Во многих отношениях и сам Малфурион отличался от соплеменников. Они, к примеру, предпочитали яркие, цветастые наряды – он же одевался весьма скромно: суконная накидка, простая кожаная безрукавка, высокие сапоги… Если бы его родители не погибли много лет назад при несчастном случае, они явно умерли бы сейчас от стыда.
Темно-зеленые волосы до плеч обрамляли узкое, вытянутое, будто у волка, лицо. Среди сородичей Малфурион был почти изгоем. Он задавался непростыми вопросами, не видел необходимости строго соблюдать традиции, а однажды даже посмел заявить, что любимая всеми королева Азшара далеко не всегда в первую очередь думает о благе своего народа. Из-за такого поведения у него осталось совсем немного товарищей и еще меньше друзей.
В сущности, Малфурион считал, что может полагаться всего на троих. Прежде всего – на собственного брата-близнеца Иллидана, такого же бунтаря, как и он сам. К древним традициям и магии ночных эльфов Иллидан относился с чуть большим уважением, чем Малфурион, однако подвергал сомнению авторитет старших, что считалось неприемлемым.
– Что ты видел? – с нетерпением спросил Иллидан, сидевший рядом с Малфурионом на траве.
Иллидана было бы не отличить от брата, если бы не иссиня-черные волосы и янтарного цвета глаза – не серебряные, как почти у всех ночных эльфов, детей звезд. Тем немногим, у кого были янтарные глаза, прочили великую судьбу.
Однако, если Иллидан и правда хотел обрести величие, ему стоило обуздать свой буйный нрав и научиться терпению. Оба брата постигали, как использовать силы природы – их наставник называл этот путь друидизмом. Иллидан думал, что окажется способнее брата, но получилось ровно наоборот: он часто ошибался при произнесении заклинаний и не мог подолгу оставаться в трансе. Иллидану было мало отличного знания традиционных магических обрядов. Он очень хотел постичь таинства друидизма, потому что тогда бы он отличался от остальных и развил бы в себе необыкновенные способности, о вероятном наличии которых ему говорили с самого детства.
– Я видел… – Как же объяснить это брату? Малфурион нахмурился. – Я видел души деревьев, их сердца. Но не каких-то отдельных деревьев… Я думаю, что видел души всего леса!
– Как чудесно! – воскликнула его спутница, сидевшая с другой стороны.
Малфурион почувствовал, как у него чернеют щеки, что для ночного эльфа означало смущение. С недавних пор ему было все менее и менее уютно в компании этой эльфийки… но представить свою жизнь без нее он уже не мог.
Рядом с братьями сидела Тиранда Шелест Ветра, их ближайшая подруга с малых лет. Все трое росли вместе и были неразлучны до прошлого года – пока Тиранда не решила стать послушницей храма лунной богини Элуны. Там она училась общаться с духом богини и использовать способности, дарованные всем жрицам, чтобы они несли весть о своей госпоже. Когда Малфурион решил оставить изучение магии ночных эльфов и обратиться к силе земли, Тиранда только поддержала его. Друидизм казался эльфийке чем-то близким к тем навыкам, которыми одарит ее Элуна, как только Тиранда закончит обучение.
Еще недавно худая, бледная девочка – не раз, впрочем, побеждавшая братьев в соревнованиях по бегу и охоте, – за год Тиранда успела превратиться в стройную, хорошо сложенную красавицу. Ее гладкая кожа приобрела нежный светло-фиолетовый оттенок, а в сумеречно-синих волосах появились серебристые пряди. Невзрачное когда-то лицо стало женственным и привлекательным.
Возможно, даже слишком привлекательным.
– Пф-ф! – На Иллидана ответ брата не произвел особого впечатления. – И это все?
– Это хорошее начало, – прогремел их наставник.
На молодых ночных эльфов упала огромная тень, и даже дерзкий Иллидан тотчас умолк.
Хотя все трое эльфов были очень высокими – под семь футов ростом, – рядом с десятифутовым Кенарием они казались дворфами. До пояса Кенарий напоминал эльфа, если не считать легкого изумрудного оттенка темной кожи. Впрочем, тело у него было гораздо более мускулистым, чем у обоих его учеников, а плечи – намного шире. Нижняя же часть его тела вовсе не походила на эльфийскую. В конце концов, Кенарий не был обычным ночным эльфом. Он даже не был простым смертным.
Кенарий был полубогом.
Только он сам знал тайну своего происхождения, но, так или иначе, они с лесом определенно были единым целым. К тому времени, как возникли первые ночные эльфы, Кенарий прожил уже долгую жизнь. Он говорил о своем родстве с эльфами, но не объяснял, в чем оно заключается.
Те, кто обращался к нему за советом, никогда не уходили прежними. Кто-то и вовсе не уходил: на них так влияли усвоенные уроки, что они решали остаться с полубогом и вместе с ним охранять его земли. Они переставали быть просто эльфами и превращались в стражей леса, навеки меняя свое обличье.
На плечи Кенария спадала густая грива зеленых, точно мох, волос, а в золотых глазах читалась нежность. Он ласково похлопал Малфуриона по плечу ладонью из старого, сучковатого дерева, с длинными когтями, способными без особых усилий разорвать ночного эльфа в клочья, и отступил… на четырех сильных ногах.
