обился успеха в первую очередь по причине своего стратегического мастерства, приобрел громкую славу не только среди сикелиотов, но и среди всех прочих народов; (6) ибо на память не приходит такой человек до него, который использовал бы стратагему, подобную этой, ни такой, который убил бы больше варваров в одном бою или взяли бы столько пленных.
23. Из-за этого подвига многие историки сравнивали эту битву с той, в который греки сражались при Платеях, а стратагему Гелона с остроумной интригой Фемистокла, и отводят ему первое место, поскольку такие исключительные заслуги был показаны обоими мужами, некоторые одним, а некоторые другим. (2) А причина в том, что, когда народы Греции, с одной стороны, и Сицилии, с другой, были поражены тревогой перед столкновением с многочисленными варварскими армиями, это была первая победа сицилийских греков, которая придала мужество народам Греции, когда они услышали о победе Гелона; а что касается мужей, в обоих делах занимавших верховное командование, мы знаем, что в случае с персами царь спасся, и многие мириады вместе с ним, тогда как в случае карфагенян не только погиб полководец, но также все те, кто участвовал в войне были убиты, и, как говорится, что даже не нашлось человека, вернувшегося живым в Карфаген, чтобы доставить тяжелую новость. (3) Кроме того, самые выдающиеся вожди греков, Павсаний и Фемистокл, первый был предан смерти своими согражданами по причине его чрезмерной жажды власти и государственной измены, а второй был изгнан со всех частей Греции и искал убежище у Ксеркса, своего злейшего врага, за счет чьего гостеприимства он дожил до конца своих дней, тогда как Гелон после битвы каждый год получал большое одобрение из рук сиракузян, состарился царствуя, и умер почитаемый своим народом, и так велико было расположение к нему граждан, что его царство передавалось трем членам его дома[4].
Однако теперь, когда эти люди, которые пользуются заслуженной славой, также и от нас получили панегирики, которых они заслуживают, мы вернемся к изложению предыдущего повествования.
24. Так случилось, что Гелон завоевал свою победу в тот же самый день, когда Леонид и его солдаты дрались против Ксеркса при Фермопилах[5], как если бы божество умышленно устроило так, что как блистательнейшая победа, так и самое славное поражение должны были случится одновременно. (2) После сражения у города гимерцев двадцать боевых кораблей спаслись в битве, как раз те, которые Гамилькар оставил исполнять текущие потребности, и не вытащил на берег. Поэтому, хотя практически все остальные бойцы были или убиты или взяты в плен, эти корабли смогли отплыть прежде, чем были замечены. Но они приняли много беглецов, и в то время, тяжело нагруженные по этой причине, они попали в шторм и затонули. Только горстка выживших благополучно добралась до Карфагена в маленькой лодке, чтобы сообщить своим согражданам краткую весть: "Все, кто переправился в Сицилию, погибли". (3) Карфагеняне, которые претерпели величайшую катастрофу вопреки своим ожиданиям, были настолько напуганы, что каждую ночь бдительно охраняли город в убеждении, что Гелон со всем своим войском должен решиться немедленно плыть против Карфагена. (4) И из-за величайших потерь, город принял общественный траур, в то время как дома частных граждан наполнились плачем и причитаниями. Поскольку некоторые продолжали вопрошать о сыновьях, другие о братьях, в то время как очень большое количество детей, которые потеряли своих отцов, одни теперь на свете, горевали о смерти тех, кто породил их, и о своем собственном сиротстве, из-за утраты тех, кто бы мог позаботиться о них. И карфагеняне, опасаясь, что Гелон сможет опередить их, переправившись в Ливию, сразу же направили к нему в качестве полномочных послов своих наилучших ораторов и советников.
25. Что касается Гелона, после победы он не только одарил всадников, которые убили Гамилькара, но и наградил за отвагу всех бойцов, которые сыграли важную роль. Наилучшую часть добычи он отложил в сторону, так как хотел украсить храмы Сиракуз трофеями; что же касается остальной добычи, большую ее часть он отдал наиболее заметным храмам Гимеры, а остальное, вместе с пленниками, поделил между союзниками, распределив ее в соответствии с числом тех, кто служил ему. (2) Города заковали пленных в цепи и использовали их в строительстве общественных зданий. Очень большое количество получили акрагантяне, которые благоустроили свой город и деревни, ибо так велико было количество пленников в их распоряжении, что многие частные лица имели до пятьсот невольников в своих домах. Большому числу пленных среди них способствовало не только то, что они выставили много солдат для боя, но и то, что в результате бегства, многие из беглецов удалились в глубь страны, особенно на земли акрагантян, и так как все они были взяты в плен акрагантянами, город был переполнен невольниками. (3) Большинство из них были переданы государству, и именно эти люди, которые добывали камни, построили не только величественные храмы богам, но и подземные трубопроводы, отводящие воду от города; они столь велики, что их строительство заслуживает рассмотрения, хотя об этом думали мало, так как построены они были с пренебрежением к расходам. По имени подрядчика Фаэкса (Phaeax), отвечающего за эти работы, из-за известности сооружения, подземные трубопроводы от него получили название "Фаэции". (4) Акрагантяне также построили роскошную колумбетру (kolumbethra)[6], семь стадий в окружности и двадцать локтей глубиной. В нее были проведены воды из рек и родников, и она использовалась как рыбный пруд, который обильно снабжал рыбой, что использовалась в пищу и для украшения стола, а так как лебеди в большем количестве поселились на нем, на пруд было приятно смотреть. В более поздние годы, однако, пруд засорился от неухоженности и был уничтожен по прошествии долгого времени; (5) всю местность, которая была плодородна, жители засадили виноградной лозой и деревьями каждого сорта, размещенных близко друг к другу, так что они получали от этого большие доходы.
