Этнические и лингвистические процессы протекали у европейских этносов не эволюционно, но зачастую революционно. Немец XI века — это совсем другой человек, чем немец века XIX. Немец до сих пор не обрел единого для всего племени литературного языка в привычном для нас понимании. Немец северных территорий — это человек, насильно оторванный реформацией от древних духовных корней своего племени. Очень сильно изменились и англичане, и французы. И только русский человек в своем обличие, в своем духовном мире остается таким же сейчас, что и тысячу лет назад. Важную роль в этом сыграл наш язык. И наш литературный язык — это не только язык Ломоносова, Карамзина, Державина и Пушкина, но и в неменьшей мере — язык «Слова о Законе и Благодати» и «Слова о полку Игореве». Наш литературный язык имеет действительно древние корни.
Язык русского народа, эволюционно развиваясь, сохранил преемственность по отношению к древнему языку славянорусских племен.
Отсюда и действительно чудесная прозрачность нашего древнего языка летописей для современного русского человека. Юрий Мамлеев пишет про наш родной язык: «И это сокровище дано не просто так — оно вручено России и русскому народу для выполнения его высшей миссии в мире. Это язык, который может выразить почти невыразимое, выразить провал, пропасть, язык, соединяющий несоединимое и проникающий в самые недоступные сферы метафизически сокрытого — и поэтому индусы с основанием полагают его «санскритом будущего» (то есть священным языком). Одно звучание русской речи имеет в чем-то магическую силу, сочетание звуков и интонации русского голоса представляет уникальное явление в этом мире по своей красоте и, главное, по глубине, по глубине «подтекста», по глубине того, что стоит за этим звучанием и интонациями. В конце концов, русский голос ведет в поразительную глубину почти невыразимых переживаний и, наконец, даже в пучину молчания, которая сама — за пределом возможностей звука. Все это запечатлевается в глубинах души». Язык наш, конечно, не законсервировался, не стоял на месте, но эволюционировал с глубокой древности. Мы можем даже, с определенной долей условности, выделить эволюционные фазы развития нашего языка. Фазы развития языка русского этноса мы можем разделить на следующие периоды: арийский, протославянский, славянский и, наконец, русский.
Но фазы эти проходили в рамках исторической жизни одного этноса и на одной и той же территории, территория этнобиологического и языкового становления единого славянорусского этноса. Такой эволюционной преемственности не знает ни один современный европейский язык, за исключением литовского, более архаичного, чем современный русский язык.
Но даже в эволюционном смысле более развитый русский и сейчас ближе к древнему санскриту, чем литовский, тоже имеющий много общего со священным языком индийцев. Развитие русского и других славянских языков, особенно польского, лужицкого и чешского, а равно и сербохорватского убедительно свидетельствует, что предки славян в своей массе не знали никаких миграционных процессов. Их язык — это живое свидетельство того, что современные славяне живут на тех же землях, что и их предки. И прежде всего это касается — великорусской части русского народа, что особенно важно.
Еще раз отметим, что если на древнерусских землях, там, где в наибольшей чистоте представлен один из самых развитых славянских языков — русский, сохранилось такое огромное количество якобы «балтизмов», а территорию исходного распространения славянских топонимов ученые до сих пор не могут выделить, то встают два принципиальных вопроса. Почему огромный мир славян не оставил четкого топонимического ядра на карте Европы, а крохотный мир литовцев и латышей «наследил» своей топонимикой от Одера до Урала? Далее, если уж на Руси столь мощный пласт балтской топонимики, то резонно предположить, что расселявшиеся здесь славяне застали плотное балтийское население, у которого и переняли названия рек. Вряд ли возможно, что наши предки пришли на пустующие земли, где, однако, в полной исправности, у каждой речной переправы стояла синяя табличка с латинскими буквами, уведомляющая пришельцев о названии реки, через которую они намереваются перевезти свой скарб. Современная научная мысль, учитывая невозможность такой ситуации, утверждает, что, да, балтов было много. Их застали немногочисленные славянские поселенцы и ассимилировали.
Удивительно, но при ассимиляции балты, кроме названия рек, не смогли оставить более никакой памяти о себе потомкам этих немногочисленных групп первых славян на Севере. Ни богов исконно балтских, а не общих им и славянам, ни особенностей своей исконной речи — ничего. А какие, собственно, доказательства бытования столь большого количества балтов на такой огромной территории, кроме топонимики, можно предложить. Как мы увидели — никаких!
А теперь дадим слово современной антропологии. Может, она найдет нам этих таинственных «восточных балтов», некогда живших от Минска до Урала?
