они зачитывались этой веселой книгой, вот почему она так медленно печаталась.
Александр Сергеевич Грибоедов(1795–1829)русский писатель, дипломат
В бытность Грибоедова в Москве, в 1824 году, он сидел как-то в театре с композитором Алябьевым, и оба они очень громко аплодировали и вызывали актеров. В партере и райке зрители вторили им усердно, а некоторые стали шикать, и из всего этого вышел ужасный шум. Более всех обратили на себя внимание Грибоедов и Алябьев, сидевшие на виду, а потому полиция сочла их виновниками происшествия.
Когда в антракте они вышли в коридор, к ним подошел полицеймейстер Ровинский в сопровождении квартального, и тут произошел между Ровинским и Грибоедовым следующий разговор:
– Как ваша фамилия? – спросил Ровинский у Грибоедова.
– Я – Грибоедов.
– Кузмин! Запиши, – сказал Ровинский, обращаясь к квартальному.
– Ну а как ваша фамилия? – в свою очередь спросил Грибоедов.
– Что это за вопрос?
– Я хочу знать: кто вы такой?
– Я полицеймейстер Ровинский.
– Алябьев, запиши! – сказал Грибоедов, обращаясь к Алябьеву.
Портрет А. С. Грибоедова. Крамской И. Н.
Дмитрий Васильевич Григорович(1822–1899/1900)русский писатель
Григорович сказал как-то об одном ученом-литературоведе, занимавшемся изучением творчества Шекспира: «Он напоминает мне блоху, которая ползает в густой шерсти огромного волкодава и воображает, что она его хорошо знает».
Виктор Мари Гюго(1802–1885)французский писатель
Виктор Гюго, отправляясь за границу, никак не мог объяснить пограничнику, заполняющему его анкету, что является писателем и зарабатывает на жизнь своим пером, не имея других явных источников дохода.
Наконец жандарм заявил, что понял, и записал в соответствующую графу источник доходов Гюго – «торговец пером».
Денис Васильевич Давыдов(1784–1839)участник Отечественной войны 1812 года, поэт, писатель
Денис Васильевич Давыдов написал «Записки» о своих военных делах, и его работу направили на цензурный просмотр известному историку Александру Ивановичу Михайловско-Данилевскому.
Пушкин, узнав об этом, отозвался следующим образом: «Это все равно, как если бы князя Потемкина послали к евнухам учиться у них обхождению с женщинами».
Столь высока была репутация Давыдова как литератора и правдивого, беспристрастного историка.
Антон Антонович Дельвиг(1798–1831)русский поэт
Антон Антонович Дельвиг звал однажды Рылеева в один из петербургских ресторанов к женщинам не самого строгого поведения.
– Я женат, – ответил целомудренный Кондратий Федорович Рылеев.
– Так что же, – сказал изумленный Дельвиг, – разве ты не можешь отобедать в ресторане только потому, что у тебя есть кухня?
Гаврила Романович Державин(1743–1816)русский поэт
Державин, только что поступивший на службу в Преображенский полк солдатом, явился однажды за приказанием к прапорщику своей роты князю Козловскому, который в это время читал собравшимся у него гостям написанную им трагедию.
Получив приказание, Державин остановился у двери, желая послушать чтение, но Козловский, заметив это, сказал:
– Поди, братец, с Богом! Что тебе попусту зевать, ведь ты все равно ничего тут не смыслишь.
Натюрморт с книгами (фрагмент). Хеем Я.-Д.
Чарлз Диккенс(1812–1870)английский писатель
Двое господ, постоянно подчеркивающих свое знатное происхождение, беседуют с Диккенсом.
– Мой род происходит из XII века! – гордо говорит один.
– А мой – от римлян! – хвастается другой.
– Это пустяки! – пренебрежительно замечает Диккенс. – Я до сих пор плачу проценты по кредиту, который мой прапрапрапрадедушка взял, отправляясь с тремя королями в Вифлеем, на поклон к младенцу Иисусу.
Альфонс Доде(1840–1897)французский писатель
Размышляя о книголюбах, Альфонс Доде сказал:
– Над сколькими частными библиотеками можно было бы приклеить ярлык, как на аптечных склянках: «Для наружного потребления!»
Федор Михайлович Достоевский(1821–1881)русский писатель
Это неприятное происшествие случилось в двадцатых числах марта 1879 года. Писатель Дмитрий Дмитриевич Минаев шел по Николаевской улице в Петербурге и вдруг увидел, что у какого-то подъезда собралась толпа. Подойдя, он заметил, что в толпе стоит Ф. М. Достоевский, очень взволнованный, и о чем-то рассуждает с городовым, придерживающим за ворот какого-то мастерового.
– Что с вами, Федор Михайлович, случилось? – спросил Минаев у Достоевского.
– Да вот, представьте себе, иду я по тротуару и вдруг слышу: «Прочь с дороги!» Не успел я опомниться, как этот самый мастеровой ударил меня по затылку так, что я с ног свалился. Теперь вот я приказал отправить его в участок и составить протокол.
Дело о нанесении побоев разбиралось потом у мирового судьи Трофимова, дружившего с Минаевым. Когда дело окончилось, Трофимов проводил Достоевского до дверей и сказал:
– Я очень счастлив, что хотя по должности мирового судьи имел удовольствие беседовать с выдающимся корифеем русской литературы.
По уходе Достоевского Минаев обратился к судье с экспромтом:
О! Из судей столицы невской
Счастливей всех ты, без сомнения,
Коль у тебя сам Достоевский
Ждал справедливого решения.
Решение судьи оказалось таким: хулигана, который, как он сам утверждал, «был зело выпимши и только дотронулся до барина», приговорили к штрафу в размере 16 рублей за произведение беспорядка на улице. Достоевскому приговор показался строгим. Он подождал обидчика у подъезда и дал ему шестнадцать рублей для уплаты штрафа.
Александр Дюма-отец(1802–1870)французский писатель
Во время своего путешествия в Россию Дюма прибыл в Тбилиси. Владелец большой книжной лавки пригласил его зайти посмотреть товар. А за день до этого, чтобы услужить высокому гостю, книготорговец велел все полки заполнить исключительно произведениями Дюма, а остальные спрятать подальше.
– Где же книги других писателей? – воскликнул удивленный Дюма.
– Они… они все проданы… – еле сумел выговорить растерявшийся владелец магазина.
Александр Дюма-сын(1824–1895)французский писатель и драматург
Дюма-сын был очень сообразительным и находчивым ребенком. Когда ему было всего семь лет, один старый дворянин сказал Дюма-отцу:
– Обычно такие умные дети с возрастом глупеют.
Присутствовавший при этом будущий автор «Дамы с камелиями» заключил:
– Вы, по всей видимости, были необычайно умным ребенком.
Литературное чтение (фрагмент). Маковский В. Е.
Василий Андреевич Жуковский(1783–1852)русский поэт, переводчик
Во время путешествия по Швейцарии Василий Андреевич Жуковский отправился со своими знакомыми в предместья Люцерны.
Кто-то из общества предложил забраться на вершину довольно высокой горы, откуда можно будет насладиться великолепным видом.
– О нет, благодарю покорно, – ответил Жуковский, – с горами я веду себя так же, как с красивыми женщинами, – я предпочитаю пребывать у их ног.
Василий Васильевич Капнист(1758–1823)русский драматург и поэт
Василию Васильевичу Капнисту – автору знаменитой в XVIII веке комедии «Ябеда», отдельные цитаты из которой стали поговорками, а также лирических стихов и басен – было весьма присуще чувство самоиронии.
Получив томик своих «Сочинений», он написал:
Капниста я прочел и сердцем удивился:
Зачем читать учился.
Николай Михайлович Карамзин(1766–1826)русский писатель, историк
После назначения Карамзина императором Николаем I на должность историографа при царском дворе он делал обязательные великосветские визиты.
В одном из петербургских домов, не застав хозяина, он приказал лакею записать свои звание и имя: «Историограф Карамзин».
– Покажи-ка, как ты, любезный, написал? – полюбопытствовал Николай Михайлович, продиктовав лакею эти слова, и прочитал запись, сделанную грамотеем: «Карамзин, граф истории».
Джозеф Редьярд Киплинг(1865–1936)английский писатель и поэт
Киплинг, прочтя в выписываемой им газете, что «знаменитый писатель Киплинг недавно умер», не стал спорить с печатным органом, но сумел показать ему свое недовольство подобной беспардонностью.
«Поскольку я умер, я просто вынужден ввиду этого отказаться от дальнейшей подписки на вашу газету», – уведомил он редакцию.
Иван Андреевич Крылов(1769–1844)русский баснописец
Как-то раз вечером Крылов зашел к сенатору Абакумову и застал у него несколько человек, приглашенных на ужин. Абакумов и его гости пристали к Крылову, чтобы он непременно с ними поужинал; но он не поддавался, говоря, что дома его ожидает стерляжья уха. Наконец удалось уговорить его под условием, что ужин будет подан немедленно. Сели за стол. Крылов съел столько, сколько все остальное общество вместе, и едва успел проглотить последний кусок, как схватился за шапку.
– Помилуйте, Иван Андреевич, да теперь-то куда же вам торопиться? – закричали хозяин и гости в один голос. – Ведь вы поужинали.
– Да сколько же раз мне вам говорить, что меня дома стерляжья уха ожидает, я и то боюсь, чтобы она не простыла, – сердито отвечал Крылов и удалился со всею поспешностью, на какую только был способен.