Гелон, после роспуска союзников, во главе граждан вернулся в Сиракузы, и из-за грандиозности своего успеха он восторженно принимался не только своими согражданами, но и по всей Сицилии, ибо он привел с собой такое множество пленных, что это выглядело так, словно остров захватил в плен всю Ливию. 26. И сразу пришли к нему послы как от городов, так и от правителей, которые раньше выступали против него, прося прощения за свои прошлые ошибки и обещая в будущем выполнять каждое его распоряжение. Со всеми из них он поступил справедливо и заключил союзы, перенеся свою удачу как подобает мужчине, не только по отношению к самому себе, но даже по отношению к карфагенянам, своим злейшим врагам. (2) Ибо, когда послы, посланные из Карфагена пришли к нему и слезно умоляли его обойтись с ними человеколюбиво, он даровал им мир, потребовав от них в счет понесенных военных расходов две тысячи талантов серебра, а также попросил их позже построить два храма, в которых они должны поместить копии договора. (3) Карфагеняне, неожиданно получившие спасение, не только согласились на все это, но и обещали дать в дополнение золотой венец Дамарете, жене Гелона. Ибо Дамарета по их просьбе весьма много содействовала заключению мира, и, когда она получила корону из ста золотых талантов от них, она отчеканила монету, которая была названа в честь нее дамаретион. Она стоила десять аттических драхм и сицилийские греки называли ее в соответствии с весом, пентеконталитрон[7].
(4) Гелон обращался со всеми людьми справедливо, прежде всего потому, что таков был его характер, но не меньшим мотивом было то, что он очень хотел, чтобы все люди относились к нему доброжелательно. Например, он готовился отплыть в Грецию с большим войском и присоединиться к грекам в их войне против персов. (5) И когда он был уже готов выйти в море, какие-то люди из Коринфа прибыли в Сиракузы и принесли известие, что греки выиграли морское сражение при Саламине и что Ксеркс и часть его вооруженных сил отступили из Европы. Поэтому он остановил свои приготовления к отплытию, тем не менее приветствовал воодушевление солдат; а потом он призвал их на сбор, приказав каждому из них явиться в полном вооружении. Что касается самого себя, он явился на сбор не только без оружия, но даже без туники, одетый только в плащ, и выйдя вперед, он предоставил отчет о всей своей жизни и всем том, что он сделал для сиракузян; (6 ) и когда толпа криками одобряла каждое его деяние, им упомянутое, и высказала особенное свое изумление тем, что он отдаст себя безоружным в руки любого, кто хотел бы убить его (так далек был он от опасения стать жертвой мести как тиран), что они объединились и провозгласили его единогласно Благодетелем, Спасителем и Царем[8]. (7) После этого происшествия Гелон построил замечательные храмы Деметре и Коре[9] из добычи, и сделал золотой треножник[10] стоимостью шестнадцать талантов, который он поставил в священном участке в Дельфах в качестве благодатной жертвы Аполлону. В более позднее время он намеревался построить храм Деметры в Этне, поскольку такового не было в том месте; но он не завершил его, так как его жизнь была прервана судьбой.
(8) Из лирических поэтов Пиндар был в расцвете сил в этот период. Вот, в целом, наиболее заметные событиях, которые произошли в этом году.
27. Когда Ксантипп был архонтом в Афинах, римляне избрали консулами Квинта Фабия Сильвана и Сервия Корнелия Трикоста[11]. В это время персидский флот, за исключением финикийского контингента, после поражения в морской битве при Саламине ушел в Кимы. Здесь он провел зиму, и с наступлением лета отплыл вдоль побережья в Самос, чтобы сторожить Ионию, и общее количество кораблей на Самосе насчитывало четыреста. Теперь они наблюдали за городами ионийцев, которые подозревались во враждебных настроениях.