тинвэй привлёк лучших судейских чиновников различных рангов. Он сказал им так: «Документ был создан мною, но раз император недоволен, то я не буду его использовать, глупо упорствовать». [После этого] его проступок был прощён. Был подан новый доклад, и император его одобрил, сказав: «Прежний доклад ты подал, не разобравшись, из судейских никто другой не смог бы этого сделать».
Если хотят рекомендовать чиновника, то прежде всего говорят о его достоинствах и скрывают недостатки. Когда улаживают то, за что император хотел наказать, — это тяжёлое преступление судейских чиновников. То, за что император пожелал простить, — это легко им прощается. Суд над влиятельным человеком непременно сопровождается извращением закона. Нижестоящий слаб и бессилен; даже если текст [его] обращения совершенен по форме, решение принимается с учётом мнения вышестоящего. А [Чжан] Тану всё всегда прощалось[943].
Когда Тан стал крупным чиновником, он продолжал совершенствоваться, общался с бинькэ, поил их и кормил. Заботливо опекал детей своих бывших подчинённых, работавших мелкими чиновниками, и [своих] бедных родственников. Когда он отправлялся с визитом к сановникам, его не могли остановить ни холод, ни жара. Тан всегда следовал букве закона, стремился к беспристрастности. Тем и прославился. Был строг на службе, но многие чиновники были преданы ему, он также пользовался авторитетом среди интеллектуалов. Чэнсян [Гунсунь] Хун не раз признавал его достоинства. [185]
Позднее, когда он разбирался с судебными делами о мятежах в Хуайнани, Хэншани и Цзянду, он досконально их изучил. И Янь Чжу, и У Бэя государь намеревался освободить. [Но Чжан] Тан возразил: «У Бэй находился у истоков мятежа, а [Янь] Чжу посылал соглядатаев в императорский дворец. Если их отношения с чжухоу очевидны, но их не казнить, то впоследствии невозможно будет управлять [государством]». Тогда государь согласился, что содеянное является преступлением. Это судебное дело и другие, ему подобные, были поставлены [Чжан Тану] в заслугу и выдвинули его в число сановников[944]. Постепенно его карьера шла вверх, и он был переведён на пост юйшидафу.
В это время Хуньсе[-ван] и другие [сюнну] сдались [ханьцам]. Хань провела большой поход против сюнну[945]. От стихийных бедствий пострадали земли к востоку от гор; бедноте пришлось бежать с насиженных мест. Они попали в полную зависимость от властей на местах, но в уездных закромах было пусто. Тогда обратились за высочайшим разрешением на литьё серебряной монеты весом до пяти шу и на введение монополии на выварку соли и выплавку железа, изъяв [доходы от этого] у крупных торговцев[946]. Выпустили указ, предписывающий доносить на уклоняющихся от налогов. Прижали богатеев, лишали их состояния, используя ложные обвинения в нарушении закона. Каждый день Сын Неба с таким интересом выслушивал доклады Тана о государственных расходах, что забывал о еде. Хотя должность чэнсяна была важнее, никакие дела в Поднебесной не решались без [Чжан] Тана.
Байсины испытывали тревогу за свою жизнь, [вспыхивали] беспорядки, уездные власти увеличили поборы, отбирали последнее, продажные чиновники грабили [народ], и его жизнь была как наказание. Начиная от гунов и цинов и ниже, до простого народа, все надеялись на Тана. Когда Тан заболел, Сын Неба лично навестил его, таково было уважение к нему.
Когда сюнну прибыли [в столицу] с просьбой о мире, основанном на родстве, сановники обсуждали это в присутствии государя. Боши Ди Шань заявил: «Мир, основанный на родстве, [нам] выгоден». Государь спросил, в чём выгода. Шань ответил: «Армия — орудие убийства, не следует часто пускать его в ход. Гао-ди намеревался покарать сюнну, [но] был полностью окружён под Пинчэном, поэтому пошёл на заключение мира, основанного на родстве. При Сяо Хуй[-ди] и Гао-хоу в Поднебесной царил покой. Во времена Сяо Вэнь-ди [снова] решили заняться сюнну, и [наши] [186] северные окраины опустели, а армия испытала лишения. Во времена Сяо Цзин[-ди] У и Чу [приняли участие в] мятеже семи княжеств. Цзин-ди метался от дворца к дворцу, испытывая страх в течение нескольких месяцев. После разгрома У и Чу Цзин-ди не заговаривал о военных делах. Поднебесная [достигла] богатства и процветания. Ныне вы, Ваше Величество, подняли войска, чтобы ударить по сюнну, [склады] Срединного государства пусты, жители пограничных окраин пребывают в крайней нужде. Поэтому лучше уж мир, основанный на родстве». Государь обратился к Тану. Тан ответил: «Это [речи] глупого конфуцианца, он ничего не понимает!» Ди Шань сказал: «[Я], ваш слуга, несомненно, глуп, [но] предан [вам], что же касается юйшидафу Тана, то его преданность ложная. Взять, к примеру, то, как Тан наводил порядок в Хуайнани и Цзянду: [он] подвёл чжухоу под особо жёсткие статьи закона, разорвал родственные связи, использовал недовольство окраинных подданных. Я, ваш слуга, точно знаю, что Тан предан только на словах». Государь [от гнева] изменился в лице и сказал: «[Если] я пошлю вас руководить какой-нибудь областью, сможете ли там одолеть разбойников?» [Ди Шань] сказал: «Не смогу». [Государь] спросил: «А в каком-нибудь уезде?» Ответ был: «Не смогу». [Государь] вновь спросил: «А на какой-нибудь заставе?» Шань, прикинув свои возможности, решил согласиться на скромный пост и ответил: «Смогу». Тогда государь отправил Шаня защищать границу. Через месяц с небольшим сюнну убили Шаня и скрылись. С тех пор чиновники пребывали в страхе.
