[1186]. В-пятых, он привез с собой священные изображения для украшения воздвигнутой им церкви блаженного апостола Петра. Образами блаженной Богоматери и Приснодевы Марии и двенадцати апостолов он украсил центральную апсиду этой церкви, расположив их на ограждении, проходящем от стены к стене[1187]. Он также привез изображения из евангельской истории для украшения южной стены церкви и сцены из Откровения Иоанна Богослова для северной стены с тем, чтобы все входящие в церковь, даже не умея читать, либо видели вокруг себя вечно любимые лики Христа и Его святых, либо могли живо воскресить в памяти благодать Господнего воплощения, либо, имея перед глазами страх высшего испытания, не забывали испытывать свою совесть со всей возможной строгостью.
Король Эгфрит, восхищенный неутомимостью, трудолюбием и благочестием достопочтенного Бенедикта, позаботился приумножить земли, подаренные для возведения монастыря, и пожаловал ему дополнительные сорок фамилий. В следующем году[1188] с одобрения, а вернее, по настоятельной просьбе короля, Бенедикт отправил туда около семнадцати монахов под началом аббата, или пресвитера, Кеолфрида[1189] для постройки монастыря во имя блаженного апостола Павла[1190] с тем, чтобы между этими двумя обителями вечно царили мир и согласие, тесная дружба и благодать. И как тело нельзя отделить от головы, благодаря которой оно дышит, а голова не может обойтись без тела, благодаря которому живет, так и эти монастыри, соединенные братскими узами первых апостолов, никто не посмеет разъединить[1191].
Этот Кеолфрид, которого Бенедикт поставил аббатом, был его усердным помощником со времени основания первого монастыря. В свое время он вместе с ним ездил в Рим, чтобы учиться и поклоняться святыням[1192]. В то же время Бенедикт сделал аббатом Эостервина[1193], пресвитера монастыря блаженного Петра, поставив его управлять этим же монастырем, чтобы облегчить посредством неутомимости своего возлюбленного соратника нелегкий груз, с которым не мог справиться в одиночку. Пусть никто не сочтет странным то, что у одного монастыря были одновременно два аббата: к этому привели постоянные поездки Бенедикта на благо обители, его частое отсутствие и риск возвращения через океан[1194]. История гласит, что и блаженный апостол Петр по необходимости возвел сразу двух подчиненных ему предстоятелей в сан епископа для управления Церковью. А великий аббат Бенедикт, согласно папе Григорию[1195], мог поставить над своими учениками целых двенадцать аббатов не для умаления, но для возрастания братской любви.
Сей муж взял на себя заботу о монастыре в девятый год после его основания и управлял им до своей смерти, случившейся четыре года спустя. Он имел благородное происхождение, но использовал это не для хвастовства и презрения к другим, как поступают иные, но лишь для умножения благородства души, как подобает служителям Бога. Эостервин был двоюродным братом его аббата Бенедикта, но душевные помыслы обоих были столь высоки, что благородное происхождение в миру значило для них ничтожно мало; как один, придя в монастырь, не пытался возвыситься над другими из-за своего положения или кровного родства, так и другой даже не думал предлагать ему это. Посему этот добродетельный юноша, разделяя со своими братьями кров и пищу, всегда и во всем соблюдал установленный порядок. Хоть он и был прежде военачальником короля Эгфрита, но, оставив мирские дела, отложив оружие и посвятив себя брани духовной, он настолько усмирил себя и уподобился другим братьям, что вместе с ними охотно веял, молотил, доил овец и коров, с удовольствием трудился на мельнице, в саду, на кухне и исполнял прочие работы. Да и приняв сан аббата, он не изменил своих привычек, относясь ко всему согласно наставлениям одного мудреца, сказавшего: «Если поставили тебя старшим на пиру, не возносись, будь между другими, как один из них[1196] — кроткий, приветливый и добрый ко всем».
По необходимости ему приходилось наказывать нарушителей установленного порядка, но чаще по обычаю любви, присущему ему от рождения, он увещевал монахов, чтобы побудить их не грешить, не омрачая свет его лица тенью беспокойства. Часто, отправившись по монастырским делам и увидев занятых чем-то братьев, он присоединялся к ним в работе: или, взявшись за рукоять, направлял движение плуга, или укрощал железо при помощи молота, или тряс веялку и так далее. Ведь он был молод и полон сил, а также красноречив, бодр духом, щедр в даяниях и пригож лицом. Ел он всегда в одной трапезной с братьями и спал в той же келье, где и раньше, до того, как стал аббатом. Даже заболев и уже зная по верным признакам о приближении смерти, он еще две ночи оставался в общей спальне. Но потом, за пять дней до своей кончины, он попросил перенести себя в более уединенное помещение. Находясь там, он в один из дней призвал к себе всех братьев и по своему обыкновению одарил каждого из них поцелуем мира, пока они проливали обильные слезы, оплакивая уход своего отца и наставника. Он почил накануне мартовских нон[1197], ночью, когда братья пели псалмы на утренней службе. При поступлении в монастырь ему было двадцать четыре года; он прожил там двенадцать лет, семь из них был священником, а четыре года управлял монастырем; так, покинув бренное тело и смертные члены[1198], он устремился в Небесное Царствие[1199].
