– Дун Чжун-шу[54], насколько мне известно, говорил: «Когда пришел в упадок справедливый путь правления династии Чжоу, Кун-цзы возглавил приказ уголовных дел в княжестве Лу. Владетельные князья вредили ему, сановники чинили всяческие препятствия и мешали исполнять службу. Кун-цзы понимал, что его советы остаются без внимания, что его учение не признают. И тогда он собрал все случаи проявления справедливости и несправедливости за двести сорок два года и представил их в виде примера для всей Поднебесной. Он порицал Сына Неба, оттеснял на задний план владетельных князей, карал сановников, стараясь добиться пути управления, достойного истинного правителя. «Чем заниматься пустыми рассуждениями, – говорил он, – не лучше ли наглядно показать, как беззакония проявляются в действии?» Ведь в «Чуньцю» прежде всего освещается справедливый путь правления трех ванов[55], затем классифицируются людские деяния, отделяется истина от лжи, устраняются сомнения и колебания. Там все названо своими словами: добро – добром, зло – злом, добродетель – добродетелью, осуждается непочтительность к родителям. Кун-цзы сохраняет царства, которые давно погибли: продолжает роды, которые давно прекратили свое существование. Он старается залатать прорехи и восстановить давно отжившее. В этом заключается величие пути управления настоящих царей.
В «Ицзине» говорится о небе и земле, о силах «инь» и «ян», о четырех временах года, о пяти стихиях[56]. Достоинство «Ицзина» заключается в подробном описании различного рода перемен и превращений.
«Лицзи» канонизирует порядок отношений между людьми – здесь на первое место выступает поведение людей.
«Шуцзин» посвящен искусству управления государством – в нем записаны деяния правителей прежних эпох.
В «Шицзине» на главном месте нравы царств – в нем описываются горы и реки, ручьи и долины, птицы и звери, травы и деревья, самцы и самки, мужчины и женщины.
В «Юэцзи» говорится о том, почему была создана музыка – главное в этой книге: гармония и согласие.
В «Чуньцю» правда отграничивается от лжи, справедливость от несправедливости – главное внимание здесь уделяется вопросам управления людьми.
Вот почему «Лицзи» создан для того, чтобы ввести порядок среди людей; «Юэцзи» – чтобы вызвать гармонию в жизни; «Шуцзин», – чтобы руководствоваться им в делах управления; «Шицзин» – чтобы раскрыть душу народа; «Ицзин» – чтобы дать представление о превращениях, происходящих в мире; и, наконец, «Чуньцю» – чтобы показать, что такое честь и долг.
Нет книги, которая подошла бы так близко к исправлению нарушений порядка в мире, как «Чуньцю». В тексте «Чуньцю» всего несколько десятков тысяч иероглифов, а говорится в нем о нескольких тысячах событий. Здесь говорится о распадах и воссоединениях; здесь упоминается тридцать шесть случаев убийства правителей, пятьдесят два случая гибели царств, а случаи бегства владетельных князей, не сумевших сохранить алтаря своих предков, не поддаются исчислению. Если попытаться отыскать причины, почему все так происходит, то окажется, что все упомянутые правители лишились основы[57]. Поэтому в «Ицзине» и сказано: «Отойдешь от нее на йоту, а окажешься на тысячу ли в стороне». Поэтому говорят: «Если подданный убивает государя или сын убивает отца – причину этому не следует искать в пределах одного дня, она возникает постепенно, в течение длительного времени». Вот почему правителю нельзя не знать «Чуньцю».
Перед тобой клеветник, а ты его не замечаешь; за спиной у тебя разбойник, а ты его не знаешь. Вот почему для того, кто служит правителю, необходимо знать «Чуньцю».
Соблюдать неизменные законы во всех делах и не знать своих обязанностей, встречаться со смутами и не знать своих прав, быть государем или отцом и не понимать смысла «Чуньцю» – значит неизбежно стяжать себе славу зачинщика преступлений.
Быть подданным или сыном и не понимать смысла «Чуньцю» – значит стяжать себе славу преступника, незаконно захватившего власть и совершившего убийство и потому достойного смертной казни.
Такие люди считают, что делают доброе дело. Но они, не зная истинного смысла «Чуньцю», подвергшись наветам, не посмеют отрицать свою вину.
Непонимание значения этикета и долга приводит к тому, что государь перестает быть государем, подданный перестает быть подданным, отец перестает быть отцом, сын перестает быть сыном. А если государь перестает быть государем, возникает смута. Если подданный перестает быть подданным, его казнят. Если отец перестает быть отцом, значит, он безнравственный человек. Если сын перестает быть сыном, возникает сыновнее непослушание. Эти четыре вида нарушений считаются величайшим злом в Поднебесной. И коль скоро в «Чуньцю» людям приписываются такие великие грехи, они принимают обвинение и не смеют от него отказываться. Вот почему «Чуньцю» – великая основа этикета и долга.
