и поморами, а с нерусским чудским компонентом, главным образом потому, что у соседящих с русскими карелов Кестенги и удорских коми был обнаружен тот же тип, а среди русских тогда было обследовано очень мало групп.
И вот после того как вся эта территория была серьезнейшим образом изучена антропологами, ученые пришли к однозначному выводу, что беломорский тип никак нельзя связывать с угро-финским населением, а носителем предковых форм этого нордического типа были исключительно новгородские словене. У корелов, вепсов и коми этот тип почти не встречается; исключение составляют лишь удорские коми, соседящие с поморами. Впрочем, по данным Н. Н. Чебоксарова, мы не можем считать удорских коми типичными представителями беломорского типа. Удорцы заметно темнее по цвету волос поморов, а кроме того, целый ряд признаков, связываемый обычно с европеоидной расой, выражен у них слабее, чем у русского населения.
Современные антропологи объясняют значительное распространение ильменско-белозерского типа на Севере миграцией славян из бассейна Волхова и из Приильменья, так как там находятся бесспорные аналогии как в облике современного населения, так и по краниологическим ископаемым данным. Анализ краниологического материала по Новгороду позволил Н. Н. Чебоксарову выделить в населении, жившем там в начале 2-го тыс., два антропологических типа.
Позднее В. В. Седов, исследуя северо-западные области Новгородской земли, дополнительно выделил еще один тип. В этом нет ничего удивительного, если вспомнить, что в Новгородской земле в раннем Средневековье, кроме словен новгородских, жили еще и кривичи, а также и пришлые западнославянские варяги, не говоря уже о финно-угорских племенах води, чуди и ижоры. Один из древних новгородских типов (европеоидный, мезокранный, сравнительно узколицый) можно рассматривать как предковую форму описанного выше ильменско-белозерского типа. Другие славянские краниологические серии, например кривические, морфологически очень близкие новгородским, могли бы также рассматриваться как исходные по отношению к современным русским жителям северо-запада России. Однако потомки восточных, приволжских кривичей, жители центральных областей, Валдайской возвышенности были несколько иного облика. А теперь обратимся к самым важным фактам.
Антропологический тип ильменцев очень близок к типу жителей Северной Европы, и в частности Скандинавии. Это свидетельствует только об одном, что в состав населения всей Северной Европы вошли одни и те же элементы, восходящие к верхнепалеолитическим насельникам Восточной Европы! Физические особенности Новоладожского и Волховского районов довольно близки, как утверждает антрополог М. В. Витов, среднему типу шведов (по данным шведских исследователей Лундборга и Линдерса). В свете этих данных совсем не удивительно выглядит один исторический эпизод, зафиксированный в скандинавских сагах. Снорри Стурлусон в «Круге земном» описал приезд будущего короля Норвегии Олафа Трюггвасона в Нортумбрию к ярлу Сигурду. На вопрос Сигурда, кто он и откуда, Олаф отвечает, что он купец Али Богатый, русский по рождению, из Гардарики, Руси. Иными словами, Олаф без труда обманывает своего соотечественника скандинава, притворяясь русским. Для этого ему, видимо, достаточно было худо-бедно изъясняться по-русски. По внешнему же виду древние русы и скандинавы не отличались между собой. Отсюда и некоторая путаница у византийских авторов, когда норманнами считали и свеев, и норвежцев, и русов. Впрочем, эта путаница, возможно, возникла лишь в наше время, когда под норманнами — северными людьми — почему-то стали подразумевать только скандинавов, ошибочно считая это имя этнонимом, отказывая в «норманнстве» русским, живущим иногда и севернее своих «северных» соседей, да еще и в более суровой климатической зоне.
Сделаем важные выводы.
Во-первых, не может не удивлять сохранность на протяжении тысячелетия антропологических типов в значительно гомогенной массе русского населения, свойственных древним славянским племенным союзам. Если мы до сих пор по русскому населению можем легко восстанавливать предковые формы вятичей, кривичей и словен, то, позвольте, господа невежды, о каком расовом бардаке с участием столь любимых вами татар на Руси можно вообще серьезно говорить?
Во-вторых, ильменско-белозерский тип восходит к древнему палеолитическому населению Русского Севера. Об этом свидетельствуют находки как В. С. Передольского в Коломцах и в Приладожье, так и современные краниологические серии с озера Лача. Очень важно, что последние исследования зубов жителей Ильменского поозерья и сравнение их с зубными останками палеолетического населения, заставили современных ученых осторожно признать то, о чем писал еще В. С. Передольский, исходя из сравнения черепов жителей палеолита и современных ему новгородцев, а именно: население Поозерья с палеолита не менялось.
Справедливости ради отметим, что одонтологический комплекс вообще подвержен наименьшим эволюционным подвижкам и долго сохраняет архаические особенности у самых разных популяций. И тем не менее в комлексе с фактами морфологии и краниологии, в комплексе с работами и выводами В. В. Бунака, этот факт можно признать значимым.
