юся считали их отвратительными. Я сожалею, что люди не поняли устремлений юся, а поставили таких как Чжу Цзя и Го Се в один ряд с жестокими разбойниками и одинаково осуждали и тех и других.
Луский Чжу Цзя жил в одно время с Гао-цзу. Все лусцы придерживались конфуцианских взглядов, а Чжу Цзя пользовался репутацией ся. Под его покровительством были сотни незаурядных мужей, а обычных людей-не перечесть. Он никогда не кичился своими поступками, не похвалялся своими добродетелями; избегал показываться на глаза тем, кому оказывал благодеяния. Помогал же прежде всего бедным. Дом его был скромным, одежду он носил неброскую, еда была простой, выезжал он на повозке, запряжённой буйволами. [Его] стремление быстро прийти на помощь людям одерживало верх над личными интересами. Он без лишнего шума сумел вызволить военачальника Цзи Бу[1077] из тяжёлой ситуации, а когда тот стал влиятельным человеком, он никогда не искал встречи с ним. К востоку от застав[1078] не было тех, кто бы изо всех сил не стремился завести с ним дружбу.
Чуский Тянь Чжун был известен как ся, владевший искусством фехтования на мечах. Он служил Чжу Цзя как родному отцу, считая, что и этого недостаточно. [В то время когда] Тянь Чжун уже скончался, в Лояне жил Цзюй Мэн. Чжоусцы были по натуре торговцами, Цзюй Мэн же славился среди чжухоу как жэнься[1079]. Во времена мятежа У и Чу[1080], когда Тяо-хоу[1081] был назначен тайвэем, он на перекладных добрался до Хэнани[1082], явился к Цзюй Мэну и с чувством удовлетворения заявил: «У и Чу начали столь значительное дело, но не призвали Мэна-я уверен, что они не смогут ничего добиться». Поднебесная пришла в волнение, цзайсяны боролись за неё так, как если бы завоёвывали какое-то враждебное [220] государство. Образ жизни Цзюй Мэна был близок образу жизни Чжу Цзя, но Цзюй Мэн питал страсть к [лю]бо и многим молодёжным забавам. Однако когда умерла мать Цзюй Мэна, из самых дальних мест провожать её в последний путь [прибыла] почти тысяча колесниц. Когда умер сам Цзюй Мэн, то в его доме не нашлось и десятка монет.
Ван Мэн из Фули[1083] также прославился в качестве ся в междуречье Янцзы и Хуайхэ. В те же времена известность в качестве хао[1084] получил род Цзянь из Цзинани и Чжоу Юн из Чэнь. Цзин-ди, узнав о них, направил людей полностью истребить их и всех их родичей[1085]. В последующее время один за другим появились люди из дайского рода Бай, Хань У-би из Лян[1086], Сюэ Сюн из Янди[1087], Хань Жу из Шэнь[1088].
Го Се был выходцем из Чжи[1089], прозвище его было Вэн-бо, он являлся внуком по материнской линии известного гадателя Сюй Фу. Отец Се был жэнься, и во времена [императора] Сяо Вэня его казнили. Се был малого роста, но характером отважен, не пил вина. В молодости совершал преступления, был несдержан, легко выходил из себя, лично убил многих. Он был готов пожертвовать собой ради отмщения за друга; организовывал побеги, грабил и разбойничал, незаконно лил монету, [не брезговал] разрывать могилы-всего и не перечесть. Но ему всегда необычайно везло-в самых трудных ситуациях удавалось спастись или, например, попасть под амнистию.
Когда же Се возмужал, он порвал с прежними привычками, стал скромным, добром отвечал на зло, многое давал, не рассчитывая на благодарность. Ему всё больше нравилось быть ся. Оказывая помощь людям, он не выставлял напоказ свои заслуги. Но в его сердце сохранились дурные наклонности, как и раньше, он легко выходил из себя. Молодёжь восхищалась его поступками и часто мстила противникам [Се], не ставя его в известность.
Сын старшей сестры Се [постоянно] пользовался его авторитетом. [Как-то], выпивая с одним человеком, он стал заставлять его выпить [ещё], но тот отказывался, тогда он силой влил ему вино [в рот]. Тот человек разозлился, достал нож, заколол племянника Се и скрылся. Сестра Се в гневе сказала: «[Ты], Вэн-бо, [известен своей] справедливостью; человек убил моего сына, а ты не можешь схватить злодея». Она бросила тело сына на дорогу, отказалась его хоронить, желая пристыдить Се. Се послал людей тайком разузнать, [221] где находится злодей. Тому ничего не оставалось, как явиться с повинной к Се и рассказать, что произошло. Се сказал: «Вы, несомненно, убили его за дело, мой племянник был неправ». Он снял с него все обвинения, счёл виновным племянника. [Затем] положил [тело племянника] в гроб и похоронил. Узнав об этом, люди высоко оценили справедливость Се и ещё более сплотились [вокруг него].
