син ***, сердце человека синь ***, его чувства цин ***, т. е. в конечном счете имманентно присущие ему от рождения качества.
Последующие три главы трактатов — о календаре, об астрономии и о жертвоприношениях (гл. 26, 27 и 28) — обладают внутренним единством. В них речь идет о внешних непознаваемых силах, которые регламентируют жизнь человека во всех ее проявлениях. Высшие, всемогущие силы Неба и Земли, космогонические силы инь и ян, существующие вне человека, определяют жизнь Вселенной, природы и самого человека. Дни, месяцы, сезоны и годы, определяемые по тем же светилам, являются проявлением высшей целесообразности этого вечного потока бытия, они устанавливают ритм и человеческой деятельности, и самого существования человека. Многочисленные боги и духи под землей, на земле и в небесах оберегают человека или вредят ему, поэтому надлежит неукоснительно служить им, задабривать их, лишь тогда можно сохранить себя и чего-то добиться в жизни. Небо с мириадами звезд на нем, в представлении древних китайцев, это огромный, самостоятельно существующий внешний мир, подобный государству. Он руководит земной жизнью, поэтому в нем мы находим и Верховного владыку, его помощников, все необходимые службы. От Солнца, Луны, планет и созвездий зависят судьбы государства и отдельных людей на земле. Таким образом, вторая группа трактатов посвящена как бы внешним, не зависящим от воли людей объектам, от которых, однако, сам человек полностью зависим. [56]
И, наконец, последние две главы трактатов — о реках и каналах и о хозяйстве в целом — как бы соединяют две основные ипостаси: волю и силы человека, его намерения и стремления с естественно данными ему природой богатствами — реками, ископаемыми, землей, т. е. с «морем субстанций» (по определению Фомы Аквинского). В этих трактатах реальная жизнь, результаты человеческого труда, взаимоотношения людей в обществе выступают уже как синтез всех усилий человеческой личности по преобразованию природы и самого себя. От личности к стихийным силам природы, а затем к взаимодействию тех и других — такова, на наш взгляд, внутренняя структура и логика изложения материала IV тома «Исторических записок»
Р. В. Вяткин
ГЛАВА 23ЛИ ШУ— «ТРАКТАТ ОБ ОБРЯДАХ»[8]
Я, тайшигун, Придворный историограф, скажу так.
О, сколь широко распространилась прекрасная сила дэ[9]! Разве одними усилиями человека устраивают все существующее на земле и управляют им, дают занятия всей массе людей и используют их? Я посетил управление обрядами, {подчиненное] дасину[10], и получил представление об удачах и потерях трех прошлых династий[11] и понял, что в установлении обрядов и норм поведения надо исходить из чувств человека, а в выработке ритуала надо основываться на природе человека[12]. Истоки этого весьма древни.
На путях человека, идущего как вдоль, так и поперек, [встречается] множество обстоятельств, но не бывает такого, к которому не были бы применимы твердые правила. [Людей] влекут вперед с помощью человеколюбия и чувства долга, связывают, применяя кары и наказания, поэтому тот, кто щедр в своих добродетелях, почитаем, тот, кто на высоком посту, пребывает в почете и милости. Благодаря этому соединяют воедино все среди морей и приводят в порядок всю тьму людей.
Особа [государя][13] покоится на запряженной лошадьми колеснице, остов которой отделывают золотом, а поперечины изукрашивают, придавая колеснице большую пышность. Глаза [государя] любят созерцать краски всех оттенков, поэтому его одежды расшивают узорами[14], покрывают рисунками, тем показывая его могущество. Уши [государя] любят слушать звон колокольцев и цинов, поэтому приводят в гармонию звуки всех восьми инструментов[15], чтобы ублажить его сердце. Рот [государя] любит все виды пищи[16], поэтому готовятся разнообразные блюда с приправами[17], чтобы удовлетворить его утонченные вкусы. Его чувства услаждают драгоценности и искусные поделки, поэтому гранят и полируют кружки и скипетры из нефрита, чтобы удовлетворить его желания.
В прошлом в большую колесницу [правителя] стелили простую тростниковую циновку[18], [он носил] кожаную островерхую шапку[19] и пеньковые одежды, играл на пустотелых гуслях [61] с грубыми красными струнами, ел мясную похлебку и пил напиток, [настоянный на траве][20], благодаря этому он избегал излишеств и расточительства и спасал [себя] от бед падения.
