То же самое относится и к латышам, эстам и литовцам, которые антропологически также как бы на перефирии древнерусского мира. Между западными и восточными славянами антропологи устанавливают определенную цепь поступательной неразрывной преемственности через промежуточные типы, между которыми нет жестких границ. Это же касается и балтского антропологиченского типа. Между особенностями пруссов, жемайтов, селов, аукштайтов, латгалов также нет резких границ. Это значит только одно. Балтийские народы сформировались именно как переферия некогда общего балтославянского единства.
Современный известный антрополог Д. Пежемский, признавая общую антропологическую подоснову у балтов и славян, все же указывает, что средневековые и современные балтские краниологические серии заметно отличаются от славянских. В то время как у славян замечены некоторые эпохальные изменения, не разрывающие, впрочем, цепи общей антропологической преемственности с предковыми антропологическими формами, балты как бы остановились в «антропологическом развитии». Пежемский свидетельствует, что набор краниологических признаков балтов очень архаичен и имеет прямую преемственность к краниологическому материалу с этих же территорий со времен мезолита.
Все это однозначно говорит о том, что балты и в древности и теперь занимали примерно ту же территорию, сохранили свой специфический антропологический тип и были переферией некогда единого балтославянского мира, когда его основная территория стала славянской. Балты — это реликт балтославянского единства. Кстати, антропологическая архаика балтов связана с изначальной численной незначительностью исходной популяции, чьи численные показатели мало менялись и в Средневековье!
Балтославянское единство и на заре своей истории имело ряд особенностей, сохранившихся с древности. Именно по этой причине и у многих русских антропологических групп прослеживается преемственный комплекс признаков, связывающий их с древнейшими обитателями именно Восточно-Европейской равнины, признаков которых нет у балтов, древних и нынешних. Иными словами, антропология не видит «восточных балтов» восточнее Минска, и нет никаких оснований отдавать им в древности огромную территорию до Урала.
Теоретически мы можем предположить, не входя в противоречие с накопленным палеоантропологическим материалом, что балты продолжали жить на огромных пространствах Восточно-Европейской равнины, но постепенно подверглись славянской языковой ассимиляции, то есть перешли на славянский язык. Таким образом, все восточное славянство должно представлять из себя классических балтов, разговаривающих по-славянски. В качестве отрицания такого рода возможности приведем мысли замечательного современного английского историка и археолога Джона Коллиса, автора многочисленных работ, посвященных древним кельтам. Он, в частности, указывает: «Языки редко меняются без смены населения, и даже Ренфрю, который в 1960-е годы был одним из главных противников миграционного объяснения «культурно-исторической» парадигмы, в итоге признавал миграции главным механизмом распространения индоевропейских языков. Однако мы по-прежнему не знаем единых правил, по которым бы происходило распространение новых языков. Так вторжение франков в Галлию мало повлияло на местный язык, в результате чего французский основан на латыни, а вот в Англии латынь как разговорный язык была вытеснена английским на востоке и кельтскими языками на западе. Напротив, римское вторжение в Галлию не вызвало смены населения, но привело к смене галльского латынью… Главная проблема относительно языка — то, что его смена, так же как это обстоит с материальной культурой, не является простым линейным процессом. Постепенные изменения происходят всегда, но есть периоды, когда они совершаются чрезвычайно быстро, поэтому одной хронологии мало для установления времени разделения двух родственных языков. Обычно лингвисты выводят хронологию из числа похожих слов и языковых конструкций. Например, ирландский можно считать первым кельтским языком, выделившимся из единой группы, поскольку архаических элементов в нем больше, чем, к примеру, в валлийском. Однако и это не дает точных временных ориентиров: американский английский, например, имеет больше архаических черт, чем возникшие значительно раньше диалекты Великобритании. Это не значит также, что архаичный язык перестает распространяться. Ко времени исчезновения кельтских языков в континентальной Европе в послеримский период бриттский язык проник в Бретань, а ирландский — в Шотландию. Это снова напоминает нам, что распространение языков — процесс нелинейный, их сохранение или исчезновение может объясняться сугубо местными факторами, и нужно избегать простых решений, например, отождествления распространения кельтских языков с расселением кельтов».
В нашем случае мы отметим, что антропология не фиксирует никаких серьезных миграционных процессов в Восточной Европе. Археология смену и взаимодействие культур зачастую трактует в смысле миграций племен. Но делает это в основном только, чтобы уложить многообразный археологический материал в прокрустово ложе априорных представлений. Учтем еще, что почти всю свою историю Восточная Европа была крайне слабо заселена. И сложно представить себе линейный процесс инноваций, связанный со сменой языка один на другой, при малой плотности изначальных групп, их изолированности и еще более малочисленных групп пришельцев. Таким образом, самым непротиворечивым представлением о путях заселения Восточной Европы и взаимоотношения славянского и балтийского языков будет представление о том, что и славяне и балты исстари занимали примерно те же места расселения в Европе, что и теперь. И соотношение занимаемой площади расселения этих племен в Европе было примерно тем же, что и в настоящее время.