Где бы ни появлялся Се, ему уступали [дорогу]. [Как-то] один человек остался сидеть на циновке, раскинув ноги[1090] и уставившись на него. Се послал узнать его имя и фамилию. [Один из] кэ хотел убить его, но Се сказал: «Если я, живя здесь, так и не заслужил уважения, значит, моё дэ несовершенно. В чём же его вина!» И он тайно передал уездному чиновнику: «Этот человек находится под моим покровительством. Когда придёт его черёд нести месячную караульную службу, освободите его». Несколько раз, когда подходила очередь, его в караул не брали. Тот удивился и спросил, в чём дело. Так он узнал, что Се освободил его. После этого тот человек обнажил плечо и попросил прощения. Когда юноши узнали об этом, то стали ещё больше восхищаться поступками Се.
Среди жителей Лояна было [две семьи], которые враждовали друг с другом. Самые влиятельные из их соседей много раз пытались примирить их, но ничего не получалось. Кэ одного из них встретился с Го Се. Се ночью посетил враждовавшие семьи, [и в конце концов] они послушались Се. После этого, обращаясь к ним, Се сказал: «Я знаю, что посредниками между вами выступали представители властей[1091] Лояна, но вы никого из них не послушали. Сейчас мне посчастливилось-вы прислушались к Се. Что же получается: Се прибыл из другого уезда и покусился на власть достойных мужей и дафу города?!» После этого ночью же он уехал, сделав так, чтобы люди ничего не узнали. [Перед отъездом] сказал: «Сразу не миритесь. Дождитесь, когда я буду далеко, пригласите влиятельных лоянцев быть посредниками и прислушайтесь [к их увещеваниям]».
Се, проявляя учтивость, не позволял себе въезжать на повозке в [ворота] уездной управы. Чтобы замолвить словечко за других, он мог отправиться даже в соседнюю область или княжество. Что можно было сделать — делал. Если и не удавалось, то все были удовлетворены его участием; лишь после завершения дела он позволял себе отведать угощение. По этой причине все влиятельные люди чрезвычайно уважали его и постоянно обращались к нему с просьбами. [Все]-от местной молодёжи до влиятельных людей [222] из соседних уездов-на множестве повозок среди ночи являлись к воротам [Се], готовые предоставить кров его кэ[1092].
Когда дело дошло до ссылки состоятельных людей в Моулин[1093], семья Се по бедности переселению не подлежала, но чиновники были запуганы [властями] и не посмели оставить её в покое. Вэйцзянцзюнь[1094] [по этому поводу] сказал: «Дом Го Се беден, он не подпадает под переселение». Император же ответил: «Если влияние человека, который носит холщовую одежду, таково, что [сам] командующий заговорил о нём, значит, его дом [отнюдь] не беден». И семья Се была переселена. Почтенные люди [Лояна] поднесли ему десять с лишним миллионов [монет][1095]. Сын Ян Цзи-чжу из Чжи, служивший мелким чиновником в уезде, участвовал в переселении Се. Сын старшего брата Се отрубил голову канцеляристу Яну. С тех пор кланы Ян и Го враждовали.
Когда Се [переселился] в пределы застав, богатые и влиятельные [люди] Гуаньчжуна, независимо от того, были знакомы с ним или нет, узнав эту новость, наперебой выражали свою радость Се. Се был малого роста, не пил вина, никогда не выезжал [из дома] верхом. Когда убили Ян Цзи-чжу, его родственники подали прошение императору. Подавший прошение [также] был убит у дворцовых ворот. Император, узнав об этом, направил чиновников схватить Се, [но] Се бежал. Оставив в Сяяне[1096] мать и всю семью, сам он добрался до [заставы] Линьцзинь[1097].
Линьцзиньский шаогун Цзи ничего не знал о Се. Тот попросил разрешения покинуть Гуань[чжун]. После того как шаогун Цзи выпустил Се, тот направился в Тайюань[1098]. Где бы он ни появлялся, на каждом шагу назывался своим именем. Идущие по его следу чиновники добрались до шаогуна Цзи. Шаогун покончил с собой, след оборвался. По прошествии долгого времени Се всё-таки был схвачен. Глубокое расследование его преступлений показало, что все убийства, совершённые Се, произошли до амнистии.
Учёный-конфуцианец из Чжи, который занимал должность секретаря, слышал, как некий кэ превозносил Го Се. Учёный сказал: «Го Се намеренно и из низких побуждений нарушал общие законы. Как можно считать его достойным человеком?»