Думаю, что нельзя не поведать о небесном чуде, совершенном по милости Божьей в той святой часовне, где достопочтенный отец вел в уединении духовную битву во имя Господа. Только Он, судия всех сердец, знает, случилось ли это по заслугам святого блаженного отца Кутберта или же его преемника Этельвальда, столь же преданного Господу[1312]. Нет причин не думать, что они совершили это чудо ради веры святейшего отца Фелгельда, ради которого, как я сказал, оно было явлено. Он третьим подвизался в том месте для духовной брани, а ныне ему за семьдесят, и он ожидает конца этой жизни и начала жизни вечной.
Когда Божий слуга Кутберт был вознесен в Небесное Царство, на том же острове поселился Этельвальд, который после многих лет в монастыре достиг совершенства отшельнической жизни. Стены упомянутой часовни, кое-как сложенные из досок, со временем обветшали, и между ними появились большие щели, куда проникали холод и ветер. Достопочтенный Кутберт, заботившийся более о небесных вещах, чем о земных, затыкал эти щели тем, что попалось под руку, будь то солома, глина или что-то еще, чтобы свирепость ветров и бурь не мешала его непрестанным молитвам. Этельвальд, увидев состояние часовни, попросил навещавших его братьев привезти ему телячью шкуру, которую он прибил гвоздями в углу, где он, как и его предшественник, часто преклонял колени, чтобы непогода не мешала ему.
Двенадцать лет спустя он также способился радости Небесного Царства, и третьим обитателем этого места стал Фелгельд. В то время преподобный Эдфрид[1313], епископ Линдисфарна, решил починить вконец обветшавшую часовню. Когда работа была закончена, многие благочестивые люди просили святого слугу Христа Фелгельда дать им какую-либо реликвию слуги Божьего Кутберта или его преемника Этельвальда. Он решил разрезать упомянутую телячью шкуру на куски и дать по кусочку каждому, но сперва решил проверить ее действие на себе. Уже давно, с тех пор, когда он жил среди монахов, у него на лице образовалась опухоль в виде красного пятна, а когда он стал жить один и меньше заботиться о себе, подолгу обходясь без солнца и свежего воздуха, болезнь усилилась и все его лицо стало большой красной опухолью. Боясь, что этот недуг заставит его покинуть затвор и возвратиться в монастырь, он в своей вере предпочел прибегнуть к помощи тех святых мужей, в чьем доме жил и чьей жизни старался подражать. И вот он омочил кусок упомянутой шкуры в воде и обтер им лицо, после чего опухоль немедленно спала и краснота исчезла. Об этом я сперва услышал от одного богобоязненного священника монастыря Гирвум, который видел лицо Фелгельда в том искаженном и болезненном виде, о котором я писал, а потом увидел и даже ощупал его после исцеления. Позже и сам Фелгельд рассказал мне об этом, подтвердив слова священника, добавив, что опухоль не возвращалась к нему все годы, проведенные в том месте.
Такова благодать Всемогущего Господа, который и в этом мире исцеляет многих, и в грядущем исцелит все недуги наших душ и тел, избавляя от могилы жизнь нашу, венчая нас милостью и щедротами[1314].
О СЕМИ ЧУДЕСАХ СВЕТА{8}
Из семи чудес света, созданных руками человека, первое есть римский Капитолий[1315] — истинное спасение города и самое ценное в нем. В нем были помещены статуи покоренных римлянами народов или их богов, и на груди у этих статуй были написаны имена народов, а на шее их повешены колокольчики. Каждый день, денно и нощно, за этими статуями с величайшей заботой следили жрецы или стражники, и если одна из них шевелилась, то колокольчик издавал звон, и так они узнавали, какой народ восстал против Рима. И когда они узнавали это, то сообщали устно или письменно римским правителям, чтобы те знали, против какого народа им надо двинуть армии.
Второе чудо — Александрийский маяк[1316], установленный на четырех стеклянных арках, уходивший в глубь моря на двадцать шагов[1317]. Чудо в том, как велики были эти арки; как их смогли установить невредимыми; как их прикрепили к цементному основанию; как это основание могло устоять под напором волн и как эти арки не разбились и не соскользнули со своего основания.
Третье чудо — статуя Колосса на острове Родос высотой сто тридцать шесть футов, отлитая из расплавленного металла[1318]. Чудо в том, как эта громадная масса была отлита и как ее удалось установить, не уронив.
