Неудивительно, что молодость он провел в изгнании и думал, что там и умрет. Шанс ему дала Февральская революция. В своей главе Шон Макмикин рассказывает о том, как немцы отправили Ленина назад в Россию в апреле 1917-го в знаменитом «пломбированном вагоне». На родине ему удалось преодолеть негативное отношение большинства своих товарищей по партии и наэлектризовать политическую обстановку, предложив экстремальную программу, включавшую свержение Временного правительства и немедленное окончание войны. Другие оппозиционные партии постепенно развивали сотрудничество с Временным правительством, так что большевики благодаря своему экстремизму оказались на переднем плане и стали набирать популярность как лидеры оппозиции. Важно было и то, что их требования мира получили поддержку Петроградского военного гарнизона. После двух попыток восстания (так называемых «апрельских» и «июльских» дней), в которых значительную роль сыграли большевики, Ленин был вынужден снова отправиться в изгнание (и решил, что с надеждами на революцию придется расстаться). Однако, возвратившись в октябре (об этом пишет Орландо Файджес), он вновь убедил своих несговорчивых товарищей-большевиков устроить переворот, в результате которого они наконец пришли к власти, а через три месяца сокрушили и долгожданное Учредительное собрание, представлявшее собой единственную непосредственную угрозу этой власти.
То, что во всех этих событиях Ленин сыграл главную роль, показывает, насколько огромное значение имели обстоятельства. Конечно, у него были способные соратники – в первую очередь Троцкий, – без которых невозможно было бы реализовать большевистский проект. Однако поражает, с какой регулярностью он выворачивал наизнанку всю партию благодаря своему упрямому, несокрушимому намерению взять в свои руки и удержать власть. Как отмечает Шон Макмикин, если бы немцы не отправили Ленина в Россию или если бы какое-то происшествие помешало ему после возвращения, у большевиков вполне могло бы не получиться возглавить революцию. Казалось, сам Ленин после «июльских дней» был готов признать, что все потеряно, и продолжить вести агитацию с помощью отпечатанных за границей листовок. Только поражение Корнилова позволило ему вернуться в игру. И даже после октябрьского переворота немногие бывалые политические наблюдатели делали ставку на долгосрочное выживание большевистского режима.
Главное в Ленине то, что, придя к власти, он (в отличие от своих недолго продержавшихся предшественников Родзянко, Львова, Керенского и Чернова) сумел удержать ее. После января 1918 г. также бывали моменты, когда все решал случай, но при ленинской железной хватке за штурвал курс стал более четким. Мартин Сиксмит подчеркивает главенствующую роль Ленина, рассуждая на тему того, как изменилась бы ситуация, убей Фанни Каплан лидера большевиков в августе 1918 г. И я впечатлен рассуждениями других авторов, писавших о более позднем периоде (в частности, Эвана Модсли в статье о гражданской войне и Ричарда Саквы в статье о возможности «большевистской демократии»), относительно того, могли ли события пойти иначе.
III. Наследие Ленина
Ленин дал всему миру политические принципы, политическую систему и государство, которые сыграли ключевую роль в мировой истории XX в.
Его подход к политической деятельности был абсолютно функциональным и несентиментальным. Значение имели только захват и удержание власти. Ленин создал ВЧК и с энтузиазмом призывал к массовому и, по возможности, публичному убийству своих оппонентов. В 1918 г. он вынудил товарищей по партии отдать немцам значительные территории Западной России – все это для того, чтобы не потерять власть. При необходимости он готов был отказаться от патриотизма, сочувствия и правды. В зрелых работах Ленина нет и намека на какие-либо угрызения совести. Его критерии при принятии любого политического решения сводилось к тому, кто выиграет, а кто проиграет. В мировой истории это, конечно же, не было чем-то новым: Макиавелли восхвалял жестокость Борджиа. Но именно Ленин, взявший на вооружение отказ Маркса от «буржуазной морали», впервые в XX в. применил эту доктрину. И, как ясно показывает Ричард Саква, именно Ленин привил партии большевиков презрение к демократическим процедурам. Нечистоплотные уловки на пути к власти, жестокость гражданской войны, Красный террор, лживость и массовая пропаганда, ставшая средством коммуникации власти с собственным народом и с внешним миром, – все это открыло дорогу убийственной коллективизации и репрессиям, которые принес стране его последователь. А за пределами России методы Ленина нашли приверженцев в лице Муссолини, Гитлера, Мао… вплоть до Пол Пота и Чаушеску. Внедренные им политические принципы отпечатались позорным клеймом на всем XX в.
