шадь из-под самых небес добыли,
У западных крайних пределов земли,
Десятки тысяч ли она проскакала,
К добродетельному [монарху] домчав.
Благодаря могуществу чудотворных сил
Мы страны чужие себе подчинили,
Пройдя через гряды текущих песков,
Варваров с четырех сторон усмирили.
Столичный военачальник чжунвэй Цзи Ань, выступив вперед, сказал: «Всякий раз, когда правители создают музыку, наверху они стремятся преемствовать своим предкам и родоначальникам, а внизу стремятся изменить к лучшему всю тьму народа. Ныне вы, ваше величество, получили [чудесную] лошадь и стихами воспели ее в гимне, присоединив его [к церемонии] в храме предков. Разве ваши предки, императоры и байсины, в состоянии были бы понять его мелодии?» Государь хранил молчание, но был недоволен. Тогда первый советник Гунсунь Хун сказал: «Ань клевещет и поносит священные установления, нужно казнить его вместе с родом»[115].
Все мелодии возникают, рождаясь в сердце человека[116], а движения человеческого сердца порождаются внешними предметами [окружающего мира][117]. Тронутое внешним миром сердце приходит в движение, и это выражается в звуках. Звуки же, откликаясь друг на друга, порождают разные вариации, а вариации эти, будучи оформленными, называются инь — мелодиями. Когда эти мелодии исполняют на музыкальных инструментах, [сопровождая плясками] с применением щитов, боевых топоров, фазаньих перьев и бычьих хвостов, это и называется юэ — музыкой [с танцами][118].
Музыка — это то, что рождается из мелодий. А их основа — в чувствах человеческого сердца (души), пробужденных внешним миром. Вот почему, когда сердце человека потревожено печалью, звуки его музыки порывисты и резки; когда на сердце человека покойно, звуки его музыки широки и мягки; когда на сердце человека радостно, звуки его музыки раскатисты и слышны далеко; когда на сердце человека чувство гнева, звуки его музыки грубы и свирепы; когда на сердце человека чувство благоговения, звуки его музыки прямы и сдержанны; когда сердце человека исполнено любовных чувств, звуки его музыки гармоничны и нежны. Эти шесть чувств не заложены в человеческой природе, это — движения сердца человека, порожденные в нем внешним миром вещей. Поэтому прежние [мудрые] ваны были очень внимательны к тому, что возбуждало чувства людей, и поэтому с помощью обрядов и ритуала они направляли желания людей, с помощью музыки они [74] приводили в гармонию звуки их мелодий, с помощью управления они объединяли действия людей, наказаниями предупреждали их пороки. [Таким образом], обряды, музыка, наказания и управление становились едиными в своих целях, и этим [ваны] объединяли сердца народа и вели его по истинному пути управления.
Все мелодии рождаются в сердце человека. Чувства возникают внутри человека и воплощаются в звуках, когда же эти звуки образуют нечто целое и искусное, их называют инь — мелодиями. Вот почему в [хорошо] управляемом обществе мелодии спокойны и доставляют радость, а управление там гармонично. В неупорядоченном обществе мелодии злобны и вызывают гнев, а управление там извращенное; в гибнущем государстве мелодии печальны и вызывают тоску, а народ его в трудном положении. Путь развития музыки — ее звуков и мелодий — имеет общее с путем управления [страной].
Музыкальная нота гун символизирует правителя, музыкальная нота шан символизирует чиновников, музыкальная нота цзюэ символизирует народ, музыкальная нота чжи символизирует дела [государства], музыкальная нота юй символизирует [окружающие] предметы — внешний мир. Если эти пять нот [гаммы] не перепутаны, то нет и негармоничных мелодий. Если тон гун расстроен, то звуки беспорядочны — значит, правитель высокомерен; если тон шан расстроен, то звуки грубы — значит, чиновники испорчены; если тон цзюэ расстроен, то звуки тревожны — значит, народ недоволен; если тон чжи расстроен, то звуки печальны — значит, народ изнурен трудами; если тон юй расстроен, то звуки отрывисты — значит, богатства государства оскудели. Когда же все пять тонов гаммы расстроены, они постоянно мешают друг другу, и это называется мань — распущенность. При таком положении дни гибели государства близки[119].
Мелодии княжеств Чжэн и Вэй — это мелодии неупорядоченного общества, и там фактически царила распущенность. Мелодии Санцзянь с реки Пушуй[120] — это мелодии гибнущего царства, в котором управление в беспорядке, из которого бежит народ, [низшие] обманывают высших и действуют в своих корыстных интересах, и все это невозможно остановить.