Тянь Цзя, кэ [Чжан] Тана, хоть и был торговцем, обладал высокими моральными качествами. Вначале, когда Тан ещё был мелким чиновником, их дружба основывалась только на денежных отношениях; когда же Тан стал сановником, Цзя считал своим долгом призывать Тана к примерному поведению и предостерегал от ошибок, поскольку был по характеру человеком прямым.
Тан умер через семь лет службы на посту юйшидафу.
Ли Вэнь, уроженец Хэдуна, в прошлом имел разногласия с [Чжан] Таном; впоследствии, став личным секретарём императора, [продолжал таить] злобу и, пользуясь положением, несколько раз отправлял доносы на Тана, [но] не смог предъявить достаточно доказательств. У Тана был любовник Лу Е-цзюй, служивший ему секретарём; он знал об [этой] несправедливости по отношению к Тану и велел человеку послать донос на Вэня. Дело передали [187] [Чжан] Тану. Тан расследовал его и вынес Вэню смертный приговор, но догадывался, что это устроил Е-цзюй. Правитель спросил: «Есть ли у этого дела реальные основания?» Дрожа от страха, Тан доложил: «Причина — в ненависти бывших друзей Вэня»[947].
Когда Е-цзюй тяжело заболел и пребывал в доме старосты одного из предместий [столицы], Тан сам навещал больного и растирал ему ноги.
В Чжао было налажено литьё металла. Ван неоднократно вёл тяжбы с тегуанем, но Тан каждый раз отклонял претензии Чжао-вана. Чжао-ван пытался уличить Тана в преступных деяниях. Е-цзюй не раз обвинял Чжао-вана [в нарушении закона]. Чжао-ван возненавидел его и составил доклад на имя императора, где говорилось: «Тан является Вашим высокопоставленным чиновником, [но когда] секретарь Е-цзюй заболел, Тан дошёл до того, что приезжал к нему растирать ноги. Подозреваю, что [Тан] способен и на большие преступления». Дело передали в Судебный приказ. Когда Е-цзюй умер от болезни, к делу привлекли его младшего брата, который служил даогуанем. Тан арестовал даогуаня, но обнаружилось, что это младший брат Е-цзюя. Тогда Тан попытался скрытно ему помочь, но это не удалось. Не зная об этих попытках, младший брат Е-цзюя возненавидел Тана и послал к императору человека сообщить о том, что донос на Ли Вэня был составлен совместно Таном и Е-цзюем. Дело передали Сянь Сюаню. Некогда Сюань имел разногласия с Таном, но, получив это дело и тщательно его изучив, хода ему не дал.
Банда преступников выкопала монеты из гробницы Сяо Вэня. [Из-за этого] чэнсян [Чжуан] Цин-ди[948] прибыл ко двору, условившись с Таном совместно принести извинения [императору]. Перед аудиенцией у государя Тан решил, что чэнсян обязан регулярно инспектировать усыпальницы и просить прощения должен только он. [Тан] извиняться не стал, а чэнсян принёс извинения, и император направил юйши расследовать это дело. Тан намеревался привлечь чэнсяна к ответственности за случившееся [с гробницей]. Чэнсян был озабочен ситуацией. Трое его чжанши, пострадав от Тана, вознамерились погубить его.
Уроженец [области] Куайцзи чжанши Чжу Май-чэнь издавна считался знатоком Чунь-цю. Чжуан Чжу послал человека побеседовать с Май-чэнем, который завоевал расположение Чжу после беседы о Чу цы («Чуских строфах»), [и в результате] чжанши[949] стал тайчжундафу. В то время Тан [служил] мелким чиновником и падал ниц перед такими, как Май-чэнь. Позднее, когда Тан стал [188]тинвэем и занимался расследованием хуайнаньского дела, [он] утеснял Чжуан Чжу, чем Май-чэнь был, разумеется, недоволен. Когда Тан стал юйшидафу, Май-чэнь, занимавший пост главы области Куай-цзи, был назначен чжуцзюэ-дувэем и вошёл в число девяти цинов. Через несколько лет он оказался замешан в преступлении и был разжалован, став чжанши. Когда он пришёл на аудиенцию к Тану, тот сидел на кровати, [выражая этим своё превосходство,] а младшие чиновники приняли Май-чэня не по ритуалу. Чусец Май-чэнь был глубоко оскорблён и постоянно желал смерти [Тану]. Цисец Ван Чао благодаря своим знаниям достиг поста