Ковпак, отлично понимавший значение предстоящего рейда, а также той миссии, которая выпала на долю Вершигоры, дал указание о создании в каждом отряде соединения полнокровных, укрепленных лучшими кадрами, разведвзводов. А когда наше соединение вышло в рейд, «Дед»
издал даже приказ, которым обязывал командиров всех степеней, где бы они ни находились и какие бы функции ни выполняли, ставить своим подчиненным прежде всего задачи по разведке противника. Высокая активность разведчиков позволяла Вершигоре систематически докладывать ценные данные о противнике.
Велика заслуга Ковпака и Руднева в том, что они, будучи оба видными партизанскими организаторами, правильно оценили ту важную роль, которую Вершигора играл у нас в соединении, и всячески помогали ему.
В общем, произошло удивительно удачное слияние сил, взаимодополняющих друг друга. Вершигора, как заместитель командира соединения по разведке, обнаруживал самые важные, самые уязвимые цели, объекты противника. А Ковпак и Руднев тут же наносили внезапные удары по этим объектам.
Так, например, когда в декабре 1942 года Вершигора доложил Ковпаку о том, что гитлеровское командование ведет усиленную переброску войск к фронту по двум параллельным дорогам Брест—Гомель и Ковель—Сарны—Киев, Ковпак, долго не раздумывая, решил «наступить Гитлеру на эту больную мозоль».
Первым делом Ковпак как снег на голову обрушился на железнодорожный узел Сарны в ночь на 5 декабря 1942 года. Тогда же ковпаковские минёры взорвали пять железнодорожных мостов. В результате узел, находившийся на одной из кратчайших магистралей к Сталинграду, был выведен из строя почти на две недели. Эта одна из ков-паковских комбинированных операций стала известна под названием «Сарненский крест».
Затем Ковпак бросил несколько мелких групп на Гомельскую дорогу и на другие магистрали.
В ходе короткого, молниеносного зимнего рейда разведка Вершигоры, устремившегося за сотни километров от своего соединения, поработала особенно успешно. Партизанские разведчики сумели проникнуть в ряд тщательно контролируемых противником городов Белоруссии и Украины»11.
Во втором случае начальник разведки бригады — молодой парень Павел Агафонович Голицын, не имевший ни опыта, ни минимальных специальных знаний для того, чтобы организовать такую деятельность.
Самое поразительное то, что результаты работы Голицына и Вершигоры вполне сопоставимы
П.А. Голицын
«В боевой деятельности партизанской бригады главное внимание уделялось разведке и диверсиям на коммуникациях, так как она действовала на одном из важнейших стратегических направлений, через которые проходили железная и автомобильная дороги Минск—Москва, позволявшие гитлеровцам кратчайшим путем перебрасывать из Германии на Восточный фронт войска, боевую технику, вооружение и боеприпасы, а также эвакуировать раненых, вывозить с захваченных территорий промышленное оборудование, сырье, продовольствие и награбленное имущество. Железная и автомобильная дороги Ленинград—Витебск— Орша—Киев давали возможность немцам осуществлять перегруппировки вдоль фронта. До освобождения Белоруссии интенсивность движения по этим коммуникациям была очень высокой.
В районе Орша—Могилев—Борисов располагались оперативные и стратегиче-
ские резервы противника. В ряде населенных пунктов размещались немецкие части, прибывающие с фронта на отдых и доукомплектование. Время от времени в этой полосе развертывались различного рода склады и базы, обеспечивавшие немецкие войска на фронте. На военно-воздушной базе Балбасово базировалась боевая авиация противника (по 45—75 самолетов). В местечке Круглое и его окрестностях дислоцировались штаб и часть боевых подразделений 286-й охранной дивизии гитлеровцев. Через этот район проходили проводные линии связи, в том числе подземные, соединявшие командование Восточного фронта со ставкой Гитлера в Берлине.
На все перечисленные объекты и нацеливалась командованием наша партизанская разведка, которая регулярно информировала Центральный и Белорусский штабы партизанского движения, штаб Западного фронта о воинских перевозках, передисло
кации частей, тыловых баз и мероприятиях гитлеровского командования, проводимых на оккупированной территории.
Разведка бригады велась в довольно широкой полосе, в которую входили Оршанский, Шкловский, Могилёвский, Белы-ничский, Круглянский, Толочинский и Крупский районы. Указанная полоса делилась на зоны действий партизанских отрядов, в которых они несли ответственность за организацию разведки, боевых действий и политическую работу среди местного населения. Например, 20-й отряд вел разведку противника в Орше и прилегающих к городу районах, 60-й отряд, сформированный в 1943 году, был нацелен на аэродром Балбасово, 10-й и 25-й отряды — на Шклов, Могилёв и их пригороды, 5-й отряд — на Толочин, 31-й отряд вел разведку в Круглянском, Толочинском и Крупском районах, 1-й отряд — в Круглянском, Шкловском, Толочинском и Белыничском районах.
Разведка велась в интересах командования фронтов, Центрального и Белорусского штабов партизанского движения и для нужд непосредственно партизанских отрядов и штаба бригады.
Организационно начальнику разведки бригады подчинялась группа разведчиков, а впоследствии взвод, который решал задачи в интересах командования бригады. Начальником разведки на первом этапе был Григорий Николаевич Севостьянов, а группу разведчиков было приказано возглавить мне. Осенью 1942 года Севостьянов был назначен начальником штаба бригады, а начальником разведки — я.
В каждом партизанском отряде организацию разведки проводил оперуполномоченный отряда, ему было подчинено отделение (группа?) разведчиков, а в крупных отрядах в 1943—1944 годах — взвод разведки. В 1-м отряде разведку возглавлял Зиньяков, в 5-м — Сафронов, в 10-м — Бе-лобрагин, в 20-м — Овсиевич, в 31-м — Мальчевский, в 25-м отряде — Тимошенко
(он же начальник штаба), в 60-м отряде — Бубликов. Командование бригады и отрядов стремилось вооружить разведчиков автоматами, но, к сожалению, это не всегда удавалось.
Экипировка и вооружение разведчика в каждом конкретном случае зависели от характера выполняемой задачи. В одном случае это была обычная одежда, как у всех партизан, а в другом, например, для скрытного проникновения в города и гарнизоны противника — разведчики маскировались под местных жителей. При выходе на ответственные задания разрабатывались правдоподобные легенды, которые подкреплялись легализационными документами, изготавливавшимися в штабе бригады. Бланки удостоверений личности мы захватывали при разгроме волостных управ, их также доставляли и наши разведчики-подпольщики, имевшие доступ к этим документам. Что касается немецких печатей, то их довольно искусно изготовлял наш наборщик газеты «За Родину» Петр Кальченко. Разведчики добывали ему материал — резину различной плотности, а он, имея инструменты, изготовлял печати. Самый пристальный взгляд не отличил бы оттиска с настоящей печатью от печати, сделанной Кальченко. Не было случая, чтобы наши разведчики при проверке документов немцами или полицейскими были схвачены.
По заданию партизан подпольщики устраивались на работу в учреждения оккупационных властей, железнодорожного транспорта, немецкие и полицейские комендатуры, промышленные и сельскохозяйственные предприятия, работавшие на нужды оккупантов. Эти люди, рискуя собственной жизнью и жизнью своих семей, выполняли ответственные разведывательные задания.
В полосе ответственности бригады была создана разведывательная сеть, через которую гитлеровским оккупантам трудно было пройти незамеченными. К Орше, Шклову, Могилёву, Толочину, Крупкам, железнодорожным коммуникациям, аэродрому Балбасово направлялись отдельные разведчики, разведывательные и диверсионные группы, которые постоянно вели наблюдение за объектами противника, совершали диверсии»12.
Подвижный полевой радиоузел
В октябре 1942 года был создан радиоузел БШПД, который состоял в то время из трех радиостанций, расположенных в деревне Хворостево Торопецкого района Калининской области. Основная часть корреспондентов по-прежнему продолжала поддерживать связь с Московским радиоузлом. С переездом узла в район Гомеля (деревня Чонки) в феврале 1944 года он значительно расширился и имел в своем составе 88 человек личного состава, одну радиостанцию РАТ, три радиостанции РАФ, радиостанцию РСБ, отделение дополнительных приемников и контрольную станцию, которая при возросшем объеме работы использовалась для ведения основной работы, а отделение дополнительных приёмников — как приёмный центр.
Основные радиостанции узла были рассредоточены поэкипажно в целях сохранения их от возможных ударов противника с воздуха, ведь линия фронта проходила всего в 60 км от радиоузла.
Эти радиостанции обеспечивали связь с корреспондентами особого внимания, где требовалась повышенная оперативность радиообмена. Остальные связи были оставлены на Московском радиоузле, с которым данный подвижный радиоузел поддерживал круглосуточную связь по 2—3 каналам. Таким образом, несмотря на то, что радиограммы от корреспондентов проходили через два узла, они тем не менее нигде не задерживались и информация не теряла своей ценности.
Полевой узел не был на положении отдельной части, а входил в состав БШПД и состоял на всех видах довольствия в МВО (кроме имущества связи, снабжение которым шло через отдел связи БШПД)»13.
«Первые радисты направлялись в тыл противника в октябре 1942 года через линию фронта пешим порядком в районе села Бор Велиж-ского района Калининской области. В дальнейшем их переброска осуществлялась в основном авиацией (на парашютах или с посадкой самолетов).
Работа по организации связи с забрасываемой в тыл врага радиостанцией включала в себя: разработку программ связи, тщательную проверку рации, инструктаж радиста по программе связи и шифроделу, а также доставку его на аэродром и отправку по воздуху в партизанский отряд. Отдел связи Белорусского штаба партизанского движения (БШПД) систематически контролировал работу радиоузла, следил за состоянием связи, ведя ежедневный учет выхода на связь всех корреспондентов. Особое внимание обращалось на выбор оптимальных частот связи с учетом смены времени года и суток, изменения расстояния до радиостанции и обстановки.