Коль скоро это так, значит, прежде всего следует добросовестно взыскивать. Если взыскания будут осуществляться добросовестно, подданные не будут лгать. Если подданные не будут лгать, в Поднебесной установится спокойствие. Если в Поднебесной установится спокойствие, строгость государя будет пользоваться уважением. Если строгость государя пользуется уважением, наказания принимаются как должное. Если наказания принимаются как должное, тогда можно добиться всего, чего угодно. Если же можно добиться всего, чего желаешь, государство будет богатым. Если же государство богато, то и государь может не отказывать себе ни в каких удовольствиях.
Значит, чтобы достигнуть всего, необходимо установить принципы взысканий. Тогда сановники и простой народ будут остерегаться совершать проступки. Вот когда будет подготовлен справедливый путь управления, можно проводить в жизнь любые преобразования и можно будет заявить, что государь постиг искусство государственного управления. Тогда пусть родятся снова Шэнь-цзы и Хань Фэй-цзы, они все равно ничего не смогут к этому добавить».
Эр-ши-хуан остался доволен письмом.
С этих пор наказания стали еще более строгими. Чиновники, которые взыскивали с народа налогов больше, чем другие, окружались почетом, и о них Эр-ши-хуан говорил:
– Они умеют взыскивать!
Людей казнили на дорогах, на базарах, каждый день образовывались горы трупов. Того, кто казнил больше людей, считали преданным слугой, и Эр-ши-хуан о них отзывался:
– Они умеют наказывать!
Чжао Гао первоначально был лан-чжун-лином. По его доносам казнили множество людей. Чжао Гао боялся, как бы высшие сановники, являвшиеся ко двору, не оклеветали его, и он говорил Эр-ши-хуану:
– Чтобы Сын Неба пользовался уважением, достаточно только слышать его голос. Сановникам вовсе незачем лицезреть его. Поэтому государь именует себя «Чжэнь»[411]. Ведь вы уже находитесь в зрелом возрасте, и вам вовсе незачем вникать во все дела. Если вы будете сидеть в дворцовом зале и, вынося решения, в чем-нибудь ошибетесь, сановники сразу подметят ваши недостатки. Это значит, что вы не сумеете проявить перед Поднебесной свой божественный ум. Поэтому, государь, лучше будет, если вы будете управлять, пребывая в запретном дворце. Поручите мне и нескольким ши-чжунам[412], изучившим законы, принимать все дела. Принимая дела, мы их пересмотрим, и тогда никто из высших сановников не посмеет докладывать вам о делах сомнительных, а в Поднебесной назовут вас мудрейшим из правителей.
Эр-ши-хуан принял совет Чжао Гао, он перестал появляться перед сановниками и все время проводил в запретном дворце. Все дела принимали Чжао Гао и ши-чжуны, а решения по ним выносил только Чжао Гао.
Чжао Гао знал, что Ли Сы осуждает его действия, и однажды, встретившись с чэн-сяном, сказал ему:
– На восток от заставы много разбойников. Хлопот у государя все прибавляется, а он еще ввел повинности по строительству дворца Афан. Он собирает ни к чему не нужные вещи. Я хотел бы отговорить его от этого, но я занимаю слишком низкое положение. Это можете сделать только вы, почему вы ничего не предпринимаете?
– Совершенно верно, – согласился Ли Сы. – Я давно хочу сказать ему об этом, но государь не принимает никого и живет во внутренних покоях, и я не могу передать ему то, что хотел бы.
Чжао Гао сказал:
– Если вы действительно сумеете отговорить государя, я сообщу вам, когда государь будет свободен, и вы поведаете ему обо всем.
Однажды Чжао Гао, выбрав момент, когда Эр-ши-хуан развлекался с наложницами, послал своего человека передать чэн-сяну, что государь свободен и ему можно доложить о делах.
Чэн-сян трижды являлся во дворец и приказывал доложить о себе. В конце концов Эр-ши-хуан разгневался:
– У меня много свободных дней, но он не приходил ко мне. Теперь же, когда я веселюсь, он лезет со своими делами! Что он, принимает меня за мальчишку? Грубить мне?
– Ах, какая беда! – воскликнул тогда Чжао Гао. – Ведь чэн-сян в Шацю принимал участие в заговоре, а сейчас, когда вы, государь, заняли престол, он не получил никаких почестей. Он надеялся, что вы выделите ему землю и сделаете ваном! Вы меня никогда об этом не спрашивали, а я не смел вам раньше об этом докладывать. Старший сын чэн-сяна Ли Ю служит военачальником в Саньчуани. И когда чуский разбойник Чэнь Шэн, родом из того же уезда, откуда и сам чэн-сян, проходит с войсками через земли Санчуань, Ли Ю только оказывает ему сопротивление, но на него не нападает. Я слышал, что между ними ведется тайная переписка, однако, не дознавшись точно, не говорил вам ничего. И еще подумайте, государь, чэн-сян за пределами столицы пользуется большей властью, чем вы!
Эр-ши-хуан поверил Чжао Гао и хотел допросить чэн-сяна, но боялся, что ничего не добьется. Тогда он послал своего человека расследовать, каким образом сносится с разбойниками саньчуаньский правитель Ли Ю.