Затем были установлены порядок отношений между господином и подданными, дворцовый ритуал, отношения между благородными и подлыми, между знатными и презренными. Для всех, вплоть до массы черни, [были введены] различия в экипажах и повозках, в костюмах и одежде, в дворцах и домах, в еде и питье, в замужестве и женитьбе, в траурных церемониях и жертвоприношениях, дабы в делах было должное соответствие, а для вещей существовал [установленный] порядок. Чжун-ни (Конфуций) говорил: «Принося жертву, ди (правитель) лично производит возлияние жертвенного вина, но на то, что происходит потом, я не желаю смотреть»[21].
Когда [дом] Чжоу пришел в упадок, обряды перестали соблюдать, музыка стала портиться, большие и малые владения нарушали границы друг друга, в доме Гуань Чжуна одновременно жили три жены[22]. Те, кто следовал правилам и придерживался справедливости, вызывали презрение в обществе, те же, кто роскошествовал без меры, занимал должности не по праву, слыли знаменитостями и были прославлены. Еще Цзы-ся[23], выдающийся ученик Конфуция, будто бы говорил: «Когда я выхожу [из дома] и вижу безудержное веселье и изобилие прекрасного, я радуюсь этому; когда я вхожу [в дом] и слышу наставления Учителя, я тоже радуюсь. В моем сердце борются эти два чувства, и я не в состоянии сам разрешить [их противоборство]». Что же удивляться, если [человек] средних и более низких моральных качеств постепенно проникается духом небрежения к наставлениям [Учителя] и попадает под власть сложившихся мирских обычаев?
Конфуций говорил: «Необходимо исправлять имена»[24]. Но положение в княжестве Вэй не соответствовало его принципам[25]. После смерти Чжун-ни ученики, которые восприняли его учение, затерялись или совсем исчезли, ничем не проявляя себя; одни из них направились в княжества Ци или Чу, другие поселились у Хуанхэ или у моря[26]. Разве это не огорчительно?
Когда же дом Цинь овладел Поднебесной, он воспринял в целом нормы поведения и ритуал шести княжеств, выбирая и отбирая лучшее, что было в них. Хотя в этом и не все соответствовало установлениям мудрецов [прошлого], но в Цинь почитали правителя и обуздывали подданных, [поддерживали] величие императорского двора, опираясь на [традиции, которые передавались] с древности[27].
Затем наступило [правление] Гао-цзу, блеск которого осветил [земли] среди четырех морей. Шусунь Тун оказался весьма искусным в умножении пользы и сокращении вреда для [62] страны, и в этом он в основном следовал за [установлениями] дома Цинь. От титула императора и вплоть до наименований чиновничьих и придворных должностей он мало что изменил[28].
Когда на престол взошел император Сяо-вэнь, то его помощники и управители стали обсуждать [положение], предлагая установить ритуал и нормы поведения, но Сяо-вэнь увлекался учением даосской школы и считал, что сложные обряды и красивые манеры не принесут пользы управлению, не к чему было толковать и о личном самоусовершенствовании. Поэтому он прекратил [обсуждение] и отверг предложения [помощников][29]. При императоре Сяо-цзине главный цензор Чао Цо, известный среди своих современников приверженностью к [учению] об исполнении [в соответствии] с названием [мер], много раз старался увещевать Сяо-цзина, говоря ему: «Владетельные князья чжухоу — это оплот и подпорки [государства], все ваши подданные и их дети управляются по единым законам — таковы установления, [принятые] с древности и доныне. Однако в настоящее время [правители] крупных владений злоупотребляют властью и ведут свою особую политику, не докладывая об этом в столицу. Боюсь, что [вам, император,] нечего будет передавать [своим] потомкам»[30].
Сяо-цзин использовал его советы, и в результате правители шести владений взбунтовались, требуя голову [Чао] Цо. Сын Неба казнил [Чао] Цо, чтобы преодолеть затруднения. Об этом рассказывается [в главе] о Юань Ане[31]. После этого случая всякий, кто занимал чиновничий пост, [стремился] лишь поддерживать хорошие отношения [с другими] и спокойно наслаждаться выгодами службы, и никто уже не осмеливался вносить какие-либо предложения [императору][32].
Когда нынешний государь (У-ди) взошел на престол, он призвал к себе ученых мужей и повелел им совместно выработать обряды и ритуал. Прошло более десяти лет, но результатов не было. Тогда кто-то сказал