Бинк повернулся к Доброму Волшебнику, которому, кажется, наконец удалось отоспаться – он теперь хранил блаженное молчание.
– Как же ты можешь оправдывать столь высокую плату за такой Ответ?
– Я не обязан ничего оправдывать, – ответил Хамфри. – Никто вас не гонит к скупому старому гному за информацией.
– Но любой, кто тебе платит, заслуживает достойного Ответа. – Бинк был по-настоящему уязвлен.
– Голем получил достойный Ответ. Просто он не обладает достойной сообразительностью.
– Тогда и я тоже! Никто не способен извлечь смысл из такого ответа!
Волшебник пожал плечами.
– Может быть, он задал вопрос неправильно.
Бинк повернулся к Честеру.
– А ты назовешь это честным Ответом?
– Да, – ответил кентавр.
– Одно-единственное словом! И ничего больше? За целый год службы?
– И ты считаешь, что оно того стоит? – Бинк никак не мог добраться до сути.
– А ты сам, ты был бы удовлетворен таким Ответом на свой Вопрос?
Честер задумался.
– Вряд ли этот Ответ имеет ко мне отношение.
– То есть – ты не был бы удовлетворен?
– Почему же?.. Был бы, наверно. Если бы то был Ответ на мой Вопрос. Сейчас же я не считаю его своим. Видишь ли, Бинк, я ведь не голем.
Бинк удивленно покачал головой.
– В таком случае, я сам, по-видимому, наполовину голем. По-моему, такого Ответа явно недостаточно.
– Ты не голем, – сказал Гранди. – Ты всего-навсего не очень умен.
Вот это дипломатия!
Не Бинк все не мог успокоиться.
– Честер, ты можешь объяснить нам такой Ответ?
– Нет. Я тоже его не понимаю.
– Но ты же только что сказал...
– Я сказал, что считаю его честным Ответом. Будь я големом, я, конечно же, оценил бы скрытый в нем намек. Его уместность. И это гораздо более вероятно, чем мнение, что Добрый Волшебник не в состоянии выдать полный Ответ.
Бинк вспомнил, как Хамфри сообщил мантикоре о том, что у нее есть душа. Волшебник сделал это так, что существо было удовлетворено – и эмоционально, и интеллектуально. Эта удовлетворенность – разве не убедительный аргумент?!.. И неясность полученного големом Ответа также должна иметь свою причину.
Но в каком отчаянии он будет пребывать до тех пор, пока эта причина не станет ясна!
Сумерки уже начали сгущаться, когда они заметили дом. Дверь в нем была высотой в десять футов.
– Это – жилище великана... или людоеда, – сказал Хамфри, нахмурившись.
– Людоеда? – повторил Бинк. – Значит, нам нельзя здесь останавливаться!
– Точно! Мы ахнуть не успеем, как он сунет нас в хотел и подбросит дровишек в огонь. – Честер выразительно закивал. – Людоеды считают человечину деликатесом.
Кромби каркнул.
– Этот кретин утверждает, что его талант никогда не ошибается, – доложил Гранди.
– Да! Но вспомните: его талант отвечает точно только на точно поставленные вопросы! – сказал Бинк. – Мы просили отыскать хорошее место для ночлега – но не сказали, что нужно и безопасное место.
– Я бы сказал, что большой котел с горячей водой – столь же удобное место для отдыха, как и любое другое, – опять закивал Честер. – До тех пор, пока вода не становится слишком горячей. И тогда ванна превращается в...
– Кажется, мне придется потратить толику своей драгоценной магии, – удрученно проговорил Хамфри. – Уже слишком поздно, чтобы бродить по лесу в поисках другою пристанища.
Он извлек новый пузырек и занялся пробкой. Как и многие другие пробки, она оказалась упрямой и уступила усилиям Хамфри с большой неохотой, так что весь процесс занял немало времени.
– Эй, это не пузырек с демоном? – спросил Бинк – ему показалось, что он вспомнил форму бутылочки; некоторые из них были более прочными на вид, более тщательно изготовленными и снабженными магическими символами. – Стоит ли?
Волшебник на секунду перестал воевать с неподатливой пробкой и что-то неясное промычал в ответ.
– Он говорит, что как раз это и собирается сделать, недоумок, – сообщил голем. – Хочешь – верь, хочешь – нет.
Волшебник нацарапал на земле пятиугольник, установил внутри него бутылочку и пробормотал непонятное заклинание. Пробка тут же выскочила, выпустив демона в виде облачка дыма, которое тут же сгустилось в существо с двумя парами очков на носу. И Бинк узнал в нем Бьюрегарда.
Образованный демон даже не стал дожидаться вопроса.
– И ради этою ты меня вызвал, старина? Конечно, никакой опасности нет – это великий вегетарианец. Опасность – в самой вашей экспедиции.
– Я тебя не спрашивал про экспедицию! – рявкнул Хамфри. – Я и без тебя знаю, что она опасна! Вот почему я здесь!
– Очень уж на тебя не похоже – ввязываться в дурацкие авантюры. Тем более – пренебречь личным комфортом. – Бьюрегард поправил на носу обе пары очков. – Неужто ты вконец свихнулся? Стариковское слабоумие одолевает, да? Или ты попросту собираешься покончить с собой, сгорев со стыда?
