ванами, в Чунь-цю они были понижены в ранге и именовались только цзы. Чунь-цю умолчало о том, что цзиньский князь призвал Сына Неба на съезд князей в Цзяньту, отметив лишь, что «Небесный ван объезжал земли в Хэяне»[598]. Выдвигая различного рода примеры, [Чунь-цю] связывало их воедино, представляло как основу упущений и утрат своего времени, чтобы будущие правители-ваны [учли] это в своих действиях. В случае осуществления принципов Чунь-цю мятежные сановники и разбойники стали бы испытывать страх[599]. [Ранее], занимая чиновничью должность и разбирая людские тяжбы, Конфуций в своих письменных заключениях отмечал случаи, когда он советовался с людьми, не принимая решения единолично. Но составляя Чунь-цю, [он все решал сам]: если решал писать, то писал; если намеревался сократить, то сам сокращал. [Он вел дело так], что даже его [любимые] ученики, как, например, Цзы Ся, не могли вставить или предложить [149] ему хотя бы одно выражение[600]. Когда ученикам был вручен текст Чунь-цю, Конфуций сказал им: «Последующие поколения узнают обо мне, Цю, благодаря Чунь-цю, а если будут порицать меня, то тоже из-за Чунь-цю».
В следующем году (480 г.) в Вэй умер Цзы Лу. Конфуций заболел. Цзы-гун попросил разрешения повидать его. Конфуций как раз вышел из дверей, опираясь на посох, чтобы [немного] побродить. Он сказал ученику: «Сы, почему ты пришел так поздно?» Вздохнув, он запел: «Гора Тайшань рушится, колонны падают, и балки трещат, мудрый человек дряхлеет!» И у него полились слезы из глаз. Обращаясь к Цзы-гуну, он сказал: «Уже давно в Поднебесной не следуют Дао (Великому Пути), и нет никого, кто почитал бы меня за основателя [школы].
Сясцы хоронили у восточных ступеней [гробницы], чжоусцы хоронили у западных ступеней [гробницы], иньцы хоронили между двумя передними столбами [склепа]. Вчера ночью мне приснилось, что мне приносят жертвы между двумя колоннами, поскольку [наш род] начинался с иньцев!»[601].
Через семь дней Конфуций умер. Он скончался на семьдесят третьем году жизни, на шестнадцатом году [правления] луского Ай-гуна, в четвертой луне, в день цзи-чоу. В надгробной речи Ай-гун сказал: «Милостивое Небо не сжалилось надо мной, я скорблю не только о том, что нас оставил почтенный старец, но и о том, что он оставил меня одного управлять [княжеством], обрек меня на долгое, долгое одиночество. О, какая печаль! Учитель Ни! Лишь для самого себя ты не смог выработать законов жизни»[602]. Цзы-гун сказал: «Разве совершенномудрый умер не в Лу?[603] У Учителя были такие слова: «Когда утрачены обряды и ритуал, наступает беспорядок; когда утрачены [правильные] имена, то царят ошибки; когда утрачены правильные устремления, все спутано; когда утрачено истинное, то все будет ошибочным». Но если при жизни не могут использовать [учения] человека, а когда он умирает, произносят надгробные хвалебные речи о нем, то это не соответствует ли (этикету). Когда князь называет себя юй-и-жэнь («я — единственный»), то и это неправильное наименование».
Конфуция похоронили к северу от столицы Лу на берегу реки Сышуй. Все его ученики соблюдали трехлетний траур, носили траурную одежду[604]. Когда три года глубокого траура по Учителю закончились, ученики попрощались друг с другом и разъехались. При расставании они плакали, вновь переживая тяжесть утраты. Некоторые из учеников Конфуция возвращались [к гробнице] и селились здесь вновь, а Цзы-гун прожил в шалаше близ усыпальницы Учителя шесть лет и только после этого уехал. Многие ученики Конфуция и некоторые лусцы поселились близ усыпальницы Конфуция, где появилось более [150] ста домов. Селение назвали Кунли («деревня Куна»). [Правители княжества] Лу из поколения в поколение передавали ритуал жертвоприношений на могиле Конфуция. Наряду с этим все видные конфуцианцы упражнялись там в толковании обрядов, в больших стрельбах из лука, устраивали трапезы около могилы Конфуция. Усыпальница Конфуция была большой, площадью в один цин.
На месте жилищ поселившихся там учеников Конфуция последующие поколения создали храм Учителя, в котором собрали и хранили одежду, головные уборы, музыкальные инструменты, повозку, книги и рукописи, принадлежавшие Конфуцию. Такого рода почитание не прерывалось в течение двухсот с лишним лет правления дома Хань. Когда ханьский император Гао-цзу проезжал княжество Лу (195 г.), он в месте захоронения Конфуция поднес большое лао жертвенного скота. Когда сюда прибывали вновь назначенные чжухоу, цины, сяны, они обычно прежде всего навещали усыпальницу Конфуция и только затем приступали к исполнению своих государственных дел.
