или под угрозу Янь, покорили Ци. На юге вы уничтожили двухсоттысячное войско Чу, на востоке уничтожили Лун Це, а за наградой устремляетесь на запад. Таких заслуг в Поднебесной не бывало до сих пор, а такая стратегия осуществляется лишь раз за много веков. Ныне от вашего могущества правителя охватывает дрожь, и ваши подвиги остаются без награды. Если вы перейдете теперь на сторону Чу, вам не поверят; если вы останетесь в Хань – перед вами будут дрожать от страха. Куда же вам обратиться? Ведь по своему положению вы – подданный, но вы обладаете силой, которая страшит правителя, а ваша слава разносится по всей Поднебесной. Это, мне кажется, опасно для вас самих.
– Прекратите! – оборвал его Хань Синь. – Дайте мне подумать.
Через несколько дней Куай Тун вновь принялся убеждать его:
– Слушать советы – основа дела, составлять план – это действие, направленное на осуществление дела. Слишком долго слушать, ничего не предпринимая, – значит провалить всякий расчет. А при таком положении вы не сможете обеспечить себе безопасность. Кто не упускает ни первого, ни второго, того нельзя смутить никакими речами. Тот, кто рассчитывает и при этом видит, где корень и где вершина, никогда не запутается. Тот, кто довольствуется положением слуги, может упустить огромную власть; кто держится за ничтожное жалованье, может упустить высокую должность. К успеху приводит не что иное, как твердость в принятии решения, а сомнение – гибель для всякого дела. Поэтому вникать в мелкие планы, оставляя в стороне судьбы всей Поднебесной, понимать разумность действия, но не осмелиться его совершить – вот в чем кроется главная беда. Потому и говорится: «Нерешительный тигр хуже жалящей пчелы». «Рысак, который топчется на месте, не стоит самой захудалой клячи, которая хоть и медленно, но идет вперед». «Сомневающийся Мын Бэнь не стоит самого заурядного, но решительного человека». «Обладать мудростью Шуня и Юя, но потерять способность высказаться, это хуже, чем быть глухонемым, который объясняется знаками». Ценность моего совета заключается в том, что его можно осуществить. Не забывайте, что добиться успеха трудно, а потерпеть неудачу – легко. Трудно воспользоваться подходящим моментом, но легко его упустить! Время, время – оно уходит безвозвратно! Подумайте об этом, великий ван!
Хань Синь продолжал колебаться, не решаясь изменить ханьскому вану. Он надеялся на свои заслуги и считал, что ханьский ван не отнимет у него Ци. Поэтому он только поблагодарил Куай Туна за совет. А Куай Тун, видя, что его доводы не возымели действия, притворился безумным и стал шаманить.
Оказавшись в затруднительном положении в Гулине, ханьский ван, следуя совету Чжан Ляна, решил призвать на помощь циского вана Хань Синя. Тот со всем войском поспешил в Гайся. Сян Юй был разбит. Тогда Гао-цзу неожиданно напал на Хань Синя и отнял у него все войско.
В первом месяце пятого года[482] правления Ханьской династии Хань Синь был отозван из Ци и провозглашен чуским ваном. Столицей его стал город Сяпи.
Прибыв в Сяпи, Хань Синь первым долгом пригласил к себе ту женщину, которая когда-то кормила его и которой он помогал в работе. Он подарил ей тысячу золотых. Потом он отправился к своему земляку, старосте Наньчана, подарил ему сто монет.
– Ты человек ничтожный, во имя добродетели на смерть не пойдешь, – сказал ему Хань Синь.
Потом он вызвал того молодого человека, который его когда-то позорил, и, обращаясь к своим военачальникам, сказал:
– Вот перед вами богатырь! Но разве я не мог убить его в то время, когда он меня позорил? Мог! Но это не прославило бы меня. Поэтому я тогда стерпел, а вот теперь назначаю его на должность чжун-вэя.
Семья военачальника Чжунли Мэя, служившего когда-то у Сян Юя, жила в Илу. Чжунли Мэй бежал к Хань Синю, когда погиб Сян Юй. Дружили они оба с давних пор.
Ханьский ван разгневался на Чжунли Мэя, узнав, что он находится в Чу, и приказал чускому вану Хань Синю арестовать его.
Прибыв в свои владения, Хань Синь разделил их на уезды и расположил войска на границах.
В шестом году правления Ханьской династии кто-то прислал ханьскому вану письмо, в котором сообщал, что чуский ван задумал поднять бунт.
Гао-цзу, следуя совету Чэнь Пина, под предлогом, что «Сын Неба совершает объезд владетельных князей», прибыл в Юньмын и оттуда послал гонца объявить князьям: «Собирайтесь в Чэнь. Я уже прибыл в Юньмын и собираюсь напасть на Хань Синя».
Хань Синь об этом ничего не знал. А когда Гао-цзу прибыл в Чу, Хань Синь решил поднять бунт, ибо считал, что ни в чем не виновен. Он думал повидаться с высочайшим, но боялся, что будет схвачен.
Кто-то сказал Хань Синю:
– Казните Чжунли Мэя и с его головой явитесь к высочайшему. Высочайший обрадуется, и беда для вас минует.
Хань Синь встретился с Чжунли Мэем и рассказал ему об этом.
