бинькэ их покинули. Они вынуждены были перебраться в провинцию, где и умерли. После их кончины у них не осталось почти никакого имущества. Благодаря заслугам Чжуана его братья, сыновья и внуки, шесть или семь человек, поднялись до чиновничьих должностей с окладом в две тысячи даней зерна.
Я, тайшигун, скажу так.
Несомненно, Цзи [Ань] и Чжэн [Дан-ши] были мудрыми людьми; когда они были у власти и в силе, вокруг них роились десятки [165]бинькэ. Как только они потеряли эту власть, они и их потеряли! Их истории рассказал мне Ди-гун из Сягуя[850]. Вначале Ди-гун занимал пост тинвэя, и бинькэ толпились у его ворот. [Затем] он лишился поста, [и бинькэ разбежались]. Когда Ди-гун вновь занял пост тинвэя, бинькэ стали вновь рваться к нему. Ди-гун закрыл ворота, повесив такую надпись: «Когда один уже мёртв, а другой ещё жив, тогда познаёшь истинность их дружбы; когда один беден, а другой богат, легко определить цену их отношений; когда один занимает высокое положение, а другой низкое, то становится ясным, какие дружеские чувства их связывают». Увы, и Цзи, и Чжэн могли бы сказать то же самое.
ГЛАВА СТО ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯЖулинь ле чжуань— Жизнеописания конфуцианцев[851]
Я, тайшигун, скажу так.
Я изучал Гунлин[852] и, когда доходил до того места, где говорилось о всесторонней подготовке чиновников, откладывал книгу и был не в силах сдержать восхищения. Скажу так: когда дом Чжоу пришёл, увы, в упадок, создали [песню] Гуаньцзюй[853]. При правлении [чжоуских] Ю[-вана] и Ли[-вана][854] власть [Чжоу] ослабела, а обряды и музыка захирели, чжухоу своевольничали, и командовать всем стали сильные княжества. Поэтому Конфуций, опечаленный тем, что путь мудрых ванов древности отброшен и распространяются ложные учения, занялся приведением в порядок Ши[цзина] и Шу[цзи-на], стал совершенствовать ритуал и музыку. Когда он прибыл в [княжество] Ци и услышал [мелодию] Шао[855], то на три месяца забыл о вкусе мяса[856]. Когда же из [Малого] Вэй вернулся в Лу, [то] занялся упорядочиванием музыки, а оды и гимны [Шицзина] заняли положенные им места[857]. Поскольку в обществе царил хаос, [Конфуций] повсюду оказался не ко двору; Чжун-ни посетил более семидесяти правителей[858], но никто из них его не востребовал. [Конфуций] заявлял: «Если бы использовали мои [советы], то за год можно было добиться порядка»[859]. На западе во время зимней охоты поймали [ци]линя. [Конфуций] воскликнул: «Моё учение напрасно!»[860]. И тогда он занялся историческими записями и составил Чунь-цю[861], чтобы показать, какими должны быть законы управления. Текст его книги глубок и даёт всеобъемлющую картину, учёные последующих поколений часто обращались к ней.
После кончины Конфуция семьдесят его учеников разъехались по [владениям] чжухоу. Самые выдающиеся из них стали наставниками наследников престола, цинами и сянами; менее значительные — друзьями и наставниками сановников; а некоторые исчезли, и их больше не видели. Так, Цзы Лу поселился в [княжестве [167] Малое] Вэй, Цзы Чжан — в [княжестве] Чэнь, Таньтай Цзы-юй — в Чу, Цзы Ся — в Сихэ, Цзы Гун скончался в Ци[862]. Тянь-цзы Фан, Дуань Гань-му, У Ци, Цинь Хуа-ли, получив наставления от Цзы Ся[863], стали наставниками государей. В это время [среди чжухоу] только вэйский Вэнь-хоу питал пристрастие к познанию наук. Этот упадок продолжался до Ши-хуана включительно. Когда в Поднебесной развернулась война между княжествами, конфуцианское учение изгонялось, однако в Ци и Лу оно сохранилось. Во время правления [циских] Вэй[-вана] и Сюань[-вана] такие как Мэн-цзы и Сюнь Цин (Сюнь-цзы)[864], идя по стопам Учителя, придали его учению дополнительный блеск, так что оно процветает и теперь.
В последние годы правления Цинь сжигали Ши[цзин] и Шу[цзин], закапывали живьём ученых-конфуцианцев, Шестикнижие стало редкостью[865]. Когда же Чэнь Шэ стал ваном[866], луские конфуцианцы собрали ритуальные сосуды рода Кун и передали их Чэнь-вану; тогда же Кун Цзя[867] стал боши у Чэнь Шэ, и погибли они вместе. Чэнь Шэ поднялся из простолюдинов, собрал вокруг себя группу солдат, сосланных в пограничные гарнизоны, и вскоре стал ваном в Чу, но через полгода погиб. Хотя его заслуги не были значительными, однако чиновники с пурпурными поясами поднесли ему ритуальные сосуды Конфуция, став его слугами. Почему же? Потому что при Цинь их книги были сожжены и они лишились своих занятий, они негодовали и с воодушевлением перешли на сторону Чэнь-вана.
