Пин-гун спросил после этого: «А есть ли мелодии не столь печальные?» Ши Куан ответил: «Имеются». Пин-гун спросил. «Можно ли их прослушать?» Ши Куан ответил: «Когда добродетели и справедливость правителя не сильны, слушать их не полагается». На что Пин-гун сказал: «Я люблю [разные] мелодии и желаю послушать и эти». Ши Куану ничего не оставалось делать, как взять гусли и ударить по струнам. Когда он сыграл в первый раз, две стаи по восемь черных журавлей прилетели и сели на крышу галереи дома; когда он сыграл повторно, птицы вытянули шеи и загоготали, затем, развернув крылья, затанцевали. Пин-гун очень обрадовался, встал и пожелал долгих лет Ши Куану. Вернувшись и сев на свое место, Пин-гун спросил: «А есть ли еще мелодии не столь скорбные?» Ши Куан ответил: «Имеются. В древности с помощью таких мелодий Хуан-ди собирал в большом числе духов людей и небесных духов. Но ныне ваши, правитель, добродетели и справедливость не сильны, вы не заслуживаете того, чтобы их слушать. Если же послушаете эти мелодии, то в будущем потерпите поражение». Пин-гун сказал: «Я уже стар и люблю слушать [разные] мелодии, желаю послушать и эти». Ши Куану ничего не оставалось делать, как взять гусли и ударить по струнам. Когда он сыграл эти мелодии первый раз, на северо-западе поднялось белое облако; когда он сыграл их повторно, налетел ураган с дождем, ветер сорвал черепицы с крыши галереи, и приближенные князя разбежались. Пин-гун испугался и упал ниц в простенке между галереей и княжескими покоями. В княжестве Цзинь наступила большая засуха, и три года земля оставалась голой и бесплодной[176].
Слушающему [музыка может принести] либо счастье, либо несчастье. Музыку нельзя безрассудно исполнять.
Я, тайшигун, Придворный историограф, скажу так.
Всякий раз, когда мудрые правители далекой древности прибегали к музыке, они это делали не для удовольствия и собственной радости, не для услаждения чувств и велений страсти, а стремились применить ее в управлении [страной]. Все, кто [придерживался] правильного учения, начинали с мелодий, если же мелодии были правильными, то и действия были верными. Вот почему мелодии и музыка в целом так потрясают наши органы и воздействуют на нашу кровь, проникают в [95] глубины души и приводят в гармонию истинные чувства [человека].
Таким образом, тон гун воздействует на селезенку и приводит в гармоническое состояние истинную мудрость; тон шан воздействует на легкие и приводит в гармоническое состояние истинный долг [человека]; тон цзюэ воздействует на печень и приводит в гармоническое состояние истинное человеколюбие [в человеке]; тон чжи воздействует на сердце и приводит в гармонию истинные обряды и ритуал; тон юй воздействует на почки и приводит в гармоничное состояние истинный разум [человека]. Поэтому музыка помогает в самом человеке выправлять [и проявлять] истинные чувства, а вовне помогает различать знатных и простых; в верхах ее используют для служения в храме предков, в низах музыку используют для преобразования черни.
Гусли цинь имеют длину 8 чи и 1 цунь, и это правильный размер. Большая струна на них издает тон гун, и, поскольку она помещается в центре инструмента, она [подобна] господину [над остальными струнами]. Тон шан издается струной с правой стороны, остальные большие и малые струны идут друг за другом, не нарушая своего порядка и последовательности; в таком случае положение господина и слуги [главной и остальных струн] будет правильным. Таким образом, слушая мелодию в тоне гун, люди становятся кроткими, спокойными и более широкими [во взглядах]; слушая мелодию в тоне шан, люди становятся прямыми и строгих правил, любящими справедливость; слушая мелодию в тоне цзюэ, люди становятся чувствительными к страданиям других и человеколюбивыми; слушая мелодию в тоне чжи, люди начинают радоваться хорошему и любят оказывать благодеяния; слушая мелодию в тоне юй, люди становятся собранными, соблюдающими порядок и проявляют любовь к обрядам.
Ведь обряды и ритуал входят в нас извне, а музыка рождается внутри нас. Поэтому совершенный муж ни на мгновение не разлучается с обрядами, а если хоть на мгновение отстранится от них, то распущенные и дикие поступки истощат его извне; ему нельзя также ни на мгновение расстаться с музыкой, а если он хоть на мгновение отойдет от нее, то гнусные и непристойные поступки истощат его изнутри. Вот почему с помощью музыкальных мелодий совершенный муж и воспитывает справедливость.