Другая часть наследия Ленина была организационной. Отчасти по воле случая он внедрил одну из великих политических инноваций XX в. – однопартийное государство. Уже в 1902 г. он разработал план захвата власти передовой революционной партией. А осуществив такой захват в 1917 г., его революционная партия стала монополистической правящей партией, прибравшей к рукам все руководящие посты, использующей грязные методы и вытесняющей политических противников. Произошло это по ряду причин: большевиков было просто-напросто недостаточно, чтобы заменить всю российскую бюрократию; Российское государство на этом этапе рассматривалось как препятствие на пути к мировой революции; наконец, благодаря революционному менталитету того момента большевики могли управлять государством так, будто сами они им не являлись, – намного удобнее отрицать то, что не нравится, или обвинять кого-то другого.
Эта система оказалась чрезвычайно привлекательна для авторитарных политиков и идеологов XX в., и использовали ее исключительно эффективно. Неслучайно официальным кредо Советского Союза стал неуклюже двусмысленный «марксизм-ленинизм». И насколько бы неадекватно его ни применяли на практике, он, несомненно, стал мощным революционным брендом, взятым на вооружение многочисленными революционерами XX в. от Мао до Манделы. Ленинизм управлял самим СССР, и не только. За два первых десятилетия своего существования однопартийное государство Ленина стало моделью для Муссолини, Гитлера и Франко, что признавалось открыто, а после Второй мировой войны, распространившись на всю Восточную Европу, эта форма правления расползлась, как чума, по только что деколонизированной Африке, Ближнему Востоку и Азии. Во времена своего расцвета она существовала в более чем 60 странах – от Турции до Танзании и от Сирии до Сингапура.
IV. Государство, созданное Лениным
Третьим значительным вкладом Ленина в историю стал сам Советский Союз. Но задачей этой книги не является подробное описание истории коммунистической сверхдержавы. Почти так же, как Соединенные Штаты конца XVIII в., СССР считал себя беспрецедентно новаторским политическим образованием (Novos Ordo Seclorum, значится на американских государственных документах). Однако, в отличие от Соединенных Штатов, которые, по сути, сохранили большую часть законодательства, а также социальные и экономические порядки колониального прошлого, большевики были намерены начать с чистого листа. Затеяв самый масштабный политико-экономический эксперимент в истории человечества, они подчинили себе все общество и всю экономику, фактически сделав их собственностью маленькой политической клики. Население России стало не более чем зерном на мельнице тех, кто строил социализм, и зернышки перемалывались десятками миллионов.
Сложно не заметить в этом чего-то типично (и трагически) русского. Отказавшись от первоначальных надежд на мировую революцию, советский режим вернулся к глубоко русским архетипам: Ивану Грозному, создавшему элитные кадры – опричнину, подавлявшую и терроризировавшую бояр, и Петру I, превратившему все дворянство в слуг государства и построившему свою столицу – Санкт-Петербург – на костях десятков тысяч рабочих-рабов. Сталин обожал, когда его сравнивали с этими историческими деятелями. При нем российская традиция автократии вернулась, да еще как! Вездесущая система классификации и контроля 1930-х гг. была очень близка к системе, внедренной за 200 лет до этого Петром I. В сравнении с упомянутыми выше монархами Николай II кажется настоящим либералом.
В течение некоторого времени система работала эффективно, хотя и ценой огромных человеческих ресурсов. Экономику индустриализировали, успели вовремя мобилизовать общество, чтобы отразить нападение немцев в 1941 г. Победа в войне и усиление вследствие этого международного влияния сделали Советский Союз сверхдержавой номер два в мире, лидером мирового коммунистического движения, которое в момент своего расцвета управляло третьей частью земного шара. Еще в 1956 г. лидер советской Коммунистический партии Никита Хрущев мог ссылаться на советские экономические и технологические успехи и грозить Западу: «Мы вас похороним», чего и впрямь нельзя было исключить. Однако начался застой. Управляемая государством экономика просто-напросто не могла соперничать по динамике и инновациям с капитализмом конца XX в. А Коммунистическая партия, как бывает с долго не сменяющимися элитами, стала коррумпированной, склеротичной и консервативной. Импульсивные попытки реформ терпели неудачу. Наконец, последний реформатор, Михаил Горбачев, непреднамеренно и внезапно обрушил всю систему.
V. Сравним две революции
Сравнение горбачевской «революции» 1991 г. и революции 1917 г., о которой идет речь в этой книге, может многое сказать о том, что изменилось и что осталось неизменным в России за последние 100 лет. Разумеется, между этими революциями есть огромные отличия. Революция 1917-го пришла снизу, движимая недовольством населения и неприязнью классов друг к другу. Революция 1991-го была инициирована сверху, элитой, которая стремилась заставить систему работать лучше. Революция 1917-го началась с неспособного функционировать самодержавия и преимущественно крестьянской экономики, а закончилась коммунистическим тоталитаризмом. Революция 1991-го была начата репрессивной и закрытой коммунистической системой, а закончилась регулируемой демократией и узнаваемо рыночной экономикой. Каковы же тогда сходные черты? Обращают на себя внимание четыре из них.