Я начну с цивилизаций, которые более других похожи на Месопотамию, — индской и китайской. Затем я обращусь к кейсу, происхождение которого, по всей вероятности, было весьма сходным, но последующее развитие — весьма отличным: Египту. Затем будет представлен анализ, вероятно, последней из действительно независимо возникших цивилизаций, которая, несмотря на это, была весьма отклоняющимся от общей модели евразийским кейсом, — минойского Крита. В конце концов фокус исследования будет смещен на другой континент — на американские кейсы, которые представляют собой огромную проблему для разработанной модели. В заключение главы я обозначу доминирующий путь, которым следовало возникновение цивилизации, стратификации и государства.
Около 2300 и 2000 гг. до н. э. (более точная датировка невозможна) на территории современного Пакистана существовала письменная урбанистическая, обладавшая церемониальным центром индская цивилизация[33]. Мы мало о ней знаем и не узнаем до тех пор, пока не будет завершена дешифровка письменности этой цивилизации. В настоящее время исследователи убеждены, что ее происхождение было локальным, а не диффузным (внешним), что цивилизация и государство были «первоначальными». Но причина гибели этой цивилизации до сих пор остается доподлинно неизвестной. Она исчезла (это все, что известно, учитывая нашу неспособность прочесть их записи, поскольку двуязычные надписи-билингвы не сохранились). Обычно исчезновение объясняется разрушением и завоеванием цивилизации арийскими захватчиками, которые впоследствии господствовали на Индийском субконтиненте, или же экологическими катастрофами, такими как изменение климата или направления течения рек, но никаких доказательств ни одной из гипотез пока нет. Если индская цивилизация была разрушена под давлением внутренних причин, это отличает ее от месопотамской модели.
Поэтому не стоит слишком концентрироваться на сходствах. И это особенно верно для ирригации — центрального пункта в моем исследовании Месопотамии. Разумеется, параллели в ирригационном сельском хозяйстве существовали. Индские, как и месопотамские, поселения практически всегда были расположены вдоль линий аллювиальных пойм. В сельском хозяйстве, способствующем росту цивилизации, практически наверняка использовалось природное удобрение — ил. Поселения также стали результатом заключения населения в территориальную и социальную «клетку» в поймах, которые в данном случае были огорожены джунглями, смешанными с прочей растительностью. Абсолютное большинство исследователей убеждены, что жители пойм практиковали ирригацию, однако реки уничтожили практически все доказательства этого. Города использовали водные каналы для внутренних нужд, а также были хорошо защищены от наводнений. В прочих отношениях можно отыскать как сходства, так и различия с Месопотамией. Важность скорее секулярных храмов, связанных с массивными хранилищами, отсылающая к Месопотамии, способствует отнесению долины реки Инд к цивилизации с «федеральной» структурой, с по меньшей мере двумя основными городами, каждый из которых населяли около 30–40 тыс. человек и окружали по меньшей мере сотни более мелких поселений. Локальная и региональная, «горизонтальная» и «вертикальная» торговля, достигавшая объемов месопотамской, также была экстенсивной. Это может означать существование тех же горизонтальных и вертикальных, частично совпадающих сетей социального взаимодействия, что и в Месопотамии. Но в случае индской цивилизации развитие внутренней иерархии не выглядит столь же очевидным. Захоронения не сохранили свидетельств множества различных видов богатства или социальной стратификации. Тем не менее порядок городского планирования, разнообразие стандартизованных единиц измерения и мер, а также доминирование нескольких центральных храмов или дворцов свидетельствовали о силе городской политической власти, хотя и не обязательно о государстве, которое могло принуждать людей. На самом деле военные археологические находки также довольно скудны. Государства индской цивилизации могли быть «примитивными демократиями», как это предполагает Якобсен по отношению к ранней Месопотамии.
По всей видимости, эту цивилизацию следует рассматривать как нечто среднее между раннединастическим периодом развития Месопотамии и более развитой версией доисторических строителей монументов, возможно своего рода аллювиальный письменный Стоунхендж. В силу заключения в «клетку» и способностей производить большое количество излишков здесь возникла цивилизация, но это была цивилизация, полностью сконцентрированная вокруг политической власти, без такого способствовавшего развитию динамического элемента, как отношения между государством и господствующим экономическим классом, между центром и периферией, которые, как представляется, были главным двигателем социального развития в прочих уцелевших успешных цивилизациях.
Таким образом, индская цивилизация свидетельствует скорее в пользу моей общей модели — месопотамского типа ранней цивилизации, которая внезапно исчезла. Из-за отсутствия необходимых исторических свидетельств не следует ожидать большего.