У Конфуция был сын Ли, по прозвищу Бо-юй. Бо-юй умер раньше Конфуция, на пятидесятом году жизни. У Бо-юя родился Цзи, по прозвищу Цзы Сы. Он прожил шестьдесят два года и [неоднократно] оказывался в трудных обстоятельствах в княжестве Сун. Цзы Сы составил книгу Чжун-юн («Учение о середине»). У Цзы Сы родился Бай, по прозвищу Цзы Шан, он прожил сорок семь лет. У Цзы Шана родился Цю, по прозвищу Цзы Цзя, который прожил сорок пять лет. У Цзы Цзя родился сын Цзи, по прозвищу Цзы Цзин, который прожил сорок шесть лет. У Цзы Цзина родился Чуань, по прозвищу Цзы Гао, который прожил пятьдесят один год. У Цзы Гао родился Цзы Шэнь, проживший пятьдесят семь лет и бывший первым советником в княжестве [Большое] Вэй. У Цзы Шэня родился Фу, который прожил пятьдесят семь лет и являлся боши (ученым мужем) у чэньского вана Шэ, при власти которого он и умер. Младший брат Фу — Цзы Сян — прожил тоже пятьдесят семь лет и служил боши у ханьского императора Сяо Хуэй-ди, после чего был поставлен тайшоу в Чанша[605]. Был он огромного роста в девять чи и шесть цуней. У Цзы Сяна родился Чжун, проживший пятьдесят семь лет. У Чжуна родился У, а у У родились Янь-нянь и Ань-го[606]. Ань-го служил боши у нашего нынешнего императора [У-ди], он дошел до поста тайшоу области Линьхуай, но рано умер. У Ань-го родился Ин, а у Ина родился сын Хуань.
Я, тайшигун, Придворный историограф, скажу так.
В Шицзине есть такие строки: «Когда на высокую гору смотрю, подняв вверх голову, словно иду по Великому Пути, и хотя не смогу достичь цели, но сердцем стремлюсь к ней»[607]. Я читал сочинения Конфуция и хотел представить его себе как [151] человека. Для этого я отправился в Лу, где осмотрел в храме Чжун-ни и в его покоях одежду, повозку, ритуальные сосуды [мудреца] — все то, что его последователи использовали для упражнений в обрядности и ритуале в его доме. Могу сказать, что я [с почтением] ходил там и был не в состоянии уйти. В Поднебесной пребывало множество правителей и государей, иные из них стали мудрыми мужами. В свое время они прославились [великими] делами, но с их смертью заканчивалась и их известность. Конфуций же, незнатный человек, из тех, кто носит простую холщовую одежду, [был не таков][608]. Слава о нем передалась более чем через десять поколений: ученые люди чтут его как основателя [школы]. Все, начиная от Сына Неба, ванов и хоу, толкуют шесть его искусств, выправляя свои действия по [наставлениям] Учителя. Можно сказать, что Конфуций достиг высшей мудрости!
ГЛАВА СОРОК ВОСЬМАЯЧЭНЬ ШЭ ШИ ЦЗЯ— НАСЛЕДСТВЕННЫЙ ДОМ ЧЭНЬ ШЭ[609]
Чэнь Шэн был уроженцем Янчэна[610], имел прозвище Шэ. У Гуан был уроженцем Янся[611], имел прозвище Шу. В свои юные годы Чэнь Шэ нанимался обрабатывать землю[612]. Однажды, бросив пахать, он сел передохнуть на меже и с затаенной надеждой сказал: «Если я стану богатым и знатным, то не забуду вас»[613]. Другие батраки засмеялись и, отвечая ему, сказали: «Ты нанимаешься к людям обрабатывать землю — откуда же быть богатству и знатности?» Чэнь Шэ глубоко вздохнул и сказал: «О, разве ласточке и воробью могут быть ведомы устремления дикого лебедя?»[614]
В седьмой луне начального года [правления] Эр-ши Хуана (209 г.) в этом месте стали мобилизовывать люйцзо[615] для службы на границе в гарнизоне Юйяна[616]. Таких мобилизованных набралось девятьсот человек, и [по дороге] они остановились в деревне Дацзэ[617]. Чэнь Шэ и У Гуан должны были следовать с этой партией мобилизованных, так как были [назначены] начальниками небольших групп. Но в это время прошли такие обильные дожди, что дорога стала непроходимой. Они рассудили, что срок [прибытия] уже нарушили, а за опоздание, согласно закону, все они подлежали казни. Чэнь Шэн и У Гуан стали совещаться: «Если мы сейчас убежим, то наказание за это — смертная казнь; если приступим к выполнению больших замыслов — также подлежим смерти. В обоих случаях — смерть, не лучше ли погибнуть во славу Поднебесной?» Чэнь Шэн сказал: «Поднебесная уже давно страдает [от власти дома] Цинь. Я слышал, что Эр-ши Хуан — всего лишь младший сын [Цинь Ши-хуана] и не должен находиться на престоле; властвовать должен старший сын царевич Фу Су. Однако из-за того, что Фу Су не раз увещевал своего [жестокого] отца, император отправил его на внешние земли командовать войсками. Ныне известно, что на нем не было вины, но Эр-ши все-таки убил его.