й традиции является представление о неком сакральном центре на острове, где находится чудесный Алатырь-камень и пребывает высшее божество. Эти же представления сделали из святилища на острове Рюген, посвященного Святовиду, сакральный центр языческого славянства, и не только западного, но и северного, вспомним остров Буян наших сказок. «Голубиная книга» яркое свидетельство того, что архетип священного камня в центре вселенной, на острове, донесен исторической памятью народа из глубин седой древности и красноречиво свидетельствует об устойчивом мифологизированном образе прародины арийцев.
В святоотеческих комментариях с образом Севера связывается понятие о пределах обитания дьявола, сатаны, который с помощью подвластных ему языческих народов, живущих в северных землях, вредит народу Божию. Такое же представление было и у древних иранцев, которые помещали на Севере страну злого Ангра-Манью, противника доброго Ахура Мазды. Жутким холодом изгнал Ангра-Манью древних арьев с прародины и сам воцарился там.
В Библии Вавилон рассматривался как северный город, ставший противником духовного Иерусалима. В то же время толкования Священного Писания указывают на Север как на место, где должен воссиять свет Христовой веры. Евфимий Зигабен в Толковой псалтири пишет: «Те народы, которые прежде были членами дьявола и которыми дьявол обладал, те самые после сделались горами Сиона, то есть сделались высотами и оградами Христианской Церкви (…), но что я говорю, что народы сделались оградами Церкви, они сами, собственно, сделались городом Христовым, так как из народов составилась Христова Церковь».
Не удивительно ли, что свет Истины воссиял и на Севере, воистину преобразовав горы Гиперборейские в Сионские высоты, а народ, живущий на этих горах, по воле Господа стал народом-церковью, последним оплотом Веры православной. Согласно древнему пророчеству, Вавилон должен стать равным Иерусалиму по благочестию. Святитель Афанасий Великий еще в IV веке писал, объясняя псаломское выражение: «Ребрами Северовыми был прежде и Павел, от которого возгорелись все бедствия на Земле, но ныне стал он горами Сионскими, имея в себе глаголющего Христа (…) сие слово показывает, что Сион — язычники, приявшие Евангельское слово».
К. А. Щедрина совершенно справедливо полагает, что акт переноса князем Андреем Боголюбским столицы из Киева в северный Владимир необходимо рассматривать в общем контексте иного восприятия Севера у русских как новой земли обетованной для нового церковного народа. И подобно ветхозаветному Ковчегу Завета в новый стольный град переносится святыня — икона Богородицы, написанная, по преданию, святым евангелистом Лукой, названная впоследствии Владимирской.
По-особому запечатлелась и идея лабиринта в древней русской церковной архитектуре, в особенности опять же на Севере. В лестничных башнях древних соборов спиралевидная лестница поднимается к куполу.
В Георгиевском соборе Юрьева монастыря в Новгороде спираль лестницы приводит в подкупольное пространство башни с сохранившимися фресками XII века. Изначально под куполом была фреска Христа. Таким образом спираль-лабиринт лестницы воистину приводила верующего к Солнцу Истины, к самому Христу и Богу нашему.
Спускаясь вниз по этой же лестнице, мы оказываемся перед фреской Страшного суда. Иными словами, повторяя путь древних инициаций, мы символически спускаемся в царство мертвых, которые восстанут при втором и славном пришествии Спасителя. Точно такие же спиралевидные лестницы башен древних соборов Руси можно видеть и в Софии Киевской, и в храме Антониева монастыря Великого Новеграда.
Мы с вами находимся в конце нашего путешествия по лабиринту истории.
И тут возникает законный вопрос — а зачем нам понадобилось столь тщательно разбирать замысловатые рисунки лабиринтов исторических дорог северного человечества древности. Дело в том, что в последние 100 лет исторический официоз, где вольно, а где и сознательно, лишал нас Отечества, лишал реального чувства родной почвы под ногами в буквальном смысле.
Огромные пространства Восточной Европы советские и зарубежные ученые «заселяли» всеми, кем хотелось. Север единогласно «отдавали» угро-финнам. Центральную Россию тоже поначалу заселили ими же. Но затем, ввиду многочисленных противоречий и нестыковок в области антропологии и археологии, для Нечерноземья были выведены в научных инкубаторах «восточные балты».
Юг России безропотно «отдавался» столь же гипотетичным северным иранцам, запад же «отдали» северным иллирийцам и фракийцам. Куда же девать всем неудобных славян?
Славянские племена буквально втискивали между всеми перечисленными этносами, находя для их начального этногенеза самым подходящим местом Припятские болота, где и до сих пор невозможно существовать крупному этническому массиву.