А что же скажут нам история и исторические источники? Обычно историки, склонные, по словам историка и антрополога Седова, «разбалтывать» славян, цепляются за загадочное племя голядь древних русских летописей. Попробуем разобраться, тем более что других данных о балтах на древнерусских землях у нас нет.
Густынская летопись сообщает, что в 1055 году на киевском престоле сел Изяслав Ярославич. Через три года следует запись: «В лето 6566 (1058) Изяславъ победи Голядовъ». Ни места, где состоялась битва, ни иных подробностей летописец не сообщает. То же самое в Новгородской карамзинской летописи. Ту же информацию сообщает и Новгородская четвертая летопись, и Новгородская первая летопись, и Лаврентьевская летопись, и Софийская первая. Сразу скажем, информация крайне незначительная, чтобы на ее основе отдавать в древности предкам этой голяди все земли будущей Руси, аж до Урала. Это фантастика и отнюдь не научная. Историки видят эту голядь впоследствии на реке Протве. Любопытно, что археологически никаких балтов на Протве не прослеживается. Да и антропологический состав древнего и нового населения этих мест не дает никакого материала в пользу признания этих мест древней родиной балтской голяди.
Антрополог Пежемский нашел на Верхнем Дону краниологическую серию, которая действительно напоминала краниологию балтов. Но в этих местах, вроде бы, и не было голяди. Зато достоверно известно, что там жили вятичи, что пришли сюда во главе с князем Вятко от ляхов! Не есть ли данные краниологического материала, полученного Пежемским, лишним подтверждением о западнослаянском происхождении вятичей в таком случае? Более чем вероятно.
Ученые справедливо считают голядь и галиндов Прибалтики за один народ. Так, может, голядь переселилась на славянские земли со своей балтийской прародины уже в историческое время, а не являлась осколком гипотетического балтского этнического моря на Русской равнине? Когда могло быть это переселение? Самое логичное предположенеие — именно миграция вятичей из западнославянских областей захватило в свой поток часть галиндов. Примеров такого симбиоза при миграциях история знает предостаточно. Часть галиндов могла мигрировать и раньше, под давлением пришлых готов.
Наконец, голядь могли перевести на новое место жительства сами русские князья. Действительно, малозаселенность Руси стала причиной того, что князья являлись инициаторами переселения больших групп населения на свои вотчинные земли. Южнорусы из Волыни и Киевщины широким потоком шли на север. Торков, берендеев, черных клобуков князья расселили по реке Рось. Это же могло произойти и с галиндами, особенно после того, как их победил Изяслав. И, наконец, попробуем ответить на вопрос, где же князь, сын Ярослава Мудрого, победил голядь. После смерти Ярослава Изяслав как старший сел в Киеве, Святослав в Чернигове, Всеволод в Переяславе-Русском. Родные братья некоторое время жили в мире и не переступали границ владений друг друга. В этой связи очень важно, что те земли, куда ученые помещают голядь, по реке Протве, принадлежали княжеству Черниговскому, а именно среднему сыну Ярослава Мудрого — Святославу. Сей князь в бранях был первым среди братьев. И вдруг Изяслав идет в его землю и сам, без брата, бьет подчиненную ему голядь. Это просто невозможно. Конфликт был бы неизбежен. Но его не было. Легче предположить, что поход на голядь был предпринят из Турова, что рядом с Киевом, и направлен в земли галиндов, граничивших с летописными ятвягами, с которыми у русских князей были постоянные столкновения. В таком случае мы находим летописную голядь в 1058 году сидящей еще на своей исконной балтийской территории. Больше серьезных исторических аргументов у сторонников балтийского засилия на землях Восточной Европы просто нет. Важно, что в перечне Нестора племен, говоривших по-славянски, и неславянских, дающих дань Руси, голяди нет и в помине.’Важно, что из прибалтийских народов он упомянул чудь, литву, корсь, зимиголу, норову и либь, иными словами, всю Прибалтику за вычитом жемайтов, пруссов и ятвягов. Если бы голядь уже тогда сидела по реке Протве, она, скорее всего, попала бы в список данников Руси.
Перейдем к лингвистике и топонимике. Как-то известный про-фессор-балтист 3. Зинкявичус вместе с идеологом «разбалтывания» славян на всей территории Древней Руси В. Топоровым пытались определить по гидронимам славянскую прародину.