Всякая мелодия рождается в сердце человека, и музыка имеет отношение к нравственным законам общества. Вот почему те, кто знает звуки, но не знает мелодий, — это птицы и дикие звери; те, кто знает мелодии, но не знает музыки, — это простой народ. Только совершенный муж в состоянии понимать музыку. Поэтому, вникнув в звуки, можно разобраться в мелодии; вникнув в мелодию, можно разобраться в музыке; вникнув в музыку, можно разобраться в управлении, и только тогда пути управления [государством] приобретают [75] завершенность. По этой причине с тем, кто не разбирается в звуках, нельзя толковать о мелодиях; с тем, кто не разбирается в мелодиях, нельзя толковать о музыке; тот, кто понимает музыку, близок к [соблюдению] обрядов и ритуала. Если в обрядах и музыке человек преуспел, тогда говорят, что он обладает добродетелью. Дэ — добродетель и означает овладение [обрядами и музыкой].
Потому-то великолепие музыки отнюдь не сводится к изобилию мелодий, а ритуал большой жертвы предкам отнюдь не сводится к изысканному вкусу [жертвенной пищи]. Когда лютня сэ использовалась для исполнения гимнов предкам в храме Цинмяо[121], то у нее были красные струны и [резонансное] отверстие в корпусе; один человек [в ходе церемоний] пел, а трое других вторили, оставались еще не исполненные мелодии. Когда во время большой жертвы прежним ванам выше всего ставили сосуд с небесным вином — водой, на жертвенный стол клали сырую рыбу, а жидкую мясную похлебку готовили без приправ, то при этом оставались еще [не съеденные] вкусные вещи. Вот почему прежние [мудрые] ваны, вырабатывая обряды и музыку, не основывали их только на удовлетворении желаний рта, желудка, ушей и глаз людей, а направляли все это на то, чтобы научить народ соразмерять любимое и ненавистное, с тем чтобы вернуть мораль людей на правильный путь.
Человек рождается, будучи чистым, в этом [дарованная ему] Небом натура. Сталкиваясь с окружающими предметами [внешнего мира] человек приходит в движение, и в его натуре рождаются желания[122]. Вступая в связь с [окружающими его] предметами, человек познает их, в результате формируются чувства любви или ненависти к ним. Когда любовь и ненависть не умеряются внутри — в человеке, а познание [мира] завлекает его вовне — в окружающий его вещный мир и он не в состоянии справиться с собою, тогда [дарованные ему Небом] основы гибнут. Когда вещный мир беспредельно воздействует на человека, а любовь и ненависть человека неограниченны, тогда предметы [внешнего мира] подступают [к человеку], и он изменяется под их воздействием. Когда же человек меняется под воздействием [окружающих его] вещей, в нем погибают [дарованные ему] Небом основы, и он истощает себя в желаниях. Тогда-то рождаются непокорство и [стремление к] бунту, притворство и обман, творятся непристойные дела и устраиваются беспорядки. В результате сильные угрожают слабым, многонаселенные царства насильничают над малонаселенными, знающие обманывают неразумных, дерзкие причиняют страдания робким, страдающие от эпидемий и болезней не получают ухода, старые и малые, сироты и вдовы не имеют пристанища, а это и есть путь, ведущий к большим беспорядкам. [76]
Именно поэтому прежние [мудрые] ваны, вырабатывая обряды и нормы музыки, устанавливали рамки поступков людей: траурные одежды полагалось делать из пеньки, при оплакивании [покойников] рыдали и лили слезы и таким путем регулировали порядок траурных церемоний; [действия] колоколов и барабанов, [упражнения с] щитами и боевыми топорами приводили в гармонию покой и радость людей; [порядком] женитьбы и замужества, обряда надевания шапки у юношей и ношения шпильки у девушек при совершеннолетии у тех и других устанавливали различия между женщинами и мужчинами; с помощью обрядов шэсян и шисян выправляли отношения людей [в обществе][123]. Обрядами и ритуалом вводили в твердые рамки чувства народа, музыкой устанавливали гармонию в звуках [песен] народа, управлением регулировали действия народа, наказаниями удерживали его от нарушений. Когда обряды, музыка, наказания и управление достигают всех сторон страны и не нарушаются, тогда путь [древних] ванов осуществляется полностью.
Музыка создает общность [чувств], обряды создают различия [в положении]. Общность [чувств] рождает взаимную близость; различие [в положении] рождает взаимное уважение. Когда преобладает одна музыка, то люди несдержанны; когда преобладают одни обряды, то люди отдаляются друг от друга. Объединить чувства людей и приукрасить их манеры — вот призвание обрядов и музыки. Если правила поведения и долг установлены, то благородные и низкие различаются; если музыка утонченна и согласна, то высшие и низшие в гармонии. Когда ясно, что необходимо любить и что — ненавидеть, тогда достойные и негодные люди разделяются; когда наказаниями преграждают путь насилиям и в соответствии с титулами выдвигают достойных, тогда в управлении все соразмерно. Когда человечность