В древности Сын Неба и владетельные князья чжухоу слушали звон колоколов чжун и каменных бил цин, не покидая дворцов; высшие сановники — цины и дафу — слушали мелодии, исполняемые на гуслях цинь и сэ, не покидая своих мест перед дворцом; благодаря этому они воспитывали в себе справедливость в действиях и защищали себя от излишеств и ошибок. Ведь излишества и ошибки рождаются из отсутствия обрядов и [96] ритуала, поэтому мудрые правители побуждали людей слушать своими собственными ушами мелодии од и гимнов, побуждали своими глазами наблюдать за обрядами с величественными церемониями; чтобы они вышагивали сами в торжественных шествиях, чтобы их уста говорили о путях человеколюбия и долга. Поэтому совершенный муж целыми днями толкует [об этом], и в результате никакие гнусности и извращения не исходят [из человека] и не проникают в [его сердце].
ГЛАВА 25ЛЮЙ ШУ— «ТРАКТАТ О МУЗЫКАЛЬНЫХ ЗВУКАХ И ТРУБКАХ»[177]
Все, что относится к устроению дел и утверждению законов государем, к нормам и образцам всех вещей и мер, целиком отражено и в природе шести музыкальных тонов — лю люй[178]. Значит, шесть музыкальных тонов суть стержень и основа всей тьмы дел и свершений. Особенно важны они в том, что касается войск и оружия[179]. Поэтому и говорится: «Когда наблюдаешь за неприятелем, то узнаешь [об ожидающем тебя] счастье или несчастье; когда слышишь звуки [его музыки], узнаешь [об ожидающих тебя] победе или поражении»[180]; таков неизменный путь всех правителей ванов.
Когда У-ван пошел походом на Чжоу[-синя], [было приказано] дуть в музыкальные трубки и слушать звуки музыки; были сыграны [мелодии], соответствующие времени от первого месяца весны до последнего месяца зимы, [дух] убийств и [животворные] эманации взаимно соединялись, а в мелодиях выше всех звучал тон гун[181]. Когда же звуки в согласии [с обстановкой] следуют друг за другом, [это отражает] естественную суть всех вещей. Что же в этом удивительного?
Войска — это то, с помощью чего мудрый человек (правитель) карает насильных и мятежных, устанавливает мир в охваченном смутами обществе, устраняет препятствия и преграды, помогает тем, кто находится в опасности и беде. Даже дикое рогатое животное с горячей кровью сопротивляется при виде опасности, тем более это свойственно природе человека, который обладает [понятиями] добра и зла, [чувствами] радости и гнева. Ведь радость рождает в сердце любовь, а гнев усиливает жестокость — таков закон [формирования] чувств и натуры [человека].
Некогда Хуан-ди дал сражение под Чжолу, чтобы усмирить беду, [идущую от] стихии огня[182]; Чжуань-сюй вступил в борьбу с Гун-гуном с целью остановить вред, [наносимый] стихией воды[183]; Чэн-тан совершил поход до Наньчао, чтобы прекратить смуты, [исходящие из дома] Ся[184]; так попеременно происходили [98] то возвышение, то падение [правителей], тот же, кто побеждал, становился во главе всех дел, так как получал на это повеление Неба.
С тех самых пор в княжествах возвышались, сменяя друг друга, известные мужи: в Цзинь служил Цзю Фань, в Ци служил Ван-цзы, в У служил Сунь У[185]. [В этих княжествах] принимали и проясняли военные законы, система наград и наказаний пользовалась доверием, и в конечном счете правители этих княжеств становились гегемонами среди чжухоу, присоединяли к себе земли соседних владений[186]. И хотя дело не доходило до провозглашения клятв [перед походом], как в период трех династий[187], однако сами [эти мужи] пользовались любовью, правители [княжеств] почитали их, для своего времени они были известны и знамениты — разве это нельзя назвать славой? Неужели же их можно сопоставить с нынешними конфуцианцами-учеными, которые невежественны в больших вопросах, не способны взвесить, что легко, что тяжело [в хозяйстве][188], могут лишь вопить об изменениях [человека] с помощью добродетели, не считают нужным использовать войска? В серьезных [случаях] это приводит к позору правителя и утрате защищаемых [земель][189], в наименее серьезных — к возможности вторжения и уничтожению слабых. И после этого они все-таки упрямо держатся своего![190]. Таким образом, в семье нельзя упразднить воспитание с помощью палок и розог, в государстве нельзя отказаться от наказаний и штрафов, в Поднебесной нельзя прекратить карательные походы; только в применении этих мер встречается искусное и неискусное [их использование], в осуществлении этих мер бывает благоприятное и неблагоприятное.
Сяский Цзе и иньский Чжоу могли руками поймать шакала и волка, ногами управляли четверкой лошадей, отвага их была немалой; в ста сражениях они одолевали [противников] и побеждали, владетельные князья в страхе покорялись им — власть их была неслабой. Циньский Эр-ши разместил свои армии в местах бесполезных