– Ты работаешь на Шадор, – сказала девушка. – Ты, грязный предатель, задумал продать им Галактику!
Лебовски только отмахнулся.
– Я вас умоляю… Продать Галактику! Какие громкие, пафосные слова… – он приблизил лицо к экрану так, что прожилки на носу превратились в красные каньоны. – Да за ту сумму, что мне предложили, любой, я повторяю, ЛЮБОЙ продаст не только Галактику, но и все сопредельные туманности и парочку черных дыр, в придачу.
– В голове не укладывается: а куда ты сам-то денешься, вместе со всей кучей денег? – спросил Порфирий. – Шадор не оставят от Галактики и горстки пыли, так что тебе тоже придет конец.
Лебовски пожал плечами.
– Можно собрать флот из кораблей-ковчегов и населить его разумными существами – разумеется, только избранными. Достойными, так сказать… Избавиться от всякой негуманоидной швали… – он покосился на осьминога. – Бог мой, да можно из целой ПЛАНЕТЫ сделать ковчег! Оснастить её двигателями и отправиться в долгое самостоятельное путешествие… Вас не поражает грандиозность моих замыслов?
– Ты болен, Лебовски, – устало сказала Саёнара. – Таких, как ты, надо запирать в психлечебницы и лечить электричеством… Тоже мне, Доктор Зло.
– Тебе не получить Семечко, – заявил Порфирий. – Ты опоздал.
– Ну, раз вы сами об этом заговорили… – скромно улыбнулся бывший агент. – Где оно? – смотрел он не на Порфирия, а на Саёнару. – Где Семечко?
– Там, куда тебе не добраться, – буркнул октапоид. – Ни тебе, ни твоим дружкам-чужакам.
– Они мне не друзья, – отмахнулся Лебовски. – Чисто бизнес, ничего личного… Собственно, с чего вы взяли, что они – такое уж зло? Зачем все эти страсти? – он приблизил лицо к самому экрану и поморгал красными, воспаленными глазами. Стало видно, что вся бравада бывшего агента – это наносное, что он выпендривается и храбрится из последних сил. – Разве вы, сами, не являетесь солдатами удачи? Авантюристами, готовыми взяться за любую прибыльную работенку? С чего бы вам так дорожить артефактом, значения которого вы даже не знаете?
– А вот и знаем! – завелся Порфирий. – С его помощью можно…
– Замолчи, – Саёнара взяла осьминога за щупальце. – Ты разве не видишь? Он просто псих.
– Оно внизу, верно? – догадался Лебовски. – Денетор задумал активировать артефакт, чтобы возродить свой никчемный народ.
– Адмирал и вправду на планете, – кивнул Порфирий. – И, сдается мне, он уже сделал то, что задумал…
– Внимание. Тревога. Скафандр капитана Сэма серьезно поврежден, – вклинилась в разговор Кэсси. – Он прекратил передачу телеметрии, я больше не знаю, что там происходит.
Порфирий ударил по кнопке отключения связи и Лебовски, как раз собиравшийся что-то сказать, пропал.
…Падал Сэм довольно долго – каньон оказался на удивление глубоким. Ветер, будто играя, то относил его от скал, то со всего маху припечатывал к граниту. Когда это происходило, Сэм делал попытки уцепиться за выступы, но после того, как не оторвал себе пальцы, перестал.
Ветер, завывая и рыча, будто бешеный кот, бросал его в плотные пылевые завихрения, о скафандр то и дело барабанили довольно крупные камешки. Один с такой силой ударил в лицевую панель, что появилась трещинка – еле заметная, но она быстро росла. Какой-то датчик всё время истерично мигал красным светом, и Сэм пожалел, что не знает, как его отключить. Связи с Кэсси не было.
Вдруг скала отдалилась и потемнела – потоком ветра его отнесло совсем далеко, и теперь не было никаких шансов хоть как-то затормозить полет. С ужасом наблюдая, как стремительно приближается каменистая, исчерченная глубокими оврагами красно-коричневая поверхность, Сэм наконец-то вспомнил про парашют…
Удар всё равно был силён. Его потащило по камням – тонкая пленка парашюта вздулась, как мыльный пузырь, но совершенно не желала рваться. Чувствуя себя лягушкой в блендере, Сэм кувыркался по каменистой поверхности. Перед лицевым щитком проносились то коричневые камни, то затянутое красной дымкой небо.
Наконец одна стропа зацепилась за валун и Сэм смог перевести дух, схоронившись в ямке с подветренной стороны. Активировав электрическую пилку на рукаве, он перерезал стропы – отстреливающее парашют устройство забилось песком.
Отдышавшись, он попытался сообразить, где находится и, выведя на лицевую панель карту, впервые воспрял духом. Пещера, в которой находился Денетор была где-то рядом, на дне ущелья. Сэм с содроганием воображал долгий, мучительный подъем обратно на плато, но теперь этого делать не придется: катастрофа обернулась неслыханной удачей.
Поднявшись, он определил направление, и пошел. Ветер на дне каньона был сильнее, чем на плато – ущелье работало своеобразной воронкой, в узкий конец которой, насыщенный песком и мелкими камешками воздух втягивало, как пылесосом. Идти, конечно же, предстояло против ветра…
В горле давно пересохло и наконец-то он сообразил хлебнуть тепловатой, пахнущей металлическим бачком воды, а потом съел немного концентрата, по вкусу похожего на молотую яичную скорлупу пополам с клейстером.