Пусть до пояса полубог походил на ночного эльфа, от пояса он был подобен крупному величественному оленю. Двигался Кенарий с той же легкостью и проворством, что и трое эльфов перед ним. Он был быстр, как ветер, и силен, как деревья. В нем отражалась сама жизнь и здоровье его земли. Он одновременно являлся и ее сыном, и отцом.
Как и у оленя, у Кенария были дивные ветвистые рога, прикрывавшие его строгое, но незлое лицо. Рога, которым не уступала во внушительности и длинная, пышная борода Кенария, служили напоминанием, что родственные связи между полубогами и ночными эльфами существовали очень, очень давно.
– Вы все отлично справились, – произнес он своим громоподобным голосом. В бороде и волосах Кенария росли ветки и листья, которые тряслись при каждом его слове. – А теперь ступайте. Проведите время с сородичами. Это пойдет вам на пользу.
Все трое поднялись, но Малфурион медлил. Поглядев на своих спутников, он сказал:
– Идите, я вас догоню. Мне нужно поговорить с Кенарием.
– Мы можем и подождать, – ответила Тиранда.
– Не стоит. Я быстро.
– Что ж, – вставил Иллидан, взяв Тиранду за руку, – тогда не будем мешать. Пойдем, Тиранда.
Напоследок она бросила на Малфуриона долгий взгляд, и тот отвернулся, чтобы скрыть свои чувства. Он подождал, пока Иллидан с Тирандой уйдут, а затем снова повернулся к полубогу.
Солнце уже клонилось к горизонту, и в лесу весело заплясали тени. Полубог улыбнулся, глядя на этот танец, к которому тут же присоединились деревья и другие растения.
Малфурион преклонил колено и опустил взгляд в землю.
– Мой шан’до, – начал он, назвав Кенария словом, которое на древнем наречии означало «высокочтимый учитель», – прости мне такой вопрос…
– Тебе не обязательно вести себя так со мной, юный ученик. Встань же…
Ночной эльф неохотно подчинился, но глаз не поднял.
Заметив это, полубог рассмеялся, и птицы тут же подхватили его смех веселым чириканьем. Мир всегда отзывался на все в унисон с Кенарием.
– Ты оказываешь мне даже большее уважение, чем те, кто считает меня своим божеством. Твой брат не преклоняет передо мной коленей, а Тиранда Шелест Ветра, несмотря на уважение к моей силе, все же посвятила себя Элуне.
– Но ведь ты предложил научить меня… нас… тому, чего не знал ни один ночной эльф.
Малфурион хорошо помнил тот день, когда оказался в священном лесу. О Кенарии ходили самые разные легенды, но Малфурион хотел знать правду. Тем не менее, обратившись к полубогу, он совсем не ожидал получить ответ.
Также он не ожидал, что Кенарий предложит стать его наставником. Для Малфуриона было загадкой, почему полубог решил заняться таким заурядным делом. И все же это случилось. Теперь они были не просто божеством и ночным эльфом, не просто учителем и учеником – они были друзьями.
– Ни один ночной эльф, кроме тебя, не желал освоить мое учение, – ответил Кенарий. – Даже те, кто принял одеяние леса… Никто с должным рвением не следовал по тому пути, который я теперь показываю тебе. Ты единственный, у кого есть талант и сила воли, для того чтобы постичь, как обращаться с силами природы. Ты такой один, юный эльф.
Малфурион хотел поговорить совсем не об этом, и слова Кенария поразили его.
– Но… но Тиранда и Иллидан…
Полубог покачал головой:
– Я уже сказал, что Тиранда обещала служить Элуне. Я не стану вторгаться в царство Лунной Богини! А о твоем брате я могу сказать лишь, что он подает большие надежды… но, полагаю, друидизм – не его стезя.
– Я… Я даже не знаю, что сказать… – Малфурион и правда не знал. Весть о том, что их с Иллиданом пути разойдутся, что брат напрасно потратил время, была такой неожиданной… Близнецы впервые не разделят общий успех. – Нет! Иллидан всему научится! Он просто своенравный! От него столь многого ждут! Ведь его глаза…
– Да, их цвет – знак того, что он оставит свой след в мире. Но мое учение ему в этом не поможет. – Кенарий мягко улыбнулся Малфуриону. – Однако ты и сам можешь его чему-то научить, не так ли? Может быть, тебе удастся преуспеть в том, в чем потерпел неудачу я?
Щеки ночного эльфа почернели от смущения. Разумеется, шан’до прочитал его мысли. Малфурион действительно собирался сделать все, что было в его силах, чтобы Иллидан продвинулся в постижении друидизма… но он знал, что это будет нелегко. Учиться у полубога – это одно, у Малфуриона – совсем другое. Иллидан будет постоянно думать о том, что оказался не первым учеником, а вторым.
– Что ж, – тихо добавил Владыка Леса; на его рога как раз приземлилась маленькая красная птичка, а ее розовый друг уселся ему на руку. Для Кенария подобное было привычно, но ночной эльф не переставал этому удивляться. – Ты ведь хотел задать мне какой-то вопрос…
– Да. Великий Кенарий… Меня беспокоит один повторяющийся сон.
Золотые глаза сузились.
– Всего лишь сон? Вот что тебя беспокоит?