таки без труда, даже визуально, можем отличить итальянцев и испанцев от арабов, персов, турок или афганцев. Все биологическое разнообразие европейцев с существующими расовыми типами: нордическим (с вариантами западнонордического и восточнонордического типов), балтийским, восточноевропейским, дальским, динарским, альпийским и средиземноморским, наконец, мы можем свести к определенному биологическому и, главное, духовнопсихологическому единству, совокупность черт которого, безусловно, заслуженно и обоснованно может и должно носить наименование научно обоснованное, комплексное понятие «арийской расы».
Народы Европы представляют собой определенное «синтетическое» целое, составляют отдельный организм, отличный по духовным и этнобиологическим признакам от иных расовых организмов и историко-культурных ареалов, в том числе и относящихся к большой белой европеоидной расе, в самом широком понимании этого современного научного определения.
Учитывая это, мы вправе говорить, конечно, и о славянской расе как части большой общности: расы арийской. Если не учитывать духовных и этнопсихологических особенностей разных европейских народов, а обращаться исключительно к биологической стороне дела, тогда многообразие в единстве всех европейцев предстает перед нами несколько в ином обличии.
При биологическом подходе европейцы делятся уже не горизонтально на славянскую, германскую или латинскую расы, но вертикально, где в каждом отдельном европейском народе мы находим и нордическую расу, которая является расовым ядром для всех арийских народов, и другие расовые типы, а более всего мы можем обнаружить многообразие переходных форм, которые в своей вариативности все же не выходят за определенные, биологические границы основных европейских рас и стремятся по закону исторической устойчивости расовых типов (в действительности открытого, но не объясненного антропологами) со временем входить в границы ареалов единых в разнообразии типов индоевропейского мира. Если взять нордическую расу, то вопреки мнению, царившему еще не так давно в научном мире, она в исторически обозримом прошлом не являлась и ныне не является неким неделимым атомом, «расовой материей прима» древнего арийского сообщества. Нордический расовый тип исторически не был единым и сейчас распадается на несколько подтипов. Конечно, эти варианты могут иметь своей основой индивидуальные особенности каждого человека. Последним, нижним пределом расового деления человечества, всегда был и останется индивидуум.
При таком понимании вариативности расовых признаков, при отборе их в некоторые повторяющиеся и воспроизводимые рядом поколений совокупности, мы должны учитывать, что при «обратном прочтении», то есть восходя от единичного к некоторым обобщениям, от индивидуальных черт к общим расовым признакам определенного человеческого коллектива, мы вновь и вновь убеждаемся, что сам термин «арийская раса» вполне закономерно появился в научном лексиконе XIX века для описания некоего сообщества европейских народов, явно отличных от граничащих с ними общностей иного культурно-исторического и расового обликов.
В истории арийских народов мы можем проследить тот период, когда существовала некоторая единая биологическая праоснова, давшая начало для формирования различных современных европейских рас. Эта праоснова соответствует библейской традиции, считающей все европейские племена потомками праотца Иафета. Здесь, как и во многих иных случаях научного поиска, Библия точно соответствует новейшим открытиям рациональной науки. Границы христианского мира и границы европейской ойкумены точно совпадают с границами европейских расовых типов, что, конечно же, не случайно, но взаимосвязано. Таким образом, исторически христианство и арийство становятся тождественными понятиями. Попытка расчленить эти понятия современными неопаганистами и обрядить арийство в ветхие одежды давно умерших богов есть непозволительная глупость.
Давайте рассмотрим с фундаментальных позиций русской императорской антропологической школы вопросы не только исторического становления русского этноса, его расовых и генетических характеристик, но и через призму историософского подхода, оправданного нерушимой уверенностью, что в основе нашего национального бытия лежит православная вера, без опоры на которую все наши умствования могут стать безумием, рассмотрим наше прошлое, настоящее, попытаемся заглянуть в будущее нашего народа как отдельной и уникальной антропологической единицы.
И начнем мы не из далека-далёка, как это полагается, а со времен, не столь отдаленных от нас. К древней истории мы еще вернемся. Но напомним, что история нам сейчас нужна не в качестве некоего праздного раздражения мозговых извилин, она нужна нам как «живая вода» нашему умирающему народному телу. История сейчас, в нелегкое время, и должна отвечать всем требованиям сей чудодейственной жидкости. Поэтому сначала поговорим о причинах нашего национального упадка. О причинах, приведших нас на край национальной катастрофы, с фундаментальных позиций антропологической науки. Духовные причины упадка давно известны. Впрочем, то, о чем мы будем говорить, имеет к вопросам духовной деградации народа самое прямое отношение.
