Что же касается ближайшего управления станицами, то там дело это ведали станичные начальники, свои же полковые офицеры. Назначавшиеся и утверждавшиеся в должностях военною властью.
Общественный станичный сход ведал только самые обыденные дела станичного населения, во всем же остальном распорядительная и исполнительная власть принадлежала начальнику станицы, который вместе с тем был и военный командир казаков.
Одним словом, в поселенном на Кавказе линейном полку и в общественной, и даже в семейной жизни, и в домашнем быту, и на службе, короче – всюду и во всем царил военный порядок и распоряжалась военная власть.
Воинской повинности подлежали все мужчины в возрасте от 20 до 50 лет, не служили только калеки и слабоумные.
Срок службы полагался для офицеров в 25 лет, а для казаков в 30 лет; и те, и другие должны были выходить в службу конными и при всем собственном снаряжении и вооружении Хоперский полк со времени своего образования и до 1813 года состоял из 5-ти сотен и, по тогдашним правилам, должен был постоянно находиться в штатном составе, причем число воинских чинов с переселением полка на Кавказ, то есть с 1779 года было определено следующее:
Командир полка 1
Есаулов 5
Сотников 5
Хорунжих 5
Полковой квартирмейстер 1
Писарь 1
Пятидесятников 20
Казаков 500
В казачьем населении все молодые казаки, по достижении 20 лет присягали на верность службы царю и отечеству и зачислялись в полк, причем, если в то время в полку служилых казаков было больше, чем полагалось по штату, то полковой командир распоряжался о спуске на временную льготу лишних казаков из числа нуждающихся, бедных или долго не бывших на побывке, чтобы они могли управиться с хозяйством и не терпеть нужды.
Офицерами или полковыми старшинами, как их тогда называли, полк комплектовался из своей же казацкой среды, посредством производства пятидесятников в полковые хорунжие за боевые подвиги и за отличную и примерную службу.
Кроме своей кавалерийской службы, Хоперцы служили и по артиллерийской части. Так, с окончательным устройством на новой линии, в 1779 году, в полку было назначено для службы при крепостных орудиях 128 человек, которые освобождены были от этой обязанности только в 1801 году и уволены домой; затем, в 1808 году, от полка было назначено в состав конно-артиллерийской роты 42 казака. Сверх того до 50-х годов при полковых орудиях (1 единорог и 2 пушки) постоянно находилось на артиллерийской службе 30 конных казаков.
Во время состояния на полевой службе все офицеры и казаки, считавшиеся в штатном составе полка, получали от казны жалованье и провиант для себя и фураж на лошадей, да кроме того порох и свинец.
Средства для существования семьи и для снаряжения на службу, как офицеры, так и казаки получали исключительно от земледелия и скотоводства; некоторые водили пчел и имели конские табуны, мельницы и сады. Вся домашняя и полевая работа, при отсутствии наиболее сильной и способной части населения, – служащих казаков, – лежала на женщинах и подростках. В поле и в доме и жена старшины, и простая казачка одинаково работали, засучив рукава, и вели все хозяйство.
С переселением на жительство на Моздокско-Азовскую линию Хоперский полк стал охранять нашу границу по укрепленным постам и редутам, возведенным впереди казачьих станиц, к стороне Кубани и Кумы.
Служба казаков распределялась на станичную, кордонную и внешнюю. Станичную службу несли большею частью внутренно служащие казаки, то есть те, которые отслужив на полевой службе 25 лет, перечислялись затем на 5 лет на внутреннюю службу, собственно для охраны порядка и спокойствия в станицах и для усиления обороны их. Кордонная служба заключалась в недопущении в пределы России заразы и в охранении русских поселений от набегов враждебных нам горских народов Кабарды и Закубанья; и наконец, внешняя служба состояла в том, что свободные сотни и резервы полка, при нужде посылались против неприятеля заграницу.
Из всех перечисленных мною обязанностей более ответственною и тяжелою была служба пограничная, охранительная. Причины тому были: пересеченная закрытая местность и воинственные, хищные соседи.
Прежде всего бросим взгляд на местность, на которой поселился Хоперский полк, и на которой казакам пришлось охранять нашу границу.
Высокое плоскогорье, – водораздел Каспийского, Азовского и Черного морей, – откуда берут начало реки: Калаус, Егорлык и некоторые притоки Кубани и Кумы, прорезано и вдоль, и поперек множеством более или менее глубоких балок, оврагов, промоин, а близ Ставрополя и хутора Темнолесского оно имеет вид горной страны, значительной высоты, с крутыми и даже отвесными уступами, обращенными к югу. На всем этом пространстве в старину местами росли огромные дремучие леса, а по балкам и впадинам гигантские камыши и бурьяны.
