В тот же день, 25 августа, была обнародована декларация думского прогрессивного блока, содержащая аналогичное требование. Очевидно, совещание в Москве должно было создать впечатление широкой поддержки декларации и усилить «мирное давление» на царское правительство. Той же цели служил созыв 23–24 августа и старообрядческого съезда, на котором по предложению Рябушинского принята следующая резолюция: «Старообрядцы убежденно заявляют, что Россию может спасти только обновленное правительство из лиц, облеченных доверием страны»{366}.
1 сентября Рябушинский и Челноков выехали в Петроград «для согласования своих действий в случае неприятия правительством условий прогрессивного блока и роспуска Думы». Переговоры кончились ничем, и, вернувшись через день в Москву, они прочли в газетах царский указ о роспуске Думы без объявления сроков новой сессии. «Петиционная атака» русских либералов захлебнулась. Примечательно, что полиция была прекрасно осведомлена о деятельности и планах Рябушинского и К°. В фонде Департамента полиции сохранились многочисленные донесения агента по кличке «Павлов» (им был секретарь бюро МВПК А. М. Кошкарев), внедренного в ближайшее окружение Рябушинского и сообщавшего в департамент, а оттуда — и властям предержащим о самых кулуарных совещаниях и разговорах его председателя.
5 сентября «Павлов» сообщал, что появление в печати указа о роспуске Думы «произвело на членов комитета самое удручающее впечатление», хотя никаких разговоров не вызвало. Рябушинский со товарищи, доносил он далее, «предлагают объявить ультиматум: о немедленном принятии правительством программы прогрессивного блока и в случае отказа — приостановить деятельность всех общественных учреждений, обслуживающих армию»{367}.
Однако пойти на открытую конфронтацию с режимом у лидера московской буржуазии решимости не хватило. Он ограничился помещением в своей газете редакционной статьи «Политическая идеология либеральной русской буржуазии». Для сохранения «величия России» Рябушинский считал необходимым «замену существующего режима правильным конституционном», что обеспечит «мощную поддержку буржуазии либеральному правительству». По объяснениям редакции, статья публиковалась для того, чтобы «хоть несколько осветить вопрос, куда поведет Россию эта группа, если она останется во главе поднятого ею же движения»{368}. Буржуазия отступала, предупреждая царизм, что его победа временна.
Некоторые надежды оставались еще на личное объяснение с императором. Решение о депутации к Николаю II, зародившееся еще на совещании 16 августа у Коновалова, было окончательно утверждено на прошедших 7–9 сентября общеземском и общегородском съездах. Рябушинский был избран в ее состав вместе с Челноковым, кн. Львовым, Н. И. Астровым и др. История окончилась, впрочем, очередным конфузом: 20 сентября министр внутренних дел Н. Б. Щербатов принял Челнокова и Львова, сообщив, что царь отказывает в аудиенции{369}.
Сюжет с депутацией позволяет прояснить внутреннее состояние Рябушинского накануне ожидаемой встречи. Дело в том, что сохранился черновик его обращения к монарху, которое он, видимо, рассчитывал вручить Николаю во время аудиенции. Написанный на бланке Большой Европейской гостиницы в Петрограде, где остановился московский финансовый магнат во время визита в северную столицу, документ начинается с обращения к «всемилостивейшему государю», перед которым автор рисует безрадостную политическую ситуацию: «Объединенная в своей великой работе странами власть, не хотящая попять свою страну. В этом весь ужас положения… После тяжких военных поражений все пришли теперь к выводу, что так продолжаться не может, что для достижения конечной победы необходима скорейшая смена существующей власти». Чтобы император не принял последних слов на свой счет, Рябушинский пояснил, что «мы всегда выгораживали нашу верховную власть и делали ответственными всех тех, кто ее окружает». Основной же смысл записки состоял в призыве восстановить «единение царя с народом» путем «призыва к власти лиц, облеченных доверием страны во имя спасения России»{370}.