Цепляясь за любой камень и выступ, Сэм брел вперед, сверяясь со указаниями азимут-координатора.
Через некоторое время он смог разглядеть другую сторону каньона, а в ней – тёмные провалы пещер. Судя по красному огоньку на карте, туда-то и ушел Денетор. На поверхности слишком много песка, слишком много ветра, а внутри скальных полостей должно быть тихо и прохладно…
На азимут-координаторе было видно, что пещеры представляют единый лабиринт, уходящий вглубь скалы. Входов было несколько. Некоторые из них были громадными заостренными провалами – будто скала, не выдержав напряжения, треснула, как спелый арбуз. Другие представляли из себя круглые, с оплавленными краями норы, едва достигавшие роста человека.
Рассудив, что Денетор не станет лазать по норам, Сэм выбрал самый большой вход. Снаружи никаких следов не было, но ветер уничтожал любые следы за считанные минуты. Зато внутри он почти сразу обнаружил глубокие, почти квадратные отпечатки рифленых подошв тяжелого скафандра. Они вели вглубь. Туда, куда уходил узкий, словно трещина, совершенно тёмный ход. Включив фонарик на шлеме, Сэм начал спускаться.
Основной проход то и дело пересекали круглые, с совершенно гладкими обсидиановыми стенками каверны. Заглянув в одну из них, Сэм содрогнулся: ход круто обрывался вниз, неизвестно, на какую глубину… Угодив в такой, можно падать и падать, до самого центра…
Это прожигатель камня, наконец сообразил Сэм. Ангелы их побери, они использовали прожигатель камня! А ведь его давным-давно запретили во всей Галактике… Сэм представил, как смертоносные ядра входят в атмосферу, раскаляются до температуры плавления звезды и вгрызаются в поверхность… А затем прожигают кору и добираются до полужидкого ядра. Вскипевшая лава вырывается из каверн, как горячий шоколад из пудинга, оставляя за собой мертвую, непригодную к жизни пыль. Тектонические сдвиги и стихийные бедствия довершают работу.
Держась подальше от входов в каверны, Сэм терпеливо спускался всё глубже и глубже. Он опасался снимать шлем. В свете фонаря стены светились всеми оттенками ядовито-розового, фиолетового, зеленого и мертвенно-синего – радиация, даже спустя несколько десятков лет, почти не рассеялась.
Наконец впереди забрезжил крохотный огонек. Еле видный призрачный островок света, испускаемый, казалось, крошечным светлячком.
Приблизившись, Сэм разглядел одинокую фигуру, понуро сидящую на камнях. Свет испускал атомный фонарик, пристроенный тут же, в щели между валунов.
Когда он подошел, адмирал повернул голову и уставился на Сэма красными воспаленными глазами. Шлема на адмирале не было. В глазах полопались сосуды, под носом чернела полоса засохшей крови…
Судорожно схватив фонарик, Денетор направил его на Сэма – щурясь, как древняя ящерица, он пытался разглядеть в прыгающих тенях непонятную новую фигуру.
Он не знает, что это я, – подумал Сэм. – Он не догадывается, что я пришел помочь… Ствол карабина, зажатого у адмирала в руке, совершенно не дрожал.
Сняв шлем, Сэм осторожно положил его на землю. А затем поднял руки.
– Это я, адмирал, – в этот момент он ощущал себя Горацием. Неуверенным в себе роботом, вынужденным действовать по чужой программе.
– А, сынок…
– "Ганнибал" на орбите, он сражается с дредноутом Ндрагетты. Скоро ему придет конец.
– Помнишь, что я говорил тебе при нашей последней встрече?
Сэм сглотнул сухим горлом.
– Капитан обязан знать, что происходит на его корабле.
– Такие дела, – адмирал скорбно покачал головой. – Такие дела…
– Значит, ваш корабль обречен?
– Все мы обречены.
– Подождите, Денетор, – Сэм просительно протянул руку. – Еще не всё потеряно. Я пришел…
– Слишком поздно, сынок. Я сделал свой выбор.
– А как же ваша команда? За них вы тоже всё решили?
– Это неотъемлемое право капитана. Так же, как и его обязанность. Пока ты этого не поймешь, настоящим капитаном не станешь.
Неожиданно Сэм ощутил страшную усталость. Горе и разочарования последних дней, полёт сквозь атмосферу, падение в пропасть, путешествие сквозь бурю… Он опустился на камень. Ствол качнулся, всё так же целясь ему в грудь, но Сэм больше не боялся. Сейчас или немного позже – какая разница? Ему никогда не переубедить этого упрямого старика.
– У вас не получится запустить Семечко, – сказал он, глядя в землю. – Посредник сказал, что для этого нужен ключ, а у вас его нет.
Адмирал тоже опустился на камень. Было видно, что ему усилия последних дней тоже не достались даром. Небритая нижняя челюсть дрожала, в уголках глаз и рта скопились белёсые выделения, угол рта обвис, на губах пузырилась кровь.
Радиация, – подумал Сэм. – Он здесь уже около суток, и всё время подвергался бешеному облучению.
Устало потерев лысый череп – перчатки адмирал давно снял – он посмотрел на Сэма и криво усмехнулся.
– Ты обманул меня тогда, на корабле. Несмотря на угрозу смерти… Неужели ты думаешь, что я поверю тебе сейчас?