Поведав вкратце о жизни достопочтенного Эостервина, вернемся к рассказу о Бенедикте. Поставив Эостервина аббатом монастыря блаженного апостола Петра, а Кеолфрита — аббатом монастыря блаженного Павла, он некоторое время спустя в пятый раз отправился из Британии в Рим[1200]. Назад он, как всегда, вернулся нагруженный бесчисленными дарами, предназначенными для церкви, ибо привез с собой великое множество святых томов и не меньше, как и прежде, подаренных ему священных образов. На сей раз он доставил картины Божественной истории, которыми украсил всю окружность стен церкви блаженной Богородицы, возведенной в старшем монастыре[1201]. Для украшения нового монастыря и церкви блаженного апостола Павла предназначались искусно выполненные изображения, согласующие между собой Ветхий и Новый заветы. Одно из них помещало рядом Исаака, несущего дрова для своего принесения в жертву, и Господа, также несущего древо, на котором Он должен был страдать. Таким же образом вознесенный на крест Сын Человеческий сравнивался со змеем, которого Моисей вознес посреди пустыни. Помимо всего прочего, Бенедикт привез две искусно сделанных мантии из чистого шелка; в обмен на них он впоследствии получил три фамилии земли к югу от реки Вир от короля Альдфрида и его советников, ибо по возвращении узнал, что Эгфрид был убит[1202].
Среди привезенных им радостей Бенедикт встретил дома печаль — а именно то, что достопочтенный священник Эостервин, которого он, собираясь в путь, поставил аббатом, вместе с немалым числом братьев покинул мир из-за свирепствующего в округе мора. Но кроме печали, было и утешение, поскольку на его место братия и второй настоятель Кеолфрид общим согласием выбрали диакона Сигфрида. Он был мужем, в должной мере обученным мудрости Писания, одаренным добрым нравом и наделенным удивительным даром воздержания; совершенство его души не умалялось болезнями тела, а непорочность сердца — неизлечимым пороком легких.
Вскоре и сам Бенедикт был сражен напавшей на него болезнью. Для того чтобы умножить их благочестие укрепившейся добродетелью терпения, Божия милость уложила их обоих — Бенедикта и Сигфрида — на одр страдания, чтобы после смерти воскресить в вечном покое Небесного Царства. Ведь Сигфрид, как мы сказали, уже давно мучился телесным недугом и к тому времени достиг уже последних дней своей жизни. Бенедикт же в течение трех лет мало-помалу заболевал все сильнее, пока не был совершенно разбит параличом; вся нижняя половина его тела была мертва, и только верхняя, без которой человек не может жить, оставалась пристанищем терпения и боголюбия. Среди своих страданий оба не уставали возносить благодарность Создателю, славить Бога и ободрять братию. Часто навещавших его братьев Бенедикт убеждал хранить дарованный им устав. «Не думайте, — говорил он, — что я, неученый, вынес данные вам правила из собственного сердца. Нет, я в долгих странствиях по чужим странам посетил семнадцать монастырей, отобрал там все, что счел наилучшим, и вручил вам для вашей пользы». Он пожелал, чтобы привезенная им из Рима большая и богатая библиотека, необходимая для обучения духовным наукам, сохранялась в целости, не портилась небрежным обращением и не разносилась по разным местам.
Он также усердно наставлял братьев, чтобы при избрании следующего аббата они не сочли, что знатность происхождения следует предпочесть честности жизни и учености. «Истинно говорю вам, — наставлял он, — при сравнении двух зол мне легче вынести то, что это место, где я построил монастырь, по велению Божьему навеки обратится в пустыню, чем то, что мой брат, не вступивший, как всем ведомо, на путь истины, сменит меня в управлении монастырем, будучи настоятелем только по имени. Поэтому остерегайтесь, братья, смотреть на происхождение выбранного вами аббата и выбирать чуждого вам по духу; сообразно правилам великого аббата Бенедикта и положениям нашего устава держите совет и все вместе ищите того, кто будет наиболее достойным по своей добродетельной жизни и мудрости. Выбирайте его общим согласием с братской любовью, а когда выберете, призывайте епископа и просите благословить того, кто вами выбран».