Дикий и пустынный вид представляла из себя местность чрез Ставрополь и на северо-запад к Манычу, на протяжении более чем 250 верст, когда первые колонизаторы этого края – Хоперские кзаки, пришли туда на жительство: впереди, к стороне Кубани, почти непрерывною стеною стояли девственные леса, а к Азовскому морю и вниз по Куме, на восток, расстилались необозримые степи, покрытые богатою растительностью. Тогда в лесах водились дикие козы, олени, медведи, рысь, тетерева, глухари, а в степях бродили табуны сайгаков и джейранов; по низменным же и болотистым местам в невылазных зарослях, гуртами жили дикие свиньи и копошились бесчисленные стаи всякой болотной и степной птицы. Сторона была богатая дарами природы. Но пустынная и неприветливая.
С первых же дней своей жизни на Кавказе Хоперцы очутились среди враждебных им народов и по соседству с закубанскими черкесами и кабардинцами.
В то время на обширном степном пространстве, ограниченном с юга и с севера реками: Кубанью, Кумой, Манычем и Еею, а с востока и с запада Каспийским и Черным морями, обитали кочевые орды калмыков и татар-ногайцев, причем последние, собственно, кочевали в степи между Кубанью и Азовским морем и представляли из себя четыре орды, перееденные в этот край в 1771 году по повелению Императрицы Екатерины II; эти татарские орды считались под покровительством России.
Народ необузданный, своевольный и хищный – ногайцы эти не могли жить спокойно и по дружески с русскими, отчасти потому, что их все время мутили крымцы, а отчасти по врожденной ненависти каждого мусульманина к христианину; да к тому же и с закубанцами они не ладили. Но в первое время все шло довольно сносно.
В 1781 году среди ногайских орд начались волнения, и в степях пошла неурядица. Тогда в этот край явился А. В. Суворов с войском и, по повелению Императрицы, приступил к выселению татар на Уральскую степь. Узнав об этом, большая часть ногайцев бросилась уходить за Кубань к черкесам, но Суворов нагнал их на берегу Лабы и нанес им жестокое поражение, а затем перевел их частью на Уральскую степь, а частью в степь между Ставрополем и Волгою.
Однако ногайцы эти и соседи их калмыки, хотя и были обезоружены, но еще долгое время не переставали заниматься разбоем и воровством, постоянно враждуя с казаками, которые, по их мнению, насильно отняли у них землю.
Но перед фронтом станиц Хоперского полка, за Кубанью и Кумою, жил враг несравненно воинственнее и опаснее, нежели ногайцы и калмыки. То были закубанские черкесы – адыге и кабардинцы.
Воинственные и отважные черкесы – адыге и абадзе все были поголовно вооружены и, можно сказать, самым лучшим по тогдашним временам оружием. Они делились на общества и народы и жили небольшими аулами по долинам рек: Большого и Малого Зеленчуков, Урупа, Лабы, Белой и других притоков Кубани с левой стороны, в местах лесистых и диких, и занимались преимущественно скотоводством и коневодством, пахали и сеяли мало.
Из них более всего были известны: абадзехи, бесленеевцы, башильбаевцы, темиргоевцы, махошевцы, беглые кабардинцы, карачаевцы и абазины. Некоторые из этих народов управлялись князьями, а другие имели свое народное управление, а князей не признавали.
Всю свою жизнь черкес проводил на коне, рыская как хищный волк, по разным местам, чтобы удалыми и воинственными подвигами прославить свое имя и заслужить от земляков и чужих почет, уважение и название «джигита». А этого можно было добиться только путем разбоя и грабежа. Черкес был страшно корыстолюбив и завистлив на чужое добро. Горцы сами говорили: «Если мы перестанем грабить и воровать, то помрем с голода; так жили наши отцы, так будем жить и мы». Понятно, что с таким соседом мирно не проживешь и без содействия оружия не обойдешься.
Черкесы имели и оружие, и все прочее боевое снаряжение несравненно лучшего качества, нежели казаки: азиятская шашка «волчек» или «гурда», кинжал дамасской стали, пистолет с арабским или английским замком и нарезное ружье – составляли предмет зависти и желания для казака, вооруженного довольно худшим оружием, даже по тогдашним временам.
Кавказские горцы явились перед казаками на прекрасных конях и закованные в кольчуги и в железные шапки с стальною сеткою.
Лучшими наездниками и самою лихою конницей в те времена считались; кабардинцы, бесленеевцы, ногайцы и темиргоевцы, а абадзехи и башильбаевцы, – как обитатели лесных и горных трущоб, – были отличные стрелки и преимущественно пешие бойцы.
В наши пределы горцы производили набеги или небольшими партиями, пускавшимися собственно на грабеж и разбой, или же многочисленными сборищами, вторгавшимися для погрома станиц и селений. Предприятия первого вида чаще всего имели место на нашей границе и отличались всегда величайшею дерзостью и предприимчивостью.
Вот от таких-то соседей и пришлось Хоперцам оберегать себя, свои семьи и жилища, и вместе с тем обеспечивать спокойствие наших южных областей.
Вслед за устройством крепостей и станиц была устроена и передовая охрана для них, состоявшая из ряда укрепленных постов и редутов на различном друг от друга расстоянии и в верстах 5-15 впереди станиц к Кубани. Здесь тогда находились редуты: Астраханский, Владимирский, Надзорный, Алексеевский фельдшанц, пост Круглолесский и другие, имена которых не сохранились.