Трудно сказать, искренно ли надеялся московский политик на успех аудиенции у Николая II. Недавний опыт с посылкой телеграмм на «высочайшее имя», казалось бы, рассеял иллюзии. Несомненно одно, что разгон Думы и отказ царя принять выборных земского и городского съездов потрясли Рябушинского. После летнего всплеска политической активности в его деятельности наступил спад. Возобладало общее в то время для либеральной оппозиции настроение отложить счеты с властью до окончания войны. Слабым утешением проигранной политической кампании явилось избрание Рябушинского вместе с А. И. Гучковым в члены Государственного совета. Единственным реальным успехом в тот период стала организация при МВПК так называемой «рабочей группы». Идея привлечь рабочих в свою организацию появилась с момента возникновения военно-промышленных комитетов и выражала стремление либеральных капиталистов манипулировать рабочим движением в собственных политических целях. Замысел этот не был тайной и для правительства. В составленной в 1916 г. записке по истории «рабочих групп» начальник Московского охранного отделения подметил, что мысль о приглашении рабочих в военно-промышленные комитеты возникла в связи с претензиями либеральной оппозиции на власть. «Думали, — писал он, — что таким способом будет достигнуто приобретение симпатий рабочих масс и возможность тесного контакта с ними как боевым орудием в случае необходимости реального воздействия на правительство»{371}.
Выборы от рабочих в состав МВПК состоялись в ноябре 1915 г. «Рабочую группу» образовали 75 делегатов от предприятий Центрального промышленного района (15 большевистски настроенных делегатов отказались войти в МВПК), по предложению Рябушинского принявшие резолюцию о скорейшем созыве Всероссийского рабочего съезда, который должен был объединить рабочих страны под эгидой военно-промышленных комитетов{372}. Но победа оказалась все же пирровой. Полиция была достаточно осведомлена о замыслах промышленников и так и не допустила рабочего съезда.
Власть тем временем продолжала демонстрировать пренебрежение к либеральной общественности: был запрещен намеченный на 25 ноября 1915 г. съезд военно-промышленных комитетов, земств и городов. На совещании по этому поводу у Рябушинского в декабре тот высказывался даже за самороспуск всех организаций, но не получил поддержки со стороны участников несостоявшихся съездов{373}.
В начале 1916 г. Рябушинский тяжело заболел. У него открылся туберкулез — болезнь, сведшая в могилу его младшего брата Федора. «В последнее время, — сообщал начальник московской охранки 25 февраля 1916 г., — тяжелая хроническая болезнь председателя МВПК П. П. Рябушинского (горловая чахотка) обострилась в такой степени, что он не только лишен возможности принимать личное участие в деятельности комитета, но слабость и постоянное кровотечение из горла не позволяют ему выехать из Москвы. Тем не менее он старается руководить принятым на себя делом посредством письменных распоряжений»{374}.
Не имея возможности присутствовать на прошедшем в феврале 1916 г. в Петрограде II съезде военно-промышленных комитетов, он послал в его адрес приветственную телеграмму, пожелав «побороть то сильное противодействие, которое военно-промышленные комитеты встречают со стороны правительственной власти, не умеющей и не хотящей пользоваться общими силами»{375}. Главную надежду он возлагал на консолидацию предпринимательского класса, разъясняя в многочисленных циркулярах необходимость создания торгово-промышленного союза{376}. Весной 1916 г. Рябушинский отправился на лечение в Крым. Активность его поневоле упала, хотя и здесь он продолжал заниматься делами, разрабатывая, в частности, план финансово-экономического развития России после войны. Посетивший больного осенью 1916 г. С. А. Смирнов, заместитель Рябушинского по МВПК, нашел, что «в состоянии здоровья П. П. произошло значительное улучшение, он предполагает к 1 ноября выехать в Москву, возвратившись к общественной деятельности»{377}.
В ноябре окрепший лидер московской буржуазии действительно вернулся в первопрестольную, но отошел от непосредственного руководства военно-промышленным к Биржевым комитетами. Заседания МВПК, как и в период его отсутствия, продолжал вести Смирнов, от председательства в Биржевом комитете Рябушинский официально отказался, уведомив своего заместителя С. Н. Третьякова «о принятом мной решении сложить с себя обязанности председателя»{378}. Он был полон иных планов.
Рябушинского увлекла идея новой торгово-промышленной организации, решение о создании которой приняли мартовские 1916 г. съезды земств и городов. Весной его письменные воззвания не дали ощутимого результата, после возвращения дело сдвинулось с мертвой точки. В самый канун нового, 1917 г. в своем московском особняке Павел Рябушинский провел совещание представителей московского и провинциального делового мира, протокол которого, типографски отпечатанный, был затем разослан в предпринимательские организации