Однако кое-что продолжало ее беспокоить. Отношения Тиранды, Малфуриона и Иллидана изменились. Теперь они трое были не просто добрыми друзьями. Бесхитростное детское товарищество уступило сложным взаимоотношениям взрослых эльфов.
Она начала испытывать к ним обоим совсем иные чувства – и заметила, что это взаимно. Братское соперничество всегда было беззлобным, но в последнее время между двумя юными эльфами возникло напряжение, которое совсем не нравилось Тиранде. Казалось, будто они соревнуются в попытке завоевать некий приз.
И Тиранда понимала – даже если сами братья об этом не догадывались, – что призом была она сама.
Юной послушнице это, разумеется, льстило, но она не хотела причинять своим друзьям боль. И все же это было неизбежно: в глубине души Тиранда осознавала, что когда придет время выбирать спутника жизни, им окажется либо Иллидан, либо Малфурион, и никто иной.
Одетая в серебристую, с капюшоном, мантию послушницы, Тиранда торопливо шла по просторным мраморным коридорам храма. Над ней плыла магическая фреска, изображавшая небеса. Обычному зрителю могло бы даже показаться, будто в храме и вовсе нет крыши, настолько убедительной была иллюзия. Но на самом деле под открытым небом располагался лишь большой зал, в котором проводили ритуалы. Там к верным жрицам снисходила Элуна, нежно, как родная мать, касаясь их лунными отсветами.
Пройдя мимо рельефа с земными воплощениями богини – в прошлом они были верховными жрицами, – Тиранда наконец оказалась в фойе, пол которого украшала искусная мозаика, изображавшая сотворение мира Элуной и другими божествами, – впрочем, основное внимание было сосредоточено на Матери-Луне. За редким исключением, боги здесь были показаны расплывчатыми силуэтами с затемненными лицами, ведь ни одно существо из плоти и крови недостойно знать, каков их истинный облик. Только у полубогов, детей и божественных помощников были ясные черты лица. Одним из них, разумеется, был Кенарий, которого многие считали сыном Луны и Солнца. Кенарий не подтверждал слухов, но Тиранде нравилось думать, что это правда.
На улице на нее повеяло вечерней прохладой. Тиранда спустилась по белым ступеням и очутилась среди толпы. Одни склоняли головы в знак уважения, другие почтительно уступали ей дорогу. В том, что Тиранда была послушницей Элуны, пусть даже и недавно посвященной, имелись определенные преимущества, и все-таки сейчас ей просто хотелось быть собой.
Сурамар впечатлял меньше Зин-Азшари, однако и в нем имелась своя прелесть. Едва Тиранда ступила на главную площадь, перед ней заплясали яркие краски и отовсюду послышались крики продавцов, зазывающих покупателей. Сановники в богатых одеяниях цвета заката, расшитых бриллиантами, шли, задрав нос и смотря только перед собой, мимо эльфов из более низкого сословия, в простых мантиях – зеленых, желтых, голубых или раскрашенных в различные оттенки. Всем на рынке хотелось щеголять своим внешним видом.
Дома на улицах тоже пестрели разными цветами, которые подчеркивали статус местных жителей. Некоторые магазины были выкрашены сразу в несколько оттенков, а на стенах виднелись захватывающие картины, многие из которых оживляло танцующее пламя факелов.
Те немногие представители других рас, которых повстречала Тиранда за свою короткую жизнь, считали, что у ночных эльфов нет вкуса, и даже осмеливались утверждать, будто они страдают цветовой слепотой. Но, хотя предпочтения Тиранды были умереннее – впрочем, до Малфуриона ей было далеко, – она все же думала, что ночные эльфы просто лучше понимают и ценят разнообразие существующих в мире оттенков и узоров.
Она заметила, что в центре площади собралась толпа: одни показывали на кого-то и размахивали руками, другие отпускали злые шутки и полные отвращения реплики. Заинтересованная Тиранда решила подойти ближе.
Поначалу зеваки не заметили ее присутствия – должно быть, они разглядывали настоящую диковинку. Тиранда вежливо дотронулась до плеча ближайшего эльфа, и тот, узнав послушницу Элуны, тут же уступил ей дорогу. Так она сумела пробраться в глубь толпы и увидеть клетку, чуть ниже ее самой, сделанную из крепких железных прутьев. Там, видимо, находился невиданной силы зверь, потому что клетка тряслась, а изнутри время от времени раздавался рык, после которого толпа каждый раз с новой силой начинала перешептываться.
Зрители, стоявшие прямо перед ней, не подвинулись, даже когда увидели, кто похлопал их по плечу. Это только раззадорило любопытство эльфийки, и она встала поудобнее, пытаясь разглядеть существо в клетке.
От того, что она увидела, у нее перехватило дыхание.
– Что это? – пролепетала Тиранда.
– Никто не знает, сестра, – ответил караульный. На нем был нагрудник и одеяния члена Дозора Сурамара. – Лунная Стража использовала по меньшей мере три заклинания, чтобы схватить его.
Тиранда непроизвольно оглянулась по сторонам в поисках чародеев в зеленых мантиях с капюшонами, но ни одного не увидела. Скорее всего, они заколдовали клетку и оставили ее Дозору, а сами отправились обсуждать, что делать с пойманным существом.
