[142] что наши знания еще недостаточны, поэтому и люди не следуют за нами». Конфуций воскликнул: «Действительно ли существует такое положение?! Чжун Ю! Если, например, человек, обладающий сполна человеколюбием, должен вызывать к себе доверие, то как расценить [гибель от голода] Бо И и Шу Ци? Если человек, обладающий полными знаниями, должен вести за собой, то почему же вырезали сердце царевичу Би-ганю?»[568]
Цзы Лу вышел, а вслед за ним пришел Цзы-гун. Конфуций и ему сказал: «Сы, в Шицзине сказано: «Мы не носороги и не тигры, а нас ведут по бескрайним полям». Неужели мои наставления ошибочны? Почему я оказался в таком положении? Цзы-гун ответил: «Поучения Ваши, Учитель, слишком возвышенны, поэтому в Поднебесной нет таких, кто мог бы принять Вас [и Ваши поучения]. Вероятно, Вам, Учитель, надо снизить требования!» Конфуций ответил: «Сы, хороший крестьянин может отлично засеять поле, но это еще не значит, что он соберет урожай. Хороший ремесленник может проявить свое умение, но он все равно не сможет выполнить все требования [людей]. Совершенномудрый в состоянии улучшить свои поучения, составить строгие правила и записать их, обобщить и привести в порядок все это, но он не в состоянии добиться того, чтобы люди все это приняли. Сейчас, если ты не сумеешь усовершенствовать свои основы, но будешь требовать их принятия, то твои устремления, Сы, не исполнятся!»
Когда Цзы-гун ушел, повидаться с Конфуцием пришел его ученик Янь Хуэй. Конфуций сказал ему: «Хуэй, в Шицзине сказано: «Мы не носороги и не тигры, а нас ведут по бескрайним полям». Может, в моих поучениях есть что-то ошибочное? Как я оказался в таком положении?» Янь Хуэй ответил ему: «Поучения Ваши, Учитель, слишком возвышенны, поэтому в Поднебесной нет таких, кто мог бы принять Вас и эти поучения. И если Вы, Учитель, будете выдвигать [свои принципы] и пытаться осуществлять их, то их не примут, [и Вас ждут] большие несчастья. Как же впоследствии увидеть в Вас совершенномудрого? Если поучения Учителя не будут усовершенствованы, то это будет позор для Ваших учеников. Если же Ваши поучения, подвергшись значительному улучшению, не найдут применения, то это будет позор для тех, кто правит государством. Если не примут [Ваших наставлений], то следует ожидать всевозможных бед, и как же тогда в Вас признают совершенномудрого?!» Обрадованный, Конфуций засмеялся и сказал: «Все правильно, сын рода Янь! И если ты сильно разбогатеешь, то я соглашусь стать твоим управляющим»[569].
Затем Конфуций послал Цзы-гуна в Чу. Чуский Чжао-ван отправил отряд воинов, чтобы освободить Конфуция, и благодаря этому Конфуций [и ученики] спаслись. Чжао-ван вознамерился отписать Конфуцию в качестве владения семьсот шэ[143] вместе с землями[570]. [Однако] линъинь (первый советник) в Чу по имени Цзы Си сказал: «Среди чиновников вана, направляемых к чжухоу, есть ли подобные Цзы-гуну?» Ответ вана гласил: «Нет». «А среди приближенных вана есть ли подобные Янь Хуэю?» Ответ был: «Нет». «А среди командующих войсками есть ли такой, как Цзы Лу?» Ответ был: «Нет». «А среди ведающих делами чиновников есть ли такой, как Цзай Юй?» И опять ответ был: «Нет, не имеется». «Предки правителей Чу получали земельные пожалования от дома Чжоу, получали звания нань и цзы и земли протяженностью в пятьдесят ли. А ныне Конфуций, который рассказывает о законах правления трех ванов и пяти императоров [древности], который разъясняет свершения чжоуских Чжоу-гуна и Чжао-гуна, [получает такое пожалование]! Если бы наши правители прибегали к тому же, то как из поколения в поколение они сохранили бы свои земли в тысячи квадратных ли? Вэнь-ван, действуя из столицы Фэн, У-ван, действуя из столицы Хао, начинавшие править землями на протяжении всего ста ли, смогли управлять Поднебесной. Если сейчас Конфуций получит жалованные земли и ему будут помогать его мудрые ученики, — это может обернуться несчастием для царства Чу!» Тогда Чжао-ван приостановил осуществление своего намерения. Той же осенью (489 г.) Чжао-ван умер в Чэнфу.
Как-то сумасшедший [отшельник] Цзе Юй из Чу[571] прошел мимо [коляски] Конфуция и нараспев сказал ему: «О феникс, о феникс! Какое у тебя падение добродетели! В прошлом ты был не в состоянии наставлять, а в будущем, вероятно, тебе придется отправиться в изгнание. Хватит! Хватит! Ныне те, кто занимается государственными делами, ведут нас к гибели!» [Услышав это], Конфуций сошел с повозки, хотел поговорить с этим человеком, но тот быстро удалился, и побеседовать с ним не удалось. После этого Конфуций вернулся из Чу в Вэй. В этом году Конфуцию исполнилось шестьдесят три года, то был шестой год [правления] луского Ай-гуна (489 г.).