– Изыди, адский дух! Я сам призову тебя, когда захочу послушать твои бессмысленные прогнозы.
Бьюрегард печально покачал головой, растворился в облачке дыма и исчез в пузырьке.
– Вот и еще один сочувствующий дух, – встревоженно произнес Бинк. – Неужели так уж необходимо все время держать его взаперти?
– Никто не в силах удержать демона, – коротко отозвался Волшебник. – Кроме того, срок его службы еще не кончился.
Да – временами за его логическими выкладками трудно было уследить.
– Но ведь ты уже владел им, когда я впервые с тобой встретился. Это было больше года назад.
– Он задал мне сложный Вопрос.
– Демон информации, отвечающий на Вопросы, за которые тебе платят, тоже должен платить тебе за Ответы ему?
Хамфри промолчал. Из бутылочки с демоном донесся слабый, рокочущий смех. Тут явно таилось нечто странное, но уж никак не смешное.
– По-моему, лучше зайти в дом, пока совсем не стемнело, – проговорил Честер, с сомнением поглядывая на дверь.
Бинк был не прочь поподробнее разузнать про демона; но кентавр высказал верную мысль.
Они подошли к дому. Вход представлял из, себя массивный портал, сработанный из цельных стволов железного дерева, ошкуренных и связанных кусками хищных лиан. Сооружение поразило Бинка: непроржавевшее железное дерево поддается обработке, лишь когда оно только что срублено, и даже магический топор берет его древесину с трудом. И какой монстр смог приспособить вместо обычных креплений смертельно опасные лианы? Как правило, они прибегают к своей способности сжиматься, когда душат жертву, и сила их убийственно велика.
Честер постучал. Послышался гулкий грохот, и в наступившей затем тишине медленно заглохло металлическое эхо. Раздались бухающие шаги. Дверь распахнулась с такой стремительностью, что петли из железного дерева сразу же раскалились докрасна, а порыв ветра едва не втянул кентавра внутрь. Из дверного проема хлынул ослепительный свет, на фоне которого вырисовывался жуткий силуэт великана. Он был вдвое выше Бинка, но непропорционально толще, и рядом с ним даже дверь показалась маленькой. На ногах и руках перекатывались узловатые мускулы, похожие на стволы деревьев.
– Ффу-у-у! – взревел великан.
– Он спрашивает, чем это здесь так воняет? – перевел голем.
– Воняет?! – возмутился Честер. – Да он сам воняет!
Кентавр был прав. Создавалось впечатление, что великан не верил в магию умывания и чистоты. Его корка была покрыта коркой засохшей грязи, от тела несло гнилыми овощами.
– Все же помните, – заметил Бинк, – что мы не хотим провести ночь на улице.
Кромби привычно каркнул, и Гранди тут же перевел:
– Птичий клюв говорит, что надо с ним подружиться. Да поскорее!
– Вот пускай сам и дружит, – буркнул Честер.
Великан что-то прорычал.
– Каменная морда говорит, что теперь понял, чем пахнет: вонючим грифоном.
Разгневанный Кромби вытянул шею, расправил яркие перья и яростно закаркал.
– Как тебе понравится, если я решу эту проблему, ампутировав твой шнобель? – не замедлил перевести Гранди.
Великан раздулся, став еще массивнее и завыл.
– Оторву тебе башку, смелю в мелкую муку... – Голем еле поспевал переводить.
После таких любезностей противники некоторое время еще обменивались карканьем и ревом, и счастливый голем лихо обеспечивал перевод.
– Выйди и повтори, что сказал, тупая тыква!
– А ты что ж стоишь, крылатая мышь? Мой череп тверд, сломает тебе горб.
– Да твой череп треснет, когда ты хотя бы попытаешься думать! – прокаркал Кромби.
– Неужели все великаны говорят двустишиями? – спросил Бинк, когда противники сделали паузу для пополнения запаса оскорблений. – Или тут просто изобретение голема?
– Как пробка глуп сей мелкий шут, – изрек голем и тут же вспылил. – Кто здесь шут, лягушачья морда?
– Великаны бывают очень разные, как и все прочие существа, – подал голос Хамфри. – По-моему, этот настроен вполне дружелюбно.
– Дружелюбно? – удивился Бинк.
– Для великана, разумеется. Пожалуй, лучше будет войти.
– Из тех, кто смел, я супчик ел! – сообщил великан через голема.
Но грифон уже входил в дом, и хозяин неохотно посторонился.
Внутри было тесно и угрюмо, как всегда и бывает в жилище монстра. Яркий свет, бивший поначалу в дверь, теперь погас – по всей видимости, хозяин, по случаю появления гостей, зажег новый факел, но тот уже успел сгореть. Пол устилала подгнившая солома, вдоль стен располагались груды поленьев веревочного дерева, а над ярким пламенем очага в центре комнаты грязевым вулканом булькал хотел. Ко всеобщему облегчению, никто не заметил обглоданных костей, и это немного ободряло. Бинку никогда не доводилось слышать о великанах-вегетарианцах, но демон Бьюрегард, без сомнения, знал что говорит.
Поняв, что обмен оскорблениями и угрозами был в основном блефом, Бинк ощутил себя слегка уязвленным: вот, пожалуйста, его смог одурачить и этот добродушный монстр.
– Как тебя зовут? – спросил он.
– Ты жрать, потом спать. – Великан, конечно же, не понял его.