Но кого же они поймали?
Телосложение неизвестного создания напомнило Тиранде о дворфах, но это явно не дворф. Выпрямись оно в полный рост, существо было бы на фут ниже ночного эльфа и при этом в два раза шире в плечах. Оно определенно обладало великой силой: Тиранда прежде не видела ни у кого таких развитых мышц. Она даже удивилась, что, несмотря на чары, существо не сумело просто выгнуть прутья клетки и сбежать.
Один из зрителей, по виду – высокопоставленный чиновник, потыкал сгорбленное создание позолоченной тростью… и снова пробудил в нем ярость. Ночной эльф едва успел вытащить трость из могучих лап существа. Широкую, с мощной челюстью морду создания исказила злоба. Вероятно, оно сумело бы отобрать трость, если бы не тяжелые цепи на его шее, запястьях и лодыжках, – они не только пригибали его к земле, но и, по всей видимости, не давали выгнуть прутья клетки.
Теперь, кроме ужаса и отвращения, Тиранда испытывала еще и жалость. Благодаря Кенарию и службе в храме она научилась ценить жизнь любого существа, даже если речь шла о жутких чудовищах. Зеленокожее создание было облачено в скромные одеяния, а значит, оно – или, скорее, он – обладало зачатками разума. Было жестоко выставлять его на всеобщее обозрение, словно какое-то животное.
Перед пленником стояли две пустые коричневые миски: его хотя бы кормят. Правда, судя по его внушительному телосложению, такой порции явно недостаточно.
Юная послушница повернулась к караульному:
– Ему нужно больше еды и воды.
– Таких приказов не поступало, сестра, – почтительно ответил тот, не спуская глаз с толпы.
– Для этого не нужно приказов.
Стражник лишь пожал плечами:
– Старейшины еще не определили, что с ним делать. Может быть, они решат, что ему вообще больше не пригодятся еда и вода, сестра.
Это предположение неприятно потрясло Тиранду. Каким жестоким может быть правосудие ночных эльфов!
– Если я принесу ему какую-нибудь пищу, ты попытаешься меня остановить?
Солдату, казалось, стало не по себе.
– Не стоит, сестра. Этот зверь скорее оторвет тебе руку и обглодает ее, вместо того чтобы принять твое угощение. Будь мудрее и забудь о нем.
– А я все же попробую.
– Сестра…
Но не успел он и возразить, как Тиранда отвернулась и пошла к ближайшему торговцу едой за кувшином воды и миской супа. Создание в клетке казалось плотоядным, поэтому она решила также взять немного свежего мяса. Хозяин лавки отказался брать с нее плату – еще одно преимущество ее положения, – поэтому она лишь благословила его, поблагодарила и вернулась на площадь.
К тому времени как она добралась до ее центра, большинство зевак, видимо, заскучали и разошлись. Так, по крайней мере, ей будет легче приблизиться к пленнику. Он бросил взгляд на приближающуюся жрицу, поначалу приняв ее за очередную любопытную, но когда увидел ее ношу, то сразу проявил интерес.
Он уселся поудобнее, насколько позволяли цепи, и нахмурил кустистые брови, внимательно наблюдая за жрицей глубоко посаженными глазами. Тиранда решила, что он уже в возрасте: в волосах пробивалась седина, а грубое лицо испещряли морщины и шрамы, которые свидетельствовали о непростой жизни.
Чуть не дойдя до места, куда бы он смог дотянуться, молодая эльфийка засомневалась. Краем глаза она заметила, что стражник внимательно следит за ее действиями. Тиранда догадалась, что солдат ударит зеленокожего монстра копьем, если тот попытается причинить ей вред. Она надеялась, что до этого не дойдет. Стать причиной гибели страдающего существа, когда хочешь всего лишь помочь ему, – это ужасная насмешка судьбы.
Она осторожно опустилась на колени перед клеткой.
– Ты меня понимаешь?
Он издал утробный звук, затем кивнул.
– Я кое-что тебе принесла. – Первой она протянула миску супа.
Взгляд недоверчивых глаз, так не похожих на ее собственные, опустился на миску. Тиранда видела, что существо взвешивает все за и против. Оно покосилось на ближайшего стражника. Правый кулак зеленого чудовища сжался, затем разжался.
Медленно, очень-очень медленно оно протянуло ей руку. Только когда она поравнялась с ладонью Тиранды, та поняла, какие же у него огромные и толстые руки: каждая смогла бы с легкостью обхватить обе ладони эльфийки. Она представила, какая в них заключена сила, и едва не отступила назад вместе со своим угощением. Но затем незнакомец с поразительной осторожностью забрал миску, поставил ее перед собой и выжидательно посмотрел на Тиранду.
Когда он принял подаяние, эльфийка невольно улыбнулась, но ответной улыбки не получила. Чуть расслабившись, она отдала ему мясо, а затем кувшин с водой.
Едва все три подарка оказались у зеленого исполина, он принялся есть. С супом он справился в один большой глоток; немного коричневой жижи стекло по подбородку. Затем он принялся беспощадно раздирать сырое мясо острыми желтыми зубами. Тиранда сглотнула, но никак иначе не показала, что ужасные манеры пленника ее несколько смущают. Наверное, в таких условиях она вела бы себя немногим лучше.