На следующий год правители У и Лу встретились в Цзэн[572]. Правитель царства У потребовал себе сто лао скота[573]. [Уский] тайцзай Пи позвал Цзи Кан-цзы, а Кан-цзы послал за Цзы-гуном, и только после этого удалось уладить дело.
Конфуций сказал: «Между правителями княжеств Лу и Вэй братские отношения, но в настоящее время вэйский правитель, отец Чжэ [Куай-куй], не смог встать у власти и живет вне княжества. Чжухоу не раз указывали вэйскому князю, что нужно уступить власть [законному наследнику]».
Поскольку большое число учеников Конфуция служило в Вэй, и к тому же вэйский правитель стремился привлечь и Конфуция к управлению, Цзы Лу сказал: «Вэйский князь ожидает от Вас, что Вы примете участие в управлении. Что Вы, [144] Учитель, думаете прежде всего предпринять?» Конфуций ответил: «Прежде всего нужно выправить имена»[574]. Цзы Лу на это сказал: «Разве это так? Вы, Учитель, уходите слишком далеко [от вопроса]. Что же, по Вашему, надо выправлять?» Конфуций сказал: «Как ты простоват, Ю! Ведь когда имена не выправлены, то словам не следуют; а когда не следуют словам, то и дела не завершаются; когда дела не завершаются, то обряды и музыка не процветают; когда об обрядах и музыке не заботятся, то надлежащие кары и наказания не применяются; когда надлежащие кары и наказания не применяются, то и народ не знает, как себя вести. Поэтому совершенномудрый муж, давая имена, должен произносить их правильно, а то, что сказано, должно осуществиться. Совершенномудрый [проявляется] в словах, и у него не должно быть ничего неправильного».
На следующий год (484 г.) Жань Цю стал командовать отрядом клана Цзи, он сразился с цискими войсками в Лан[575], где разбил их. Цзи Кан-цзы спросил его: «Вы изучали военное дело или это у Вас прирожденный [талант]?» Жань ответил: «Я учился этому у Конфуция». Тогда Цзи Кан-цзы спросил: «Это что за человек, Конфуций?» [Жань] ответил: «Тот, кто захочет использовать его, должен обладать известностью (именем). Если давать ему (Конфуцию) в его деятельности возможность представать перед байсинами или перед небесными и земными духами, то делать это надо без сомнений и колебаний[576]. Если Вы потребуете от Конфуция встать на [избранный Вами] путь, то, предоставив в дар нашему Учителю даже тысячу шэ, все это будет ему не нужно». Кан-цзы тогда сказал: «Я хотел бы призвать Конфуция к себе, но как это сделать?» Последовал ответ: «Если Вы хотите привлечь Конфуция к себе, то не следует допускать, чтобы мелкие людишки стесняли его[577], тогда это удастся осуществить».
В это время вэйский Кун Вэнь-цзы намеревался напасть на Тай-шу [Цзи][578]. Он спросил Конфуция о плане такого нападения, но тот отказался ответить, сославшись на незнание [военных дел]. Он отошел, сел в приготовленный экипаж и уехал, сказав при этом: «Птица может выбирать себе дерево, но разве дерево в состоянии выбирать себе птиц?» Кун Вэнь-цзы упорна пытался остановить Конфуция, а в это время Цзи Кан-цзы послал почтенных Хуа, Биня и Линя с подарками, чтобы встретить Конфуция, но тот вернулся в Лу. Конфуций отсутствовал в Лу в общей сложности четырнадцать лет и теперь вновь вернулся туда. Луский Ай-гун стал расспрашивать его об основах управления. Тот ответил: «Управление [прежде всего] состоит в том, чтобы умело подбирать чиновников». Цзи Кан-цзы тоже спросил об основах управления. Конфуций ему ответил: «Надо выдвигать прямых и справедливых людей, принимать меры против [плохих] и несправедливых, тогда и последние могут [145] выправиться». Кан-цзы был озабочен бедами, которые приносили его владению действия разбойников. Конфуций ему сказал: «Если Вы не будете обладать излишними желаниями и будете поощрять людей наградами, то они не станут разбойничать». Однако в Лу в конечном счете Конфуцию так и не предоставили подобающего положения, да и сам он занять чиновничий пост не стремился.
При жизни Конфуция власть чжоуского дома ослабла, а обряды и музыка оказались в небрежении; Шицзин и Шуцзин не изучались. Тогда Конфуций стал формулировать ли, оставленные тремя древними династиями; стал приводить в порядок Шуцзин[579] и имевшиеся записи — Чжуани, начав со времен Тана и Юя (Яо и Шуня), и дошел до циньского Му-гуна, изложив по порядку события тех времен. При этом Конфуций утверждал: «Об обрядах дома Ся я могу говорить, но об обрядах владения Ци не располагаю достаточными свидетельствами. Об обрядах дома Инь я еще могу говорить, но об обрядах княжества Сун я не располагаю необходимыми материалами. Если бы данных было достаточно, то я смог бы их использовать»