[1148]. Цзин-ди промолчал, а императрица была явно недовольна. [253]
Как-то в прошлом чжоуский Чэн-ван, играя с еще очень юным младшим братом, взял в руки листок тунгового дерева, вручил его брату и сказал: «Я с помощью этого листка жалую тебе владение». Чжоу-гун услышал эти слова, выступил вперед и заявил: «То, что Небесный ван дарует земельное владение младшему брату, дело весьма доброе». На это Чэн-ван ответил: «Я же только играл с ним!». Чжоу-гун заметил: «Владыка людей не совершает опрометчивых поступков, он не должен играть словами; а если что-то сказал, то непременно должен это исполнить»[1149]. Младшему брату Чэн-вана было пожаловано владение в уезде Ин[1150], а Чэн-ван после этого случая старался больше молчать, остерегался шутливых слов, а если что-то обещал, то стремился исполнить. В книге Сяоцзин сказано: «Не следует говорить неположенного, не следует идти неправедным путем»[1151]. Это слова мудрецов, ставшие правилом.
Отныне правитель не считал нужным быть любезным с Лян-ваном.
Лян-ван пользовался расположением тайхоу и давно уже проявлял зазнайство и надменность. Он уже несколько раз слышал приятные для него слова Цзин-ди: «Когда наступит конец дней моих, я передам тебе правление». Но к выполнению этого [обещания] дело не шло. Согласно ханьским законам чжухоу и ваны являлись представляться Сыну Неба во дворец всего четыре раза. Когда они появлялись впервые, то останавливались на короткое время. Прибывая на рассвете в первый день первой луны, они подносили государю лежащие на шкуре драгоценные камни, поздравляли его с Новым годом и согласно правилам оставались в приемном зале. Через три дня государь устраивал для ванов и хоу пиршество, одаривал их золотом, деньгами, драгоценностями. Еще через два дня князья снова являлись на короткую встречу с государем, затем прощались и уезжали [в свои владения]. Они задерживались в столице, Чанъани, всего на двадцать дней. Короткие аудиенции у государя и встречи на пиру проходили во внутренних императорских покоях, куда даже чиновники не имели доступа. А лянский ван заходил во