В конечном итоге мало что связывает омский переворот с перемирием. В предпоследнем предложении своего заявления, сделанного 18 ноября, Колчак упоминает «великие идеи свободы, ныне провозглашенные по всему миру», и это можно интерпретировать как ссылку на победу Англии и Франции (парадоксально, но Колчак при этом провозглашал военную диктатуру). Секретное решение Военного кабинета от 14 ноября о признании Директории стало одним из шагов в рамках пересмотра британской политики, последовавшего за перемирием. Британский историк и журналист Майкл Кеттл считал, что информация об этом могла быть тайно передана правым кругам в Омске и мотивировать заговорщиков на упреждающий удар{227}. С учетом расстояний и непрочной связи в цепи событий это кажется маловероятным, хотя и возможным. И столь же маловероятно, что омские заговорщики ожидали или могли предполагать утрату интереса к России со стороны Англии и Франции после заключения перемирия – но именно это и произошло.
Какое-то время адмиралу Колчаку сопутствовал военный успех. В декабре 1918 г. белогвардейцы и чехи смогли оттеснить красных к Уралу. В конце месяца они взяли важный промышленный центр – Пермь. В марте 1919-го армия Колчака начала генеральное наступление на Южном Урале и быстро отбила у красных Уфу. Однако к лету антибольшевистские силы в Сибири уже отступали. В тылу начались беспорядки, а правительство не слишком старалось заручиться народной поддержкой. Колчак не показал себя ни успешным военачальником, ни проницательным политическим лидером. В ноябре 1919-го он был вынужден сдать Омск. Не сумев добиться признания своего правительства со стороны англичан и французов, Колчак отказался от титула верховного правителя в пользу генерала Деникина. В январе 1920 г. во время отступления адмирала на восток его поезд был остановлен в Иркутске. Колчака арестовали, судили и расстреляли, тело спустили под лед в Енисей. Он стал единственным из лидеров Белого движения, кого в гражданскую войну пленили и казнили{228}.
Какими могли быть альтернативные сценарии развития событий? Самый интересный вопрос – что было бы, если бы Центральные державы не проиграли войну в 1918-м? Но ответ на него выходит за рамки темы этой главы. Она посвящена событиям, происходившим после лета 1918 г., а к тому времени последнее германское наступление уже провалилось.
Еще один сценарий: Директория могла бы существовать и в 1919 г., если бы «под рукой» не оказалось «авторитетного диктатора» или если бы адмирал Колчак отказался от поста верховного правителя. Последнее могло произойти, если бы осенью на юге России не скончался скоропостижно самый значительный из потенциальных всероссийских военных лидеров – генерал М. В. Алексеев. Большую часть войны он был начальником штаба верховного главнокомандующего, а недолгое время в 1917-м – и верховным главнокомандующим.
Директория также могла бы продолжить свое существование, если бы британское Министерство иностранных дел признало Временное всероссийское правительство и если бы у нее оказалось больше времени. Альтернативным лидером был бы генерал Болдырев. Он мог выбрать более разумный политический курс и вряд ли показал бы себя менее успешным военачальником, чем Колчак. Однако такой удачный для антибольшевистских сил вариант исключался напряженностью отношений между российскими левыми и правыми и неограниченной властью реакционных вооруженных банд. Кто бы ни стоял за омским переворотом, его истинное значение состоит в том, что он показал непреодолимую и роковую пропасть между «путем партийности» и «путем реакции» (по словам самого Колчака) в антибольшевистском движении{229}.
Перемирие окончилось господством Германии и ее союзников над российскими западными и южными приграничными территориями, что привело к кровопролитной гражданской войне в этих областях. Франция и Англия с их мощной военной силой получили беспрепятственный доступ на российскую территорию. И если говорить об альтернативных сценариях, могли ли Великобритания, Франция, США и Япония решиться зимой 1918–1919 гг. на силовое вмешательство в события в России?
Тот факт, что они на это не пошли, никак не связан с правительством Колчака. Свою роль здесь сыграло поражение Германии в ноябре 1918 г.: оно привело к тому, что у союзников не осталось серьезного мотива для подобного вмешательства, тем более крупномасштабного. Их население и армии устали от войны и не горели желанием вести боевые действия на территории России. Французы выделили определенные силы для экспедиции на юг Украины в середине декабря 1918 г., но было очевидно, что их войска не очень-то хотят воевать, равно как и войска балканских союзников Франции. Кампания завершилась унизительным, сопровождавшимся бунтами в войсках отступлением из Одессы в марте и из Севастополя в апреле 1919-го. При этом в Прибалтику союзники не направляли живую силу и не делали почти никаких поставок. Британцы отправляли на юг России оружие и боеприпасы со складов, оставшихся с войны на Ближнем Востоке и в других местах, однако этого было недостаточно, чтобы нанести поражение Красной армии.
Наконец, очень серьезной, хотя и не решающей проблемой для Белой армии в Сибири стала, как это ни странно, вновь появившаяся возможность использовать морской путь через Черное море. Близость к Центральной России сделала Добровольческую армию генерала Деникина более привлекательным для союзников получателем материальной помощи по сравнению с армией Колчака в далекой Сибири. Поэтому события в Омске в конечном итоге не имели решающего значения. Деникин создал на юге России авторитарное правительство и сделал бы это в любом случае. Стадии Директории там не было.
Временное всероссийское правительство, вероятно, не могло соперничать с белыми генералами юга России за военную и дипломатическую поддержку союзников. Кроме того, Временное всероссийское правительство, находясь на таком расстоянии от центра, было не в состоянии контролировать все «всероссийское» антибольшевистское движение, учитывая сложность передвижения и состояние коммуникаций. Будь Временное всероссийское правительство более демократическим, оно не сумело бы организовать первое наступление против большевиков с такой скоростью, с какой это сделал Колчак. Могло ли более демократическое правительство в Сибири завоевать большую народную поддержку или, по крайне мере, отвратить от себя меньше народа? Возможно да, но поддерживаемая крестьянами партия эсеров не имела крепких политических корней в Сибири, где не знали крепостничества и не страдали от нехватки земли. Что касается строительства государства, то сложно представить, чтобы Директория добилась большего успеха, чем Колчак.
По всей видимости, роковой раскол в антибольшевистском движении был неизбежен. Как неизбежно было и то, что Англия и Франция не пошли на серьезное послевоенное вооруженное вмешательство в России. Тем не менее события 18 ноября явно разделили трагедию гражданской войны надвое. Участие других государств всегда имело большое значение, однако поражение Центральных держав и победа союзников действительно сильно сократили масштабы иностранной интервенции. В 1918 г. Центральные державы оккупировали Прибалтику, Белоруссию, всю Украину и большую часть Закавказья. В 1919 и 1920 гг. Англия и Франция не предприняли ничего, сравнимого по масштабам.
Кроме того, после триумфа в ноябре 1918 г. в антибольшевистском лагере военной элиты, представителями которой были Колчак и Деникин, изменился и политический характер конфликта. Несмотря на то, что большинство чехословаков вернулись после 1918 г. домой, а прямого вмешательства иностранных вооруженных сил не произошло, белые войска стали представлять более серьезную угрозу Красной армии: по сравнению с ситуацией до ноября 1918 г. у них теперь было более грамотное командование, большая численность, и их эффективность повысилась. Однако эти армии имели лишь рудиментарные политические программы по сравнению даже с Комучем и Временным всероссийским правительством. Популярный диктатор (пришедший на смену царю) не мог получить в России массовую поддержку, по крайней мере до 1930-х гг.
12. Участь крестьянства в советской РоссииМарт 1920 г.Эрик Ландис
Среди всех задач, стоявших перед большевистским правительством во время гражданской войны, не было более важной, чем наладить снабжение продовольствием. Перебои с ним начались еще до Февральской революции 1917 г. и сами по себе сыграли значительную роль в падении самодержавия в России. В период с 1918 по 1921 г. необходимость заготовки продовольствия для Красной армии и населения промышленных городов севера европейской части России подвигла правящую партию на ряд изменений в ее политике и внедрение нововведений. Тем не менее в условиях гражданского противостояния закупка продовольствия у крестьян на практике почти всегда перерождалась в «административные меры» и «реквизицию зерна»{230}. Во время гражданской войны обеспечение продуктами питания, необходимыми государству, выродилось в почти непрерывный конфликт между отрядами продразверстки и отданным им во власть крестьянством.
На протяжении всего этого периода производство сельскохозяйственной продукции неуклонно снижалось. Летом 1920 г., когда исход гражданской войны был почти предрешен (основные войска белых потерпели поражение, и советское правительство искало пути выхода из войны с националистической Польшей), очередной этап реквизиции зерна вооруженными отрядами продразверстки вызвал волну сопротивления. Оно достигло беспрецедентных масштабов: крупные антисоветские восстания произошли во многих значимых регионах республики. Для восстановления контроля над охваченными бунтом губерниями потребовалось направить туда сотни тысяч солдат Красной армии. Однако чаще всего войска призывали на помощь уже тогда, когда поспешно мобилизованные и плохо вооруженные части, состоявшие из местных коммунистов, уже проваливали попытку подавить восстание в своих регионах, которые они якобы контролировали. В сущности, из-за борьбы за зерно, вылившейся в полномасштабное вооруженное противостояние, гражданская война затянулась почти на год.