Феофилакт почти не сомневался в том, что вофр согласится пойти в конюхи, ведь всякий бедняк мечтает разбогатеть в один миг. Беднякам ненавистна даже мысль о длительной упорной работе, им хочется богатства — сразу и вдруг!
Василий, не раз бывавший в харчевне хромого Симеона в компании вофров, даже не подозревал о существовании этой комнаты, из которой был отдельный выход в переулок. Хозяин заведения принёс лучшее вино и дорогие закуски, затем уважительно поклонился и бесшумно удалился, плотно прикрыв за собой дверь.
— Не стесняйся, пей и закусывай, — сказал Феофилакт, наполняя вином чашу вофра.
— За что мне такая честь, ваше превосходительство?
— Считай это задатком. За будущую службу.
— Какую службу?
— Ты мне сразу понравился, парень. Я вижу, что ты способен на большее, чем торчать на форуме Амастриана...
— Что вам от меня нужно? — слегка робея, спросил вофр.
— Ничего в этом мире не бойся! Давай выпьем!..
— Нет уж, ваше превосходительство, давай поговорим на трезвую голову.
— Если ты настаиваешь... Мне нужен верный человек. Этим человеком можешь стать ты.
— Я?
— Мне кажется, что ты умеешь обращаться не только с лошадьми. Сколько тебе сейчас платят?
— Пятьдесят номисм в год, — ответил Василий.
— Я буду платить тебе сто пятьдесят!
Феофилакт достал кожаный мешочек, высыпал на стол пять золотых, придвинул к Василию.
— И это — задаток.
Василий сглотнул ком, подступивший к горлу, испуганно оглянулся по сторонам.
— Нет, не могу, — хрипло вымолвил он. — Служить тебе — всё равно что ловить пескарей на золотой крючок. Никакой улов не сможет возместить потерю крючка...
— Э-э... Да ты философ! — усмехнулся протоспафарий, отсчитал ещё пять монет, спросил: — У тебя дети есть?
— Есть. Сын. Константин.
— Большой?
— Три годика.
— Купи ему от меня гостинец, — сказал Феофилакт и добавил к желтеющей кучке золотых монет ещё три серебряных кружочка.
— Мне нужно подумать, — опасаясь, как бы не продешевить, сказал Василий.
— Подумай. С женой посоветуйся... Будь здоров!
Василий выпил добрый глоток вина и принялся хлебать ароматную чечевичную похлёбку, а загадочный вельможа удовольствовался всего лишь одной долькой сушёной груши.
«Уж не больной ли он? — с опаской подумал Василий. — Среди богачей, говорят, всякие сумасшедшие попадаются. С таким свяжешься — после всю жизнь проклянёшь... Но — сто пятьдесят номисм в год! Это же целое состояние! Можно будет со временем купить свой домик, а не нанимать квартиру».
При воспоминании о квартире Василий помрачнел.
Плата давно просрочена, домовладелец опять станет на всю улицу браниться. А старшина денег не даёт, говорит, будто опять казна жалованье задерживает.
Вспомнив о долге домохозяину, Василий подумал, что товарищество вофров не во всём хорошо. Взять, к примеру, непременные пирушки по субботам. Хочешь не хочешь, а вынужден идти вместе со всеми в харчевню Симеона, пить дешёвое вино, допоздна сидеть — а уйти нельзя, чтобы не обидеть компанию. И деньги, которые на эти пирушки уходят, можно было бы с большим толком употребить...
Да что тут раздумывать, когда счастье само в руки идёт?.. А вдруг этот вельможа сделает такое предложение другому вофру? Кто от такого откажется? Сто пятьдесят золотых в год!..
— Эх, была не была! — сказал Василий, сгребая со стола монеты. — Пусть будет по-твоему!
— Вот и хорошо, — не удивился вельможа. — Приходи ко мне домой прямо с утра. А сейчас выпивай и закусывай. Не беспокойся, за всё уплачено. Мне же пора по делам.
На прощанье вельможа покровительственно похлопал Василия по плечу и вышел в потайную дверь.
В голове вофра заиграло вино, и дальнейшая жизнь представилась в самом радужном свете.
Василий давно мечтал о том, чтобы стать маклаком, да не было денег для начала. А теперь деньги появятся. От предчувствия удачи кровь по жилам потекла быстрее, и вофру, обычно застенчивому, сейчас даже петь захотелось. Аккуратно упрятав монеты в пояс, Василий допил вино, рассовал по карманам недоеденные лепёшки и сушёные фрукты.
Когда проходил через большой зал, увидел, как уважительно поклонился ему хозяин харчевни.
Черт побери, до чего же приятно быть богатым! Богатых все любят, с ними всякий рад водить знакомство...
Вместо того чтобы подняться на акведук Валента и идти домой, Василий повернул на шумную Месу и вместе с толпой пошёл к Царскому Портику.
На Филадельфии встретилась погребальная процессия — несметная толпа слуг и рабов с масляными светильниками и зажжёнными свечами в руках, приживалы и родственники, соседи и клиенты провожали в последний земной путь какого-то важного вельможу. Священники молились, хор беспрестанно возносил к небесам песнопения, слёзно причитали родные и близкие усопшего.