Ли Сы узнал об этом и хотел повидаться с Эр-ши-хуаном. Но тот в это время присутствовал на военных состязаниях в Ганьцюане, и чэн-сяну не удалось встретиться с правителем.
Тогда он подал доклад, в котором осуждал Чжао Гао.
В докладе говорилось:
«Я слышал, что, если подданный вводит своего государя в заблуждение, это опасно для государства. Если жена вводит в заблуждение мужа, это опасно для семьи. Ныне один из ваших сановников ставит себя во всем наравне с вами, что становится совсем неприличным.
В старину сы-чэн[413] Цзы-хань был сяном в княжестве Сун. Он сам осуществлял наказания и внушал подданным страх, а через год он отнял власть у своего государя.
Тянь Чан был подданным Цзянь-гуна, у него не было равных в государстве по титулу, его богатство было равно богатству князя. Он оказывал милости и распространял добродетели, в результате чего снискал расположение народа и склонил к себе верхи в лице чиновников. Решив захватить власть, он убил Цзай Юя[414] в зале, убил Цзянь-гуна[415] во дворце и завладел княжеством Ци.
Об этом известно всей Поднебесной.
Ныне Чжао Гао вынашивает коварные замыслы, он ведет такую же опасную игру, какую в свое время вел Цзы-хань в княжестве Сун. Он обладает такими же богатствами, какими обладал род Тянь в княжестве Ци. Он идет тем же мятежным путем, которым шли Тянь Чан и Цзы-хань, он отнимает у вас могущество и доверие. Намерения его ничем не отличаются от намерений Хань Ци[416], когда он был сяном у Хань Аня. Если вы, государь, не примете меры, я опасаюсь измены с его стороны».
– Как же это так! – воскликнул Эр-ши-хуан, прочитав доклад. – Ведь Чжао Гао – один из моих старейших сановников! Неужто он осмелился бы играть на моем доверии? Он добился положения благодаря чистым деяниям и благородным поступкам, он продвигается вперед благодаря своей преданности. Мы его уважаем как человека мудрого, а чэн-сян в нем сомневается? Что это значит? Ведь если мы в молодости лишимся всех опытных сановников, то не будем знать, как нам управлять Поднебесной! Да ведь и вы скоро расстанетесь с миром. Если я откажусь от Чжао Гао, кого мне тогда назначить на его должность? Ведь Чжао Гао – человек редкого бескорыстия и могучей силы: он понимает чувства народа и умеет угодить мне. Напрасно вы его подозреваете!
– Это не совсем так! – возразил Ли Сы. – Чжао Гао – человек низкого происхождения, он жаден, не имеет понятия о порядках, он стремится к выгодам и в могуществе своем уступает только вам. Желания его становятся все более безудержными, и я хочу предостеречь вас от беды!
Но Эр-ши-хуан безгранично доверял Чжао Гао, и, боясь, что Ли Сы убьет Чжао Гао, он по секрету сказал тому:
– Чэн-сян собирается вас убить!
– Да, я вызываю беспокойство чэн-сяна, – согласился Чжао Гао. – Но если я умру, он поступит, как Тянь Чан.
– Так пусть же он отныне подчиняется лан-чжун-лину![417] – решил Эр-ши-хуан.
Чжао Гао возбудил против Ли Сы дело. Ли Сы был схвачен, закован в цепи и брошен в тюрьму.
Подняв лицо к небу, Ли Сы со вздохом произнес:
– Увы мне! Горе мне! Как же давать советы сбившемуся с пути правителю? Ведь в старину Цзе-ван убил Гуань Лун-фына[418], иньский Чжоу-ван убил Би Ганя[419], Фу Ча казнил У Цзы-сюя. Разве эти сановники не были им преданны? Но они не избежали смерти! Правда, сами они умерли, зато несправедливыми прослыли те, кому они служили. Ныне я не обладаю такими способностями, как те трое, а Эр-ши-хуан в своей распущенности превосходит Цзе-вана, Чжоу-вана и Фу Ча. Мой долг – умереть во имя преданности! Но и управление Эр-ши-хуана не будет безмятежным! Когда-то он убил своих братьев и вступил на престол, а теперь он уничтожает преданных сановников и окружает почетом презренных людей! Чтобы построить дворец Афан, он облагает тяжкими поборами всю Поднебесную! Я пытался образумить его, но он меня не слушал. В старину мудрые правители ели и пили умеренно, имели ограниченное число колесниц и дворцов, издавали указы и вершили дела, не допуская, чтобы затраты превышали возможности народа. Поэтому-то они и управляли длительное время. Ныне государь идет против собственных братьев и не замечает, что творит зло. Он убивает преданных ему сановников и не думает о своей гибели. Он строит дворцы ради личных удовольствий, а для этого облагает тяжелыми налогами всю Поднебесную! Ныне этого не желает Поднебесная, и против него выступает добрая половина населения. Жаль, что государь до сих пор не прозрел и все еще считает Чжао Гао своим помощником! Я уверен, что мне придется еще увидеть разбойников в стенах Сяньяна, а на месте дворцов будут бродить лоси и олени!