Первая китайская цивилизация мощно разрослась вокруг реки Хуанхэ (Желтой реки) в период, датируемый с 1850 по поо г. до н. э.[34] В настоящее время большинство исследователей считают, что это было автономное развитие и первоначальная цивилизация. Я нахожу подобную уверенность скорее удивительной, учитывая, что китайская цивилизация появилась спустя тысячу лет после цивилизаций Месопотамии и Египта и спустя века после возникновения индской цивилизации. Неужели в доисторический период новости распространялись настолько медленно? Цивилизация получила название Шан от династии царей, которая правила позднее в Китае того же периода. С самых первых упоминаний о ней мы обнаруживаем свидетельства в пользу высокой степени неравенства, специализации ремесел, больших «дворцовых» построек, а также беспрецедентного для всего остального мира уровня развития бронзовой металлургии. Около 1500 г. до н. э. появляются все атрибуты, необходимые для возникновения цивилизации: письменность, урбанизация, большие церемониальные центры плюс монархия с претензиями на божественное происхождение, города с массивными оборонительными сооружениями, строительство которых, вероятно, требовало труда более 10 тыс. человек, высокий уровень воинственности и огромные человеческие жертвы. Они свидетельствуют о быстром движении по направлению к высокостра-тифицированной и способной к принуждению цивилизации.
И вновь цивилизация возникла вдоль реки, которая приносила аллювиальный ил. Но здесь аллювиальные почвы пересекались со вторым уникальным типом удобряемых почв — лессовыми почвами[35], которые представляют собой обширные залежи легкого грунта, нанесенного из пустыни Гоби в период плейстоцена, формирующего огромное нерегулярное полое окружение с центром на реке Хуанхэ. Лессовые почвы, богатые минералами, давали большие урожаи зерновых. Здесь подсечно-огневое земледелие могло практиковаться необычайно долго, результатом чего было относительное заключение в «клетку» поселений даже без ирригации. К эпохе Шан появилось два вида зерновых: пшено и рис выращивались на одной и той же земле в течение года, что позволяет предположить наличие привязывавших к земле ирригационных техник, хотя у нас нет непосредственных исторических доказательств в пользу этого. Река всегда была центром этой цивилизации. Тем не менее, как и в Месопотамии, здесь мы сталкиваемся с экологическим и экономическим разнообразием вокруг ядра. Выращивание волокна и шелка для одежды, крупного рогатого скота, свиней и цыплят для употребления в пищу, диких животных, таких как кабаны, олени и буйволы, свидетельствует об экологическом разнообразии, а также о важности горизонтальных отношений «центр — периферия». Здесь мы также обнаруживаем свидетельства региональных взаимоотношений власти, включая обмен и конфликт с пастухами, а также использование медных и оловянных руд в изготовлении бронзы, которые залегали на расстоянии 300 километров от Аньяна — последней столицы династии Шан около 1400 г. до н. э.
Постепенно возникали «храмы» — централизованные перераспределяющие институты. Как настаивал Уитли (Wheat-ley 1971), храмы были первыми центрами цивилизации. Однако здесь милитаризм заявил о себе раньше, чем в Месопотамии. Затем появились находки, свидетельствовавшие о существовании верховой езды — одного из примеров развития, подтверждающего, что китайская цивилизация была более экспансивной и менее ограниченной. Религиозный пантеон был значительно более свободным и открытым для зарубежного влияния, урбанизация — не настолько ярко выраженной, поселения — более рассредоточенными. Речная система сама по себе была менее ограничивавшей: земледелие, торговля и культура распространялись вдоль и вширь по системе Желтой реки и затем практически по всем рекам Северного и Центрального Китая. В этих регионах местные коренные жители относились к цивилизации Шан, тем не менее оставались политически автономными. Их государства могли признавать гегемонию Шан. Одна группа — Чжоу, жившая на западных границах, стала особенно развитой (как мы можем предположить из ее дискурсивных текстов). В конце концов Чжоу захватывает Шан и основывает собственную первую династию, многочисленные свидетельства о которой сохранили китайские исторические источники.
Таким образом, я предполагаю, что истоки китайской цивилизации практически не отличались от тех, которые дали начало Месопотамии. Но с появлением основных организаций власти, а также из-за большей территориальной открытости и больших сходств в деятельности жителей различных регионов милитаристическое развертывание государства и социальной стратификации в Шанском Китае происходит раньше, чем в Месопотамии. Монархия, а не олигархия возникает в Китае гораздо раньше. Китайская культура была наименее сегментарной и наиболее унитарной. Разнообразие больше выражалось в «феодальных» тенденциях к дезинтеграции монархии, чем в мультигосударственных структурах. Позднее, в период династии Хань, культура китайского правящего класса стала еще более гомогенной и даже унитарной.