Сэм бросился к куполу, вглядываясь в черную пустоту.
– Кэсси! Вызови Нафаню, срочно!
– Я уничтожил его, – тихо сказал адмирал. Глаза у него заметно слезились. – Ты не оставил мне выбора, сынок. Своим упрямством и глупостью ты поставил под удар всех, кто тебе дорог. И всё равно продолжаешь сопротивляться, – он отвернулся от экрана и, встав в пол-оборота, стал смотреть, как в черной пустоте гаснет пучок искр. – Ты ничему не учишься, – произнес адмирал не глядя на Сэма. А потом повернулся и посмотрел прямо ему в глаза. – Если ты не отдашь мне Семечко в течение двух минут, я уничтожу и твой прекрасный разумный корабль, и всех, кто находится на борту. Время пошло.
– Кэсси! – уходим, Кэсси! Прыгай, куда угодно!
– Это бесполезно, Сэм. От варп-торпед нет спасения, – тихо заметила Саёнара. Она не отрываясь смотрела на Фрагса Денетора.
– Адмирал! – Сэм рванулся к экрану. – Я вам клянусь, клянусь чем угодно: у нас на борту нет Семечка! Можете прилететь и лично всё обыскать!
– Сэмми… – в рубку, ковыляя на двух щупальцах, и помогая себе еще двумя, вполз Порфирий. Кожа осьминога была покрыта редкими проплешинами меха и блестела от силиконовой смазки. – Сэмми, отдай ему это чертово яйцо.
– Ты же знаешь, что его у меня нет!
Глава 24
Оглянувшись на брата, Сэм онемел: Семечко покоилось на двух едва отросших щупальцах осьминога. Сэм моргнул. Затем подбежал, протянул руку и потрогал овоид. Тот был прохладным на ощупь и удивительно реальным.
Сколько вопросов вертелось на языке. Сколько горечи, разочарования и отчаяния он сейчас испытывал. Но рефлексировать было некогда.
Выхватив артефакт у Порфирия, Сэм повернулся к экрану.
– Адмирал, остановите торпеды, – сказал он тихо. – Вот то, что вам нужно. Забирайте. И… И будьте прокляты.
Неожиданно Семечко засветилось. Металлическая оболочка вдруг стала прозрачной, внутри засверкали миллионы крошечных огоньков. Они кружились, превращаясь в созвездия и галактики, и казалось, вот-вот вылетят наружу… Сэм равнодушно смотрел на артефакт. В душе его тлели черные угли.
– Слава Аресу, – по испещренному пятнами, коричневому черепу адмирала ползли крупные капли пота. – Я рад, что ты внял наконец голосу разума. Сейчас я вышлю зонд, ты вложишь в него Семечко, и… мы расстанемся. Надеюсь, навсегда. Думаю, ты не решишься обмануть меня в последний момент, но на всякий случай предупреждаю: один корабль ты уже потерял.
– Высылайте свой зонд, – Сэм сжал челюсти так сильно, что хрустнули зубы. – Я не собираюсь никого обманывать. Как не обманывал и до этого. Я не знал, что оно на борту.
Фрагс Денетор внимательно посмотрел на осьминога. Отметив и опаленный мех, и недостаток конечностей…
– Я тебе верю. Но извиняться не стану: к сожалению, прошлого не вернуть. Тебе придется привыкнуть к потерям, сынок. Они неизбежны, – в голосе адмирала прорезались нотки сочувствия. – Вынеси из этого урок, капитан Сэм. И хорошенько его запомни, – он вновь приблизил лицо к экрану. – Капитан обязан знать, что происходит на его корабле.
…Саёнара поплотнее закуталась в плед и, откинувшись на спинку кресла, закинула ногу на ногу. Открыв книгу на заложенной странице, она попыталась сосредоточиться на чтении.
Осьминог лежал в медицинском коконе. Из его кожи под разными углами торчали прозрачные трубки, в них капали и булькали разноцветные жидкости. Порфирий смотрел на девушку – в медицинском отсеке, белом и стерильном, как внутренности презерватива, больше смотреть было не на что.
– Тебе не обязательно со мной сидеть, – наконец сказал он.
– Вдруг тебе захочется пить, – не поднимая глаз, ответила девушка.
– Я и сам могу дотянуться, – осьминог попытался пошевелить кончиком щупальца. Оно вяло, как мертвая водоросль, колыхнулось, и бессильно соскользнуло с кушетки.
Саёнара закрыла книгу и наклонилась, чтобы положить конечность назад, на кровать. Мех на ощупь был жестким, как щетка для волос, цветовая гамма застыла где-то между чуть подсохшей раной и коричневой корочкой мертвой бактериальной пленки.
– Моя бабушка говорила, когда кто-то болен, он не должен быть один, – сказала она, поправляя подушку под головой осьминога.
– Почему это?
– Нужен свидетель.
– Свидетель чего?
– Ну… После того, как ты восстал из комы и прервал процесс восстановления… Вдруг ты не выкарабкаешься? Никто не должен умирать в одиночестве.
– Свидетель смерти… – осьминог глухо заперхал, и Саёнара не сразу поняла, что это он так смеется. – Так ты думаешь, я умру?
– Никогда не поздно надеяться.
Порфирий приоткрыл клюв в улыбке.
– Приятно знать, что в Галактике не меняется хоть что-то.
– Обращайся.
Саёнара вновь открыла книгу.
– Что читаешь? – спросил осьминог. – Не то, чтобы мне было так уж интересно, но… Книга? Я такие видел только на картинках в Галактопедии. Где ты её взяла?
– Не все в Галактике, знаешь ли, привыкли к высоким технологиям.