– Ханьский ван не нападает на Чу только потому, что я нахожусь у вас, – сказал Чжунли Мэй. – Если вам потребовалась моя жизнь для того, чтобы угодить ханьскому вану, я готов умереть хоть сегодня. Но знайте, что и вы погибнете следом за мной!
Он стал упрекать Хань Синя:
– У тебя нет никакого чувства достоинства!
И тут же покончил с собой. Хань Синь отрубил ему голову и прибыл в Чэнь. Высочайший распорядился связать Хань Синя и везти его в задней обозной повозке.
– Действительно, получается так, как мне предсказывали люди: «Когда все птицы перебиты, прячут самый лучший лук», «Когда истреблены все зайцы, жарят охотничьих собак», «Когда вражеское государство повержено, казнят своих советников», – сказал Хань Синь. – Ныне Поднебесная покорена, и меня казнят!
– Люди доносили мне, что вы поднимаете бунт, – сказал высочайший.
Он приказал заковать Хань Синя в цепи. Но когда прибыли в Лоян, высочайший простил Хань Синя и пожаловал ему титул хуайиньского хоу.
Хань Синь понимал, что ханьский ван боится и ненавидит его за выдающиеся способности, и поэтому стал часто сказываться больным и не являлся ко двору. Он считал себя обиженным, постоянно роптал, ему было стыдно, что приходится стоять в одном ряду с Чжоу Бо[483] и Гуань Ином[484].
Однажды Хань Синь навестил военачальника Фань Куая. Встречая гостя, тот опустился на колени и, называя себя слугой, проговорил:
– Какое счастье, великий ван удостоил меня своим посещением.
Хань Синь вышел за ворота и рассмеялся:
– И это меня ставят в один ряд с такими, как Фань Куай!
Как-то раз высочайший беседовал с Хань Синем о способностях военачальников. У всех Хань Синь находил недостатки.
– Ну а каким войском, по-вашему, могу командовать я? – спросил наконец высочайший.
– Вы можете командовать только стотысячным войском, – ответил Хань Синь.
– А вы?
– Чем больше войско, тем лучше для меня.
– В таком случае почему вы находитесь в моем подчинении?
– Вы не умеете командовать воинами, зато прекрасно командуете военачальниками, – возразил на это Хань Синь. – Только поэтому я и нахожусь в вашем подчинении. К тому же вам покровительствует Небо, и человеческая сила не может противостоять вам.
Вскоре Чэнь Си был назначен военачальником по охране Цзюйлу. Когда наступило время прощаться, хуайиньский хоу Хань Синь удалил своих приближенных и стал с Чэнь Си ходить по залу, держа его за руку. Вдруг, подняв лицо к небу и тяжело вздохнув, он обратился к Чэнь Си:
– Разрешите мне дать вам совет?
– Приказывайте, полководец!
Хуайиньский хоу сказал:
– Там, где вы будете находиться, расположены лучшие войска Поднебесной. Вы же – доверенный сановник государя. Если люди скажут государю, что вы взбунтовались, он, конечно, не поверит. Но если все время будут повторять, он начнет сомневаться. Скажут ему два, три раза, и он непременно разгневается и во главе войск двинется против вас. Если все так случится, подымайте восстание, а я помогу вам здесь, и тогда можно будет подумать о власти в Поднебесной!
Чэнь Си, хорошо знавший способности Хань Синя, поверил ему.
– Я принимаю ваше наставление, – сказал он.
В десятом году[485] правления Ханьской династии Чэнь Си действительно поднял восстание. Высочайший возглавил войско и выступил против него в поход. Хань Синь был болен и не сопровождал его. Однако он тайно послал человека передать Чэнь Си: «Подымайте войска, я вам помогу». И Хань Синь начал действовать. Вместе со своими соучастниками он изготовил подложный указ, по которому всем провинившимся чиновникам и преступникам, отданным в рабство, объявлялось помилование. Он готовил нападение на императрицу Люй-хоу и наследника престола.
Когда все приготовления были окончены, Хань Синь стал ждать вестей от Чэнь Си.
В это время один из дворовых людей провинился перед Хань Синем, его посадили под стражу и собирались уже казнить. Тогда младший брат этого дворового человека донес, что Хань Синь затевает бунт против императрицы Люй-хоу.
Люй-хоу хотела вызвать Хань Синя к себе, но побоялась, что вместе с ним явятся его сторонники. Тогда она, посоветовавшись с сян-го Сяо Хэ, приказала человеку, якобы прибывшему от высочайшего, распространять слух о том, что Чэнь Си погиб. Все сановники поздравляли императрицу. Сян-го обратился к Хань Синю:
– Хоть вы и больны, но все же по этому случаю должны поздравить императрицу.
Хань Синь прибыл во дворец. Люй-хоу приказала страже связать его и отрубить ему голову в зале Чжунши, находившемся во дворце Чанлэ.
Перед казнью Хань Синь воскликнул:
– Я очень сожалею, что не воспользовался в свое время советом Куай Туна! Ведь меня обманули мальчишки и девчонки! Разве это не судьба?
После того как был казнен Хань Синь, были уничтожены три ветви его рода.
Когда Гао-цзу возвратился из похода, Хань Синя уже не было в живых. Гао-цзу и радовался тому, что казнили Хань Синя, и жалел его. Он поинтересовался, что говорил Хань Синь перед смертью.