Четвертое чудо — железная фигура Беллерофонта на коне[1319], висящая в воздухе над городом так, что ее не поддерживают ни цепи, ни что-либо еще, кроме больших магнитных камней, помещенных вокруг нее, чтобы она оставалась в равновесии и не упала. Вес же ее оценивают в пять тысяч фунтов железа[1320].
Пятое чудо — театр в Гераклее[1321], вырезанный из одного куска мрамора, так что все ниши и помещения в стене и все клетки для зверей сделаны из твердого камня. Он опирается на четыре арки, вырезанные из того же камня, и каждое слово, сказанное шепотом в любом конце этого театра себе самому или другому, будет услышано всеми, кто там находится.
Шестое чудо — бани[1322], которые некогда Аполлотаней согрел одной освященной свечой, и с тех пор вода там постоянно горячая без всякого нагревания.
Седьмое чудо — храм Дианы[1323], возведенный на четырех столпах. На этом основании установлены камни и арки, на которых покоится другое, более широкое, основание, и на этих четырех арках стоят восемь колонн и восемь арок; основание третьего ряда еще шире, и на нем размещены еще более высокие камни. Так, на восьми арках стоят шестнадцать, на шестнадцати — тридцать две, а на четвертом ряду арок стоит пятый, с тридцатью шестью колоннами, которые венчают это удивительное здание.
БОЛЬШАЯ ХРОНИКА{9}
О шести веках мира[1324], а также седьмом и восьмом веках покоя и небесной жизни мы расскажем довольно коротко в сравнении с первой неделей, в которую был устроен мир, но поговорим о них гораздо более подробно в сравнении с веком отдельного человека, который обычно зовется греческими философами микрокосмосом, то есть малым миром.
Итак, первым веком этого мира является период от Адама до Ноя; он насчитывает 1656 лет, согласно истинному преданию евреев, или 2242 года, согласно 70 толковникам[1325], и содержит, согласно обоим преданиям, 10 поколений; он совершенно исчез в результате потопа, равно как и младенчество каждого человека обычно погружается в забвение, ибо кто же помнит свое младенчество?
Второй век, от Ноя до Авраама, охватывает, согласно истинному преданию евреев, 10 поколений и 292 года, или, согласно 70 толковникам, 11 поколений и 272 года. Это было своего рода детство человеческого рода[1326], что нашло свое отражение и в языке, то есть в языке евреев. Ведь именно с детства человек начинает говорить, после младенчества, которое и было так названо оттого, что он еще не мог тогда «фари», то есть говорить[1327].
Третий — от Авраама до Давида — охватывает, согласно тому и другому преданию, 14 поколений и 942 года. Это была как бы юность народа Божьего, и поскольку с этого возраста человек обретает способность производить на свет, то и евангелист Матфей ведет счет поколений от Авраама, который стал также отцом народов, после того как получил измененное имя[1328].
Четвертый — от Давида до переселения в Вавилон — насчитывает 473 года, согласно истинному преданию евреев, или на 12 лет больше, согласно 70 толковникам, и 17 поколений, согласно обоим кодексам; однако евангелист Матфей, ввиду известного лишь ему откровения, указывает 14 поколений. С этого, уже зрелого, возраста в народе Божьем начались времена царей, ибо этот пригодный для управления возраст у людей обычно соответствует царской власти.
Пятый, уже пожилой возраст, от переселения в Вавилон до прихода Господа Спасителя во плоти, насчитывает 14 поколений и 589 лет. В эту пору еврейский народ, как изнуренный тяжкой старостью, испытал множество несчастий.
Шестой век длится ныне; число поколений и лет его неизвестно, но, как век последний, он должен окончиться гибелью всего мира.
Эти обремененные бедствиями и полные страданий века или возрасты мира один за другим одержали верх над блаженной смертью и, уже принятые седьмым веком вечной субботы, ожидают восьмой век блаженного воскресения, когда они будут вечно царствовать вместе с Господом.
Итак, в первом веке рождающегося мира в первый его день Бог создал свет и назвал его днем[1329]. Во второй день Он отделил небесную твердь от вод, поскольку и эти воды, и суша вместе с небом над нею, и силы, которые должны были славить на небе создателя, были созданы еще до начала этих шести дней. В третий день, собрав воды, которые покрывали все вокруг, в одно место, Он велел появиться суше. В четвертый день Бог разместил на тверди небесной светила; этот день, насколько то следует из соображений равноденствия, зовется ныне двенадцатыми календами апреля