– И что это за книга?
– Сунь Цзы. Искусство войны. Она… дедушкина.
– О…
– А ты ожидал любовный роман?
Порфирий затрясся от беззвучного смеха.
– Что смешного? – насторожилась Саёнара.
– Представил тебя за чтением любовной книжки… Уютно свернувшись в кресле, с корзинкой леденцов на коленях и носовым платочком…
Саёнара дернула щекой и чуть слышно хмыкнула.
Тревожно запищал какой-то датчик. Отложив книгу, она подошла к кокону и поправила одну из капельниц – жидкость в ней окрасилась в густо-голубой цвет крови осьминога.
– Не дергайся, – сказала девушка намного мягче, чем собиралась. – А то иглы выпадают. Зря ты отказался вернуться в кому.
– Бывал уже разок, – буркнул Порфирий. – И чем всё закончилось? Лучше я так, по-старинке. Больновато конечно, зато больше ничего не пропущу.
– Мне… очень жаль твоего брата, – тихо сказала Саёнара. Протянув руку, она притронулась к уцелевшему кусочку меха на здоровом щупальце.
– Я его убил.
– Не правда.
– Если б я сказал Сэмми, что этот чертов артефакт у меня… Дурак. Хотел сделать сюрприз.
– Выбрось это из головы, слышишь? Дерьмо просто случается.
– Да уж… – осьминог тяжело, всем телом, вздохнул. – Отборное китовое дерьмецо… Кстати, я знаю, что жив только благодаря тебе, – он покосился на девушку тремя глазами. Из-за сетки лопнувших капилляров они были похожи на синие выпуклые капли медного купороса.
Саёнара молча наклонила голову.
Вновь запищал датчик – напоминал, что пора принимать лекарство. Саёнара, вытащив одну из прозрачных трубок, вставила на её место другую. По телу осьминога прошла чуть заметная дрожь.
– Это обезболивающее, – пояснила Саёнара. – Сейчас станет легче.
– Спасибо… – произнес Порфирий, устало закрывая глаза. – Спасибо, что сидишь тут, со мной.
Кривовато улыбнувшись, девушка вновь уселась в кресло.
"Капитан обязан знать, что происходит на его корабле".
Голос адмирала ввинчивался в мозг как буравчик, не давая покоя ни на минуту. Сэм сжал виски и поморщился.
Капитан ДОЛЖЕН знать, что происходит на его корабле. Иначе он – не капитан.
– Кэсси… Давай еще водки.
– В твоей крови почти смертельная доза алкалоидов, Сэм.
– Ну и что?
– Еще немного – и ты умрешь. Печень откажет.
– Ну и что?
– Я не понимаю вопроса, капитан.
Сэм поморщился и встал с койки. Каюта тут же пустилась в пляс. Пришлось опереться рукой о переборку, чтобы как-то приглушить колебания.
– Я хотел сказать, что тебя не должно касаться, как я себя чувствую. Просто выполняй приказ.
– Но… Капитан Сэм…
– Я больше не капитан! – рявкнул Сэм, а потом, с трудом сведя красные, слезящиеся глаза к переносице, погрозил пальцем выключенному монитору – почему-то казалось, что Кэсси общается именно через него. – Сколько раз повторять: Я. Больше. Не капитан. Так что налей мне ещё и заткнись.
– Не налью.
– Это еще почему?
– Если ты не считаешь себя капитаном, я не обязана считать себя твоей подчиненной. А значит, выполнять твои приказы.
Сэм застопорился: дилемма казалась неразрешимой. Казалось, в попытке её осмыслить, полушария мозга слиплись, и теперь пытаются поглотить друг друга в акте взаимного каннибализма.
– А… по-дружески? – наконец изрек он.
– По-дружески я советую тебе хорошенько выспаться, – сказала Кэсси. – А затем принять душ, выйти из своей каюты, съесть яичницу с ветчиной и заняться каким-нибудь делом. Например, определить новый курс.
– Но зачем?
– Затем, что мы уже трое суток болтаемся в пустоте, а это ужасно скучно. Разве для этого вы освобождали меня из плена?
Слова Кэсси толкнули мысли Сэма в наезженную за последние несколько дней колею. Рот наполнился горькой слюной. Сделав над собой усилие, он сглотнул, а затем несколько раз, вдумчиво и целеустремленно, ударил кулаком по переборке. На костяшках пальцев показалась кровь.
– Вися на одном месте, мы, по крайней мере, ни во что не вляпаемся.
Рухнув на кровать он осторожно, сквозь закрытые веки, потрогал глаза. Похоже, пока он был в отключке, кто-то подменил глазные яблоки. Эти были гораздо больше.
– Но остальные… Сэм, все ждут, пока ты скажешь им, что делать.
Он только застонал, а затем накрыл лицо подушкой. Сэм не разговаривал с братом с тех пор, как адмирал забрал Семечко. Положив артефакт в зонд, он сразу ушел в каюту и заперся.
…Гораций уныло брел по коридору. Только что он побывал в машинном. Полюбовался на тихо пощелкивающий в своём коконе варп-движок, дружески похлопал по кожуху антидвигатель, убедился, что латунные ободки на блистерах приборов сверкают, как новенькие…
Корабль молчал. Кэсси просто висела в пустоте, ничем в данный момент не отличаясь от космического мусора. Вокруг, на много парсеков, не было абсолютно ничего.
Гораций вздохнул. Проходя мимо каюты Сэма, он остановился. Послушал, что происходит внутри – ничего нового там не происходило. Всё тот же запах алкоголя, негромкое бормотанье и скрип матраса.