Ведь этикет запрещает совершить преступление до того, как оно совершилось; закон применяется после того, как преступление совершилось. То, как применяется закон, увидеть очень просто; но узнать то, что запрещается этикетом, чрезвычайно трудно.
– В те времена у Кун-цзы не было просвещенного государя, а внизу он не находил применения своим способностям, – возразил Ху Суй. – Поэтому Кун-цзы написал «Чуньцю». Он оставил на века свои обличающие слова, чтобы доказать, что этикет и долг должны соответствовать закону единодержавного правителя. Вы, господин, живете в такие времена, когда над вами властвует просвещенный Сын Неба, а вы, находясь под его властью, можете исполнять свои обязанности. Все дела находятся в полном порядке, каждый соблюдает свой долг. Что же вы собираетесь разъяснять?
– Да, да, – ответил Сыма Цянь. – Только это не совсем так. Наши предшественники говорили: «Фу-си[58] добился предела чистоты и щедрости, он же создал восемь триграмм[59] «Ицзина». Процветание Яо и Шуня описано в «Шуцзине», но о них же говорится в «Лицзи» и «Юэцзи». Величие Чэн Тана и У-вана воспето в стихах «Шицзина». В «Чуньцю» прежде всего восхваляется добро, порицается зло, но опять-таки на первое место выдвигаются добродетели правителей трех эпох[60] и возвеличивается правящий дом Чжоу. В «Чуньцю» содержатся не только насмешки и порицания».
После того как возвысилась династия Хань и пришел просвещеннейший Сын Неба, были уловлены благовещие знамения, установлен новый порядок жертвоприношений Земле и Небу, реформирован старый календарь, изменены цвета одежд. Сын Неба царствует в мире и согласии, милости его льются без предела, и даже чужеземцы с обычаями, отличными от наших, бьют челом и просят открыть им границы. Не счесть таких, которые домогаются приема у Сына Неба и стремятся поднести ему дары. Все чиновники и придворные наперебой превозносят мудрость и добродетели государя, но они не могут передать полностью свои мысли и чувства. Если же ученый и способный муж не находит применения своим способностям, позор падает на правителя. И наоборот, если государь мудр и просвещен, а о его добродетелях ничего не слышно, виноваты сановники. Я сам был на такой должности и упускал, бывало, прославление мудрости и добродетелей царей, не писал о них. Бывало, что и я сводил на нет дела заслуженных сановников владетельных князей, добродетельных чиновников тем, что не писал о них, и этим я нарушал волю своего предка. А то, что я называю повествованием о былых событиях, – не что иное, как древние истории и предания, собранные и приведенные в порядок! А вы, господин, сравниваете их с «Чуньцю»! Это, конечно, заблуждение!
После этого в течение семи лет Сыма Цянь работал над своим произведением[61]. Потом попал в беду из-за Ли Лина[62], был закован в цепи и брошен в темницу.
«Увы! – вздыхая, говорил он себе. – Я виноват! Я виноват! Тело мое изуродовано, и вдобавок я отстранен от службы!»
Он глубоко задумался и сказал себе так:
«Я разгадаю все, что есть недосказанного в «Шицзине» и «Шуцзине». В древности Си Бо[63], заключенный в тюрьму Юли, развил мысли, изложенные в «Чжоуском Ицзине»; Кун-цзы, страдая от притеснений правителей княжеств Чэнь и Цай, написал «Чуньцю»; Цюй Юань, находясь в изгнании, создал «Лисао»; Цзо Цю, будучи ослеплен, составил «Гоюй»; Сунь Биню отрубили ноги, но он сумел написать труд по военному искусству; Люй Бу-вэй, сосланный в Шу, оставил миру свою книгу «Люйлань»[64]; Хань Фэй-цзы, будучи пленником циньского правителя, написал трактаты «Шонань» и «Гуфын». Триста стихов «Шицзина» создавались мудрыми и мудрейшими в состоянии гнева. Все эти люди были скованы в своих желаниях и не могли проводить в жизнь свои принципы. Поэтому они, рассказывая о делах прошедших, думали о будущем. И вот я кончил свое повествование, описав события со времен императора Яо и вплоть до того года, когда был пойман белый цилинь»[65].
Янь Ин был бережлив, Гуань Чжун – расточителен. Благодаря Гуань Чжуну циский Хуань-гун стал гегемоном, а Цзин-гун управлял государством с помощью Янь Ина. По этому поводу Сыма Цянь составил «Жизнеописание Гуань Чжуна и Янь Ина».
Лао-цзы проповедовал недеяние, самоисправление на основе соблюдения нравственной чистоты. Хань Фэй-цзы, сопоставляя факты, нашел ключ к пониманию закономерностей. По этому поводу Сыма Цянь составил «Жизнеописание Лао-цзы и Хань Фэй-цзы».
Законы управления войсками существовали с древнейших времен, но Сыма Жан-цзюй сумел ясно изложить и объяснить их. По этому поводу Сыма Цянь составил «Жизнеописание Сыма Жан-цзюя».