Важен и еще один факт из области лингвистики. До сих пор не удалось у поозерцев найти следов в языке, которые свидетельствовали бы, что они суть ославяненная чудь или балты. Поозерцы — чистые славяне! Важно также, что даже современные русские жители Рязанской, Тамбовской и Ивановской областей имеют ярко выраженное не финское мтДНК.
Иными словами, даже в контактной зоне, где русские веками соприкасались с угро-финским населением, не выявлено взаимной метиссации. Этот красноречивый факт говорит о том, что если антропологи видят отчетливо, что современное русское население по своим антропологическим характеристикам соответствует древнему палеолитическому населению Восточной Европы, то единственно верный вывод напрашивается сам собой: славяне — автохтонное население указанной территории, на которой они жили издавна и на которой не существовало многочисленных популяций инорасового и этнически чуждого угро-финского населения, способного оставить, при ассимиляции, заметные черты в облике и языке древних славян.
Если такие признаки и выявляются у современного русского населения спорадически, то это следствие межэтнических браков сравнительно недавнего прошлого. С другой стороны, нам известно значительное количество славянских слов, заимствованное прибалтийско-финскими племенами.
Раньше считали, что славянские заимствования были частью общего прафинского языка. Как бы там ни было, контакты у славян и финнов действительно были и отразились они в основном в лексике финнов. Но вот что любопытно, контакты славянского и прибалтийско-финских языков осуществлялись при посреднической роли древнекарельского и на территории его распространения. То есть в зоне Карельского перешейка, но никак не на территории, где впоследствии были коренные земли Руси. Запомним этот факт.
В XV веке московиты находят в Ледовитом океане остров, заселенный неведомым им славянским народом!
Островом этим, по всей вероятности, являлась Новая Земля. Как тут не вспомнить таинственный остров Туле, который с античных времен почитался древними крайней северной точкой обитаемого мира.
Замечательный современный исследователь древнейшей Руси В. Н. Демин в своей великолепной книге «Русь летописная» приводит интереснейший факт. Средневековый арабский космограф Димешки писал, что отдаленнейшая северная земля Тулия населена славянами! И это были отнюдь не потомки хорошо известных новгородских поморов. Славяне эти были остатком того большого древнего этнического массива, которых древние авторы называли сарматами-гипербореями, а академик Марр в 1930-х годах осторожно именовал северными сарматами, впервые указав коллегам на невозможность отнесения всех наших северных древностей и всей древней топонимики исключительно к финно-угорскому наследию. И то, что Марр называл это население сарматами, показывает, что он в общем-то понимал, что это северное население «палеославян» было действительно родственно скифам и сарматам Причерноморья, как на это указывали и антропологи императорской школы.
Вспомним здесь, что и самые древние предания скифов говорят о том, что они переселялись на юг под давлением северных племен и вследствие похолодания климата. Из всего сказанного мы можем сделать единственный и очевидный вывод. Ильменско-белозерский расовый тип является прямым потомком исходного типа для всех арийских народов и четко обозначает границы первичной индоевропейской прародины.
Не случайно этот тип в наибольшей чистоте сохранился у русских Севера как у исконных жителей этого края, никуда с прародины не уходивших и являющихся прямыми потомками единого арийского племени до разделения, после ухода родственных племен, осознающих себя словенами, то есть людьми, говорившими на понятном языке, в отличие от других индоевропейцев, терявших после ухода с прародины не только чистоту антропологического облика, но и чистоту речи, о чем мы расскажем чуть ниже.
Русский языковед, филолог и археолог
Николай Яковлевич Марр
И не случайно ближайшие аналоги этого типа в относительной чистоте сохранились у шведов Скандинавии, по древним преданиям которых, они пришли в Малую Швецию из Великой, из Великого Свитьода, располагавшегося на «шапке мира», откуда вытекают все великие реки Восточной Европы: Дон, Днепр, Двина и Волга.
Значение того, что исходный для всех древних индоевропейцев предковый ильменско-белозерский расовый тип, известный на тех же землях со времен палеолита, в наибольшей чистоте сохранялся у северных германцев, славян Севера и славян Юга, известных античному миру под именами скифов-сарматов-алан, трудно переоценить в понимании действительной этногенетической истории русского народа.
Но самое главное для нас то, что сегодня только самые северные великорусы сохраняют этот древний тип, являясь, по сути, тем необходимым расовым ядром для всего русского племени, без которого оно потеряет свою генетическую идентичность, что повлечет неминуемо и гибель этноса. Сохранение этого расового типа северных великороссов есть задача первостепенной важности в деле возрождения русского народа в целом, во всем его многообразии в удивительном, тем не менее, единстве, в его былом и еще небывалом величии духа и воли.