Когда же Гао-хуанди расправился с Сян Цзи (Сян Юем) и, подняв войска, осадил [столицу] Лу, то все конфуцианцы, находившиеся там, не прекратили своих занятий: они упражнялись в исполнении ритуалов, у них не умолкала музыка и пение под аккомпанемент струнных инструментов. Разве это не было княжеством, где сохранили традиции учения Совершенномудрого, где любили ритуал и музыку? В прошлом Конфуций, находясь в Чэнь, сказал: «Надо возвращаться, надо возвращаться! Мои мальчики [там, в Лу] безрассудны и небрежны. Хотя они и создают искусные сочинения, но не знают, как их применить»[868]. Ведь [княжества] Ци и Лу с древних времён славились природными талантами на поприще литературы. Когда же возвысился ханьский дом, все конфуцианские учёные получили возможность изучать каноническую литературу, совершенствовать церемонии, связанные с состязаниями по стрельбе из лука и с организацией общих приёмов. Шусунь Тун составил [кодекс] ханьских ритуалов и церемоний[869] и поэтому был назначен тайчаном, а все учёные мужи, помогавшие ему, и его ученики [168] утвердились на важных постах. С того времени стали ценить и восхищаться знаниями. Поскольку ещё происходили вооружённые столкновения и шло умиротворение всей страны, не было возможностей для поддержки учёных занятий. Во времена Сяо Хуя и Люй-хоу гунами и цинами становились те, кто имел воинские заслуги. При Сяо Вэне [учёных-конфуцианцев] мало-помалу стали использовать, однако Сяо Вэнь-ди в основном увлекался учением [Шэнь Бу-хая] синмин[870]. Когда пришло время царствования Сяо Цзина (156 — 141), то к услугам конфуцианцев не прибегали, так как [императрица-мать] Доу-тайхоу увлекалась учением Хуан[-ди] и Лао[-цзы]. Поэтому все боши, хотя и занимали чиновничьи посты и привлекались к обсуждению вопросов, по службе не продвигались.
Когда на престол взошёл нынешний государь (У-ди), такие как Чжао Вань и Ван Цзан смогли разъяснить конфуцианское учение, государь им проникся, и тогда стали призывать мудрых, честных и образованных мужей. С этого времени толкованием Ши[цзина] в Лу занимался Шэнь Пэй-гун; в Ци-Юань Гу-шэн, в Янь — тайфу Хань [Ин]. Толкованием Шаншу занимался Фу-шэн из Цзинани. Толкованием Ли [цзи] — луский Гао Тан-шэн. Толкованием И[цзина] — Тянь-шэн из Цзычуани[871]. Толкованием Чунь-цю в Ци и Лу занимался Ху У-шэн, а в Чжао-Дун Чжун-шу. Когда умерла Доу-тайхоу и чэнсяном стал Уань-хоу Тянь Фэнь, он начал искоренять учения Хуан[-ди] и Лао[-цзы], синмин и многие другие; призвал несколько сотен учёных конфуцианцев на службу, среди них был и знаток Чунь-цю Гунсунь Хун, который из простолюдинов поднялся до поста одного из трёх гунов и получил титул Пинцзинь-хоу. Учёные мужи всей Поднебесной были воодушевлены новой политикой [двора].
Гунсунь Хун был высокообразованным чиновником. Он печалился о том, что [конфуцианское] учение в застое, поэтому подал документ, в котором писал.
«Чэнсян и юйши[дафу] заявляют, что эдикт [императора] гласит: "Известно, что народ управляется с помощью ритуалов, воспитывают его музыкой, семейная жизнь способствует формированию высоких нравственных принципов. Ныне ритуалы забыты, музыка заброшена. Мы очень опечалены этим. Поэтому я привлёк честных и прямодушных учёных мужей со всей Поднебесной, чтобы все они послужили трону. Они помогут ведающим ритуалами чиновникам улучшить обучение, проведут нужные обсуждения и выслушают [мнения] людей о том, как поднять значение ритуалов и [169] сделать их исполнение важным для Поднебесной. [Пусть] тайчан обсудит с учёными мужами и учениками, как возвысить образование, ускорить перемены на местах и открыть широкий путь талантам".
Следуя этому указанию, тайчан [Кун] Цзан, боши Пин и другие обсудили и предложили: "Мы слышали, что при Трёх древних династиях в волостях существовали сельские школы: при Ся они назывались сяо, при Инь — сюй, при Чжоу —