Под возвышенное пение псалмов процессия удалилась от вофра, а он, старательно крестясь, всё ещё стоял, размышляя о бренности человеческой жизни. У вельможи, которого пронесли по улице, было всё, о чём только может мечтать человек, — и богатство, и слава, и любовь близких, и сознание собственного величия. Но теперь он перешёл в мир иной, и всё, чем он обладал, потеряло всякую цену. И теперь усопший, верно, согласился бы поменяться участью с любым бедняком, даже с Василием.
Но тут вофр вспомнил, сколько золота лежит у него в поясе, и усмехнулся — нет, он уже не бедняк!
Весьма довольный собой, Василий направился к форуму Тавра. Выпитое вино бодрило и позволяло строить приятные планы, но неожиданно Василий поскользнулся на коровьей лепёшке, нелепо взмахнул руками и грохнулся на булыжную мостовую под злорадный гогот досужих зевак.
— Гляди под ноги, а не лови ворон, крестьянин!
— Дерьмо — не бесчестие, можно отмыться...
— Безобразие! Муниципальные рабы вовсе разленились!
— Скоро мы все утонем в коровьем навозе.
— Нужно подать прошение эпарху, чтобы он принял меры!
Поднимался Василий медленно, брезгливо отряхивая со штанов и плаща налипшее коровье дерьмо. На другой стороне улицы Василий увидел мальчишку-водоноса, подозвал к себе и попросил полить воды на руки и на плащ.
Рядом остановился благообразный старик, важно изрёк:
— Однажды одному великому полководцу, э-э-э, забыл его имя... Так вот, дабы не лишиться жизни, доблестному мужу пришлось прятаться от врага в отхожем месте, прямо в выгребной яме! Но когда опасность миновала, он умылся, сменил платье и вновь стал великим полководцем. Не следует унывать, молодой человек! Веруй в свою судьбу, не огорчайся по пустякам.
— А я верую, — вполне серьёзно ответил Василий.
Отмыв коровье дерьмо, Василий заплатил водоносу два обола, и в неописуемой радости мальчишка прокричал:
— Добрый господин! Хоть каждый день приходи на Филадельфий, я всегда буду готов услужить тебе!..
— Ну уж нет, — решительно ответил Василий и направился к форуму Тавра, где в портиках, окаймлявших зaлитую солнцем площадь, помещались лучшие во всём городе мясные лавки.
Василий толкнул дверь знакомой лавки. Раздался мелодичный звон колокольчика. Вофр вошёл под прохладные каменные своды, уверенно оглядел стены, где висели на блестящих железных крюках куски парной говядины.
Хозяину лавки Василий однажды помог выбрать доброго коня и за это иногда пользовался его кредитом.
— Здравствуй, вофр! — радостно приветствовал его мясник, по каким-то неуловимым признакам умевший безошибочно определять, когда Василий приходил с деньгами, а когда — просить в долг. — Почему давно не появлялся?
— Недосуг, — сдержанно ответил Василий, выбирая кусок получше.
— Получил наследство от богатой тётки? — весело подмигнул ему мясник. — Шальные деньги пояс жгут, а?
— Разве в деньгах дело? — пренебрежительно махнул рукой Василий.
— И правильно! Чего над каждой монетой трястись? В гроб их с собой не положишь. Я терпеть не могу скупцов. Попомни моё слово, вофр, — все беды на земле от завистливых скупердяев! Сами жить не умеют и другим мешают.
Василий бросил на мраморный прилавок золотую монету:
— Сочти, сколько там за мной...
Мясник со всех сторон оглядел монету и даже на зуб попробовал, дабы удостовериться, что она не фальшивая, затем закатил глаза к потолку, припоминая сумму долга, и добросовестно отсчитал сдачу — целую пригоршню серебра.
— Рекомендую тебе, дорогой Василий, заглянуть в соседнюю лавку. Там сегодня ты можешь купить макрели!
— Спасибо за совет, — сказал Василий, небрежно подцепил кус мяса и отправился в соседнюю лавку.
Обычно Мария, жена Василия, ходила за рыбой в Большие Камары, на берег Золотого Рога. Там всегда можно было найти свежую рыбу на любой вкус и каждому по средствам. Однако сейчас, имея целую кучу денег, Василий решил, что не стоит трудить ноги, брести через весь город в надежде выгадать два-три обола, когда здесь можно купить всё, что только душа пожелает, — и кефаль, и скумбрию, и форель, и даже вкуснейшую рыбу султанку, прозываемую барабулькой...
В придачу к рыбе торговец продал и плетёную корзинку, в которую погрузил и рыбу и мясо, заботливо переложил влажными листьями.
По дороге домой Василий посетил булочника и зеленщика, которые нагрузили корзину так, что Василия стало клонить набок.
Уже ступив на свою улицу, Василий не удержался, чтобы не заглянуть в лавчонку салдамария, торговавшего всякой снедью.
— Здорово, вофр! Я рад тебя видеть во всякое время, но особенно рад тебе, когда ты при деньгах!..
— Сколько мы тебе задолжали?
— Пустяки — четыре милиарисия.
— Возьми пять! И вот тебе ещё два, дай мне на них всякой всячины — сыру, пряностей, сластей, копчёностей.
— Я рад, сосед, что у тебя дела пошли... И ты, и твоя жена, вы оба заслужили награду Всевышнего... Я же знаю, кто как живёт. Меня не проведёшь!..