— Мне страшно,— проговорила девушка.
— Отчего же? — спросил Жозе, снимая маску, теперь уже ненужную.— Не потому ли, что вы дурно вели себя? Но ваш возлюбленный простит вам ваше посещение Шато-Руж, впрочем, при одном условии.
— При каком же?
— Если вы перед распятием поклянетесь, что вы не отдавались ни одному мужчине.
Жозе с нетерпением ждал ответа. Ему хотелось знать, чиста ли еще его жертва.
— Своим спасением клянусь вам в своей невинности.
Франциска Суэнца и не подозревала, что ее слева еще больше разожгли кровожадную страсть ее провожатого.
— Прекрасно.— Его рука коснулась красивой руки девушки, словно этим движением он хотел выразить свою радость.— Это большое счастье для вас!
— Вы ищете что-нибудь? — спросила Франциска, чувствуя, что провожатый теребит ее плащ.
— Я уронил маску, позвольте…— Жозе дерзкой рукой так высоко поднял платье девушки, что смог разглядеть не только коврик кареты, но и ладные ножки своей жертвы.
— Позвольте вам помочь.— Без малейшего подозрения девушка отодвинулась в сторону, освобождаясь от его руки.
— Вот она! — проговорил Жозе, заметив, что карета минует последние дома предместья, где уже погасли все огни.
— Скоро ли мы приедем?
— Через несколько секунд. Вы слишком нетерпеливы!
При этих словах своего провожатого Франциска опустила глаза. Карета остановилась. Влажные руки Жозе быстро отворили дверцы — он был полон непреодолимого желания. Одним взглядом он убедился, что карета остановилась на шоссе, вдали от последних домов предместья. Монах выбрался на окутанную непроглядной тьмой дорогу и помог Франциске выйти из кареты.
— Где мы находимся? — спросила она, боязливо оглядываясь.
— В предместье Святого Антония. Не так ли, кучер?
— Именно так, господин!
— Где же мой любимый?
— Недалеко отсюда. Извольте следовать за мной.
— Как холодно, да и дождь начинается,— прошептала дрожа Франциска, когда они входили в лес.
— Я ничего не чувствую! — Голос Жозе дрожал. Страстное волнение заглушало в нем все остальные ощущения.
В эту минуту карета стала отъезжать.
— Что это значит? — остановилась Франциска.
— Не бойтесь, он подождет нас возле домов.
— Здесь очень темно и пустынно.
— Пустынно, даже если неподалеку ваш возлюбленный?
Девушка замолчала, подавленная.
Жозе оглянулся на шоссе: карета исчезла, вокруг не было ни одной живой души. Кровь кипела в его жилах, губы похолодели, руки дрожали… Еще секунда, и прекрасная, юная девушка будет в его объятиях…
Они вошли в лес. Здесь было теплее и суше. Прошлогодние листья и ветви хрустели под ногами.
Вдруг Жозе обнял девушку, и она ощутила себя в железных тисках.
— Что вы делаете? — воскликнула она, видя у самого лица отвратительные блестящие глаза и чувствуя горячее дыхание своего провожатого.
— Ты в моей власти,— бормотал кровожадный монах,— целиком в моей власти! Не сопротивляйся напрасно, ты принадлежишь мне телом и душой.
Страшный крик вырвался из уст испуганной девушки, когда она поняла с ужасом, что не может освободиться из рук монаха. Однако ее крики никто не услышал…
Франциска отчаянно защищалась; она собрала все свои силы, удесятеренные отчаянием, чтобы оттолкнуть от себя изверга, но тот все крепче прижимал к себе девушку, возбуждавшую в нем непреодолимое желание. Споткнувшись, она вместе с Жозе упала на землю. Из ее груди снова вырвался громкий, душераздирающий крик, умоляющий о спасении. Она чувствовала, как руки беспощадного зверя скользят по ее телу.
В отчаянии она вонзила ногти в лицо монаха, на что тот лишь громко и хрипло расхохотался — ему знакомо было это последнее средство беззащитных жертв, которое делало его еще нетерпеливее и яростнее.
Франциска чувствовала, что слишком слаба, чтобы оттолкнуть негодяя; она изнемогала под его тяжестью. Монах грубо рванул ткань на груди бедной девушки, от ужаса и страха близкой к обмороку, и приблизил к ее нежному телу свои кровожадные губы.
Жозе сознавал, что прекрасная Франциска была прелестнее всех тех, что попадались ему доселе, жажда наслаждения, испытываемая им в эту минуту, затмевала все вокруг. До сих пор его жертвами были неразвившиеся девочки, теперь же он наслаждался зрелой красотой.
Едва ли не впервые вспыхнула в нем и заговорила с необычайной силой общечеловеческая страсть. Благочестивым братом Жозе овладела непреодолимая жажда обладать красавицей Франциской. Наконец, Суэнца, доведенная до изнеможения, вынуждена была уступить грубой силе. Она не отдавала себе отчета в происходящем, в полном беспамятстве девушка отдалась брату Жозе и лишь в последний момент, когда вампир приблизил свои отвратительные губы к ее груди, снова пришла в себя. Собрав все свои силы, она оттолкнула от себя бледное лицо мерзкого монаха, схватила его за волосы, но так как и это не помогло, обвила руками шею чудовища, чтобы задушить его. Когда Жозе опомнился от этого неожиданного нападения и начал защищаться, она, пользуясь удобным моментом, вскочила и побежала. Однако Жозе вскоре догнал ее. Впрочем, в этот момент бушевавшая в нем буря страсти улеглась настолько, что он снова обрел способность размышлять. Он осознал грозившую ему опасность, если обнаружится таинственное исчезновение молодой монахини. Движимый этим, он решил до поры до времени поместить ее в монастырь Святого Антония.
Монах схватил несчастную на руки и поспешил к монастырю. Там он опустил ее на землю и постучал молотком в ворота.
Франциска вскрикнула от ужаса, она поняла, что настоящие мучения ее лишь начинались. Только теперь она поняла, что злодей, так предательски ее обманувший, был действительно монахом.
— Сжальтесь! — умоляла она.— Делайте со мной, что хотите, но не отдавайте в монастырь.
— Я должен исполнить свой долг по отношению к монахине, нарушившей обет целомудрия.
— Ведь это ты, изверг, заставил меня нарушить этот обет! — воскликнула она в бессильной ярости.
— Разве я обольстил тебя, сумасшедшая? — нагло спросил Жозе в тот момент, когда брат привратник отворял ворота монастыря кармелитов.
Вампир передал свою жертву в руки игумена, попросив его держать ее в заточении, пока он не придет за грешницей монахиней, чтобы согласно приказанию инквизиторов отправить ее в Бургосский монастырь.
Игумен терпеливо выслушал жалобы, что рвались из истерзанного сердца несчастной. В подтверждение своих слов она показывала ему разорванное на груди платье, но могла ли эта бедная женщина навлечь подозрения на монаха из Санта-Мадре.
— Она лжет, ваше преподобие,— защищался благочестивый брат Жозе.— Эта блудница хитра и опасна. Не было никакой возможности вывести ее из Шато-Руж, и я должен был сначала завлечь ее в уединенное место, чтобы схватить в безопасности. Там и разорвал я ей платье — она защищалась, как кошка, посмотрите, преподобный отец, как она исцарапала мне лицо. Все, что она говорит,— чистейшая ложь, она просто хочет отомстить мне.
Игумен, конечно, поверил горячо защищавшемуся монаху, а не монахине-отступнице, и велел отвести ее в одну из подземных келий, приказав содержать как можно строже.
Жозе покинул монастырь, чтобы с помощью Кларета исполнить остальные поручения, возложенные на него инквизиторами Санта-Мадре.
IV. МЕСТЬ КАТОРЖНИКА
Прежде чем говорить о судьбе Маргариты и Эбергарда, нам следует познакомиться с преступником, встреченным нами на предыдущих страницах под маской Мефистофеля.
Когда Фукса и Рыжего Эде вместе с прекрасной Эсфирью князь Монте-Веро предоставил воле волн, сострадательный португальский капитан принял их на борт своего корабля. Затем они отправились в Париж, где оба мужчины нашли себе пристанище в монастыре кармелитов на улице Святого Антония.
Но однообразие монастырской жизни пришлось не по душе нашим каторжникам, тем более что жалкие остатки случайно спасенной ими добычи быстро подходили к концу, а вместе с их исчезновением вставал вопрос о дальнейших средствах к жизни.
Под предлогом путешествия они удалились из монастыря и отважились совершить кражу, полагая, что ничем не рискуют, так как их прежние преступления никому не известны.
Однако Эбергард узнал о пребывании этих двух разбойников и убийц в Париже, и с помощью французского посольства отправил их на десять лет на каторгу в Тулон, чтобы они, закованные в цепи, не могли более приносить вреда.
Трудно представить, какую ненависть к Эбергарду и жажду мести вызвало это наказание (еще слишком мягкое для Фукса) в обоих негодяях. Они поклялись рано или поздно страшно отомстить ему.
Итак, их отправили под строгим присмотром в Тулон, в эту французскую крепость, расположенную у самого берега Средиземного моря, издавна служившую каторжной тюрьмой. Зная из верных источников все, что их ожидало, они мрачно двигались вперед в окружении солдат, конвоировавших их в управление каторги. Когда группа каторжников прибыла к берегу, Фукс, осмотрительный всегда и во всем, стал оглядываться вокруг, чтобы запомнить местоположение острога. Большие ворота крепости, поддерживаемые четырьмя колоннами, украшали высеченные из камня барельефы с изображением военных трофеев. На капителях по обеим сторонам красовались статуи Марса и Минервы. Караул несли матросы и морские пехотинцы.
Фукс и Эде прошли через ворота на большой двор, обсаженный деревьями. Посреди него находился громадный бассейн с лодками. Портовые рабочие сновали взад и вперед по двору.
— Осмотри-ка хорошенько расположение двора, это может нам пригодиться,— шепнул Фукс Рыжему Эде, когда их оставили на несколько минут посреди двора.
Вскоре они услыхали звон цепей и увидели, как вдали из-под глубокого свода под мостом потянулась цепочка каторжников, скованных по двое. Красные куртки, желтые панталоны и красные, а для более опасных преступников — зеленые шапки производили странное впечатление.
Тех, за кем числились самые тяжкие преступления, а таких очень редко выводили из камер, можно было узнать по желто-красны