Мы уже писали выше о том, что в 1397 году в Литву приехал граф Конрад Кибург. Граф сразу подметил большую разницу между литовским и русским населением Великого княжества Литовского и Русского. Литовцев он описал народом высоким и темноволосым, а русины — все рыжеволосы, меньше ростом и несимпатичны. Не будем разбирать симпатии и антипатии графа. Скажем одно. И в XIV веке между типом славян и балтов была зримая разница. Вообще этот темноокрашенный тип в Литве встречается до сих пор. Тип этот живо напоминает динарскую расу Балкан. В свете этого наше предположение о более южной прародине исконных балтов обретает новое доказательство.
И получается так, что уже не балты были ославянены на территории будущей Руси, а наоборот, именно балты, весьма вероятно, «балтизировали» древнее светлоокрашенное население Прибалтики, в котором Шахматов видел протославян.
Давайте еще раз взглянем на историю Восточной Европы с древнейших времен через призму того антропологического материала, котором имеется на данный момент.
В 4-м тыс. до н. э. почти вся Правобережная Украина была занята трипольскими племенами. Эти земледельческие племена обладали высокой культурой. Согласиться со многими исследователями в том, что именно трипольские племена были исходной формой исторического бытия древних индоевропейцев, решительно невозможно. Керамика, поселения, антропологический тип, наконец, все указывает на то, что трипольцы пришли на территорию нынешней Молдавии и Правобережной Украины из Балканского региона. Севернее трипольцев обитали племена днепро-донецкой археологической общности. Эти племена жили охотой и рыболовством.
В 70-е годы прошлого века ряд ученых отстаивали точку зрения, что именно эти племена впервые приручили лошадь и сделали ее не только помощницей в хозяйстве, но и верным боевым другом. Похоронный обряд этих племен серьезно отличался от трипольцев. Покойников хоронили в неглубоких ямах, вытянутыми на спине. Тела посыпали охрой. Эти североевропейцы отличались примечательными антропологическими особенностями. Их средний рост был столь высок, что даже современное европейское население, пережившее всплеск ростовых показателей в последние 50 лет, до сих пор уступает днепро-донецким жителям именно по средним обобщенным показателям роста. Кроме высокорослости, днепро-донцы были долихокефалами с довольно широким лицом. В целом все мезолитическое население Восточной Европы характеризуется долихокранией, крупными размерами мозговой части черепа, широким и относительно высоким лицом, широкими орбитами и относительно широким носом. Сильное выступание носовых костей и резкая профилировка лица характеризуют его как европеоидное. Особенностью этого населения являлась некоторая уплощенность назомалярного угла. Та же особенность наблюдается в Скандинавии, а в других европейских территориях не является преобладающей. Этот доминирующий тип постепенно мигрировал на восток.
В неолите происходят незначительные эпохальные изменения. Начинает доминировать антропологический тип с увеличенным черепным указателем, незначительным ослаблением выступания носа, увеличением скуловой ширины и уменьшением высоты лица. Общим для всех групп является уплощение в верхней части лица и сильная профилировка в средней. В неолите постепенно исчезает один своеобразный мезолитический тип, известный по единичным находкам и относящийся, условно, к южноевропеоидному типу. Речь идет о типе гипердолихокранном, с очень высоким лицом и относительно широким носом. Тогда же появляется тип с особенностями, которые относят условно к «монголоидному» комплексу: широколицый, с уплощенной профилировкой лица, характерный для севера Восточной Европы.
Этот протолапоноидный тип был следствием продвижения из-за Урала первых коллективов носителей угро-финских языков. В них, не без основания, видят протосаамов. Любопытно. Но последние данные западных ученых по народу саамов заставляют серьезно полагать, что протосаамы встретили в Скандинавии группы населения протоевропейцев, чьими прямыми потомками являются сегодня баски, и ассимилировали их.
Подводя промежуточный итог, отметим, что в эпоху неолита наблюдается близкое антропологическое родство групп населения сегодняшних: Украины, Европейской России, Прибалтики, Западной Сибири и Алтая. Именно в Западной Сибири и Алтае тогда появляются первые группы индоевропейцев, создателей, через определенное историческое время, тогарской и иных археологических культур, впоследствии известные нам по восточным источникам как динлины, тохары, усуни и другие. Налицо существование в неолите антропологического ядра, чей центр занимал Русскую равнину, ядра, которое мы с уверенностью можем связать с древними индоевропейцами. На переферии этого ядра, на севере, начинается проникновение и взаимная ассимиляция групп европеоидов и пришельцев из-за Урала, которые создадут лапоноидный антропологический комплекс и которых уверенно можно отнести к мигрирующим в Европу племенам угро-финской языковой общности. Долихокранный тип с высоким и узким, сильно профилированным лицом и относительно широким носом имел в мезолите широкое распространение по всей Восточной Европе. В неолите этот тип прослеживается уже