Более того, автор этих строк видел в конце 80-х годов в Риге, в Домском соборе, карту расселения индоевропейских народов в древности, где затертые между германцами и «великими» балтами славяне ютились у истоков Вислы, занимая территорию размером даже не с губернию. Щедрая рука вечно комплексующего латыша отвела славянам площадь величиной с волость! Хотелось бы спросить у потомков тех, кто пас свиней немецких баронов и пел по вечерам монотонные песни ни о чем, как это забитые и всеми зажатые славяне вдруг оттеснили всех и в VI веке заняли половину Европы, не посчитавшись с амбициями ни воинственных германцев, ни многочисленных балтов? Может быть, живя в той же климатической зоне и в том же этнокормящем ландшафте, что и балты, германцы и кельты-славяне открыли секрет быстрого воспроизводства людских потерь, прямых и косвенных, путем клонирования?
Не очень достоверно. В реальности наш климат был суровее, чем у всех наших соседей. Этногенетического взрыва у славян не было. Излишков продовольствия, впрочем, тоже не наблюдалось. Так как же эти хитрецы оттеснили всех и вся? Может быть, повышенной военной агрессивностью? Но в этом славянам решительно отказывают все соседи. Воинская доблесть у славян — это нонсенс для современных иностранных исследователей. И это утверждают представители тех этносов, которым мы давали, даем и будем всегда давать «на орехи». Не умеющие воевать с нами мечом, они открыли против нас боевые действия на бумаге своими заостренными на ложь и клевету перьями. И, увы, здесь им сопутствует удача. Нас уже удалось убедить в том, что мы живем не на своей земле, а на земле мифических восточных балтов и угро-финнов.
Нас лишили родной земли, которую мы заселяли от начала, а не как временные квартиранты без прописки. Мы — словно историческое недоразумение. В условиях тотальной информационной войны у нас даже почву выбивают из-под ног. И кто, скажите, встанет сейчас, да еще из зомбированной разными «телепузиками» молодежи, грудью на защиту неродной земли, взятой на время в долг у чуди да мери. Никто. Впрочем, многим из них вообще нет дела до того, на какой земле они родились и живут и что это для них значит. Нет идеальной мотивации. Нет идеалов. Их предметность и иерархия подвержены насильственной девальвации теми, у кого нет святыни в сердце, нет души, нет жизни. «Не умирай за Родину, ее у тебя больше нет. Новая иерархия ценностных определений, на которые нас, как соборного субъекта исторического процесса, сейчас натаскивают, призвана стать похоронной, заунывной мелодией, под которую нас как великий народ спроваживают в гроб вместе и порознь. В иное время было бы нелепо заканчивать историческое исследование столь заостренной политической тематикой, в иное, но не в наше. Время кабинетных умствований, не доходящих до ума и сердца подавляющего большинства, должно безвозвратно уйти.
Размывание национального самосознания этноса начинается с размывания совершенно конкретного понятия неразрывной духовной и физической связи с родной почвой, куда мы вросли корнями, и где эти корни настойчиво перегрызают паразиты, отнимающие нашу историю, наших предков, оставляя нас сиротами на жестоком ветру глобализации с Запада, отнимая у нас волю к сражению за святыни, которых нам не оставляют.
Путешествие по лабиринтам — это наше возвращение в украденный отчий дом, к корням, к предкам, к самым истокам нашей исторической жизни. Это священная инициация новых русских поколений, где новое качество личность получает через таинство обретения Родины первопредков.
Лабиринты Русского Севера — это зримая связь с незримым, священная тайна сверхличной жизни этноса в его соборном единстве поколений, идущих во времени из прошлого в будущее. Если дать себе волю в метафорических изысках, то мы можем считать лабиринты важными точками исторического процесса становления нашего народа, отмеченных на реке времен вихревыми концентрическими кольцами замысловатой каменной кладки. Символами неразрывной связи всех русских поколений, населявших наш и только наш Русский Север, являются не только кресты каменной кладки на языческое святилище Большого Заяцкого острова, не только поклонные кресты, имевшие в основании каменные могилы-холмы некрещенных предков, но и все святые обители Северной Фиваиды, славно и благолепно венчавшие собой долгую историческую жизнь этого северного края земли, которому Господь от начала судил стать Святой Русью.
Итак, мы совершили путь во времени по лабиринту сначала вниз, в глубь тысячелетий к исходной точке, от которой и началась историческая жизнь всех арийских народов, в том числе и народа святорусского, к горе Меру, что сияла некогда священной белизной посреди таинственной Арктиды-Гипербореи. А далее мы совершили восхождение по спиральной лестнице православных храмов вверх, под купол, освященный Крестом Искупительной Жертвы, проделав одновременно и инициатический путь предков к обожествляемому солнцу и поднявшись вослед прадедам к Солнцу Истины, вере православной, в чьих благодатных лучах высвечивается истинный смысл всего того, что наши пращуры лишь предугадывали в лучах ласкового солнца Севера.
Мы воочию убедились, что древние лабиринты стали той символической лестницей для нас, по которой мы совершили духовное восхождение от самых наших корней, сокровенно сокрытых в древней Гиперборее, нашей прародине, до горних высот Христовой веры, за которыми в небе уже угадывается облик Руси Небесной, священного прообраза земной Святой Руси.