Патриот всеславянского политического объединения, убежденный сторонник кровного единства славянской расы хорват Юрий Крижанич писал в XVII веке: «Отчего погибло Римское царство? Некоторые писатели считали, что оно погибло из-за расточительности, пышности и роскоши. Они называют одну из причин, но не первую и не главную. Главной причиной распада Римского государства была та, на которую указал нам пророк Даниил, сказавший:. они смешаются человеческой кровью, но не соединятся друг с другом» (Дан. 2.43). Римляне, желая увеличить свой народ, давали свое гражданство разным племенам, и делали из греков, евреев и персов римских граждан. Люди считали это великой честью. А что из этого вышло? Раздоры между ними и развал того государства. Ибо разные народы стали разных своих людей сажать на престол, и начались раздоры».
Не напоминают ли вам, читатель, эти строки события недавно минувших дней (да и не минувших вовсе), когда не только вследствие духовного одичания и отпадения от Церкви интеллигентщины, но и в силу смешения кровей в рядах русской аристократии и разночинного люда рухнула Российская православная империя, лишившись опоры в виде духовно целостного и кровнородственного людского монолита.
В императорской России полным ходом шел процесс, прекрасно описанный Крижаничем, который иллюстрирует свои мысли горьким примером Османской империи: «Турки некогда охотно принимали всякого перебежчика и расстригу, который хотел отуречиться или перейти в их турецкое суеверие, и давали таким самые почетные должности в царстве. И сейчас они принимают многих; и мы их зовем «потурченцами». А всех своих янычар они понабирали из детей разных христианских народов. Из-за этого турки снискали такую славу, что иные сами стыдятся своего имени, и если бы кто-нибудь турка назвал турком, то он не счел бы это за честь, как если бы назвали его простым мужиком. Более того, янычары владеют ныне этим королевством и царей тамошних ставят и убивают, и это в Турецком государстве из-за принятия «потурченцев».
Стоит ли теперь много рассуждать о влиянии тайных масонских заговоров на историю разрушений национальных монархических государств. Для примера возьмем ту же Турцию. Власть султана в Турции пала во время младотурецкой революции. Лидер революционеров Кемаль Ататюрк был масоном. Но в действительности государство подточили изнутри «потурченцы», и оно рухнуло как гнилое, изъеденное червями дерево. Младотюркам из константинопольских лож оставалось только грамотно сыграть на ущемленном чувстве турецкой национальной гордости, чтобы толпы задетых за живое, чистокровных турок бросились громить ненавистную власть султана и его разношерстных янычар. А далее закономерный итог. Когда вопрос чистоты национального типа более не интересует верхи, он начинает интересовать низы. И этот низовой «интерес» везде и всюду приносит одинаковые плоды. В младотурецкой Турции — это безжалостный геноцид армянского народа и вытеснение в Элладу малоазиатских греков. В нацистской Германии, чье руководство философ Шпенглер не без остроумия называл пролетарийцами, низовой интерес к теме чистоты расы вылился в безумный геноцид евреев, цыган и славян.
Национальная монолитность, чьей основной составной частью является антропологическая однородность этноса, а главное, его истинной политической и духовной элиты, была и будет единственным гарантом не только устойчивой органической государственности, присущей данному племени.
Нет этой мощной преграды, и рушатся империи.
Наш великий мыслитель К. Н. Леонтьев с трагизмом описывал этап за этапом разворачивавшегося на его глазах страшного процесса хаотического всесмешения религий, государственных организмов, наций и народностей. Рушились родовые, религиозные и государственные перегородки, нарушался особый, сакральный, иерархический порядок бытия. Одним из последних этапов всемирного хаоса Леонтьев считал процесс смешения сословий. И это не случайно столь важно помнить для нашей темы. Именно сословные перегородки, в рамках единого национального организма, являются естественными барьерами между высшими, ценными, с точки зрения национальной культуры в самом широком значении этого понятия, слоями народа, и низшими. Смешение сословий приводит народ к единообразной хаотической массе обывателей. У этой массы новым революционным разрушительным лозунгом становится, как это ни парадоксально, национализм, в его самом низменном, утилитарном виде, который и приводит к расовой ненависти. Следующий парадокс прямо вытекает из первого.
Св. Игнатий Брянчанинов писал о том, что Господь разделил языки в Вавилоне для того, чтобы люди совместными усилиями не могли более воплощать самые греховные замыслы. В этом и кроется про-мыслительное, карантинное разделение человечества на расы и народы. Сугубая греховность одних не должна как эпидемия распространяться на других. У народов появилась и персональная ответственность за свой духовный облик. Понятно, сколь губительно для народов любое смешение, которое есть не только попытка, болезненный рецидив Вавилонского столпотворения, но и сугубая