюдают. Но сейчас я не чувствовала ничего необычного.
Я отперла дверь, толкнула ее и вошла внутрь.
Там было очень душно. Все окна были закрыты, и я не стала открывать их, но включила вентилятор на максимальную мощность. Легкий ветерок шевелил края бумажных листов на его рабочем столе. Его офис был таким же опрятным, как и его одежные ящики. Я повертела ключи в руке, размышляя, с чего начать.
Когда Мартин привел меня сюда, я заметила, что он держит ключи от архивного шкафа в запертом ящике под крышкой стола. Я вставила самый маленький ключ в замочную скважину этого ящика, и он легко повернулся в замке. Легкое ощущение вины моментально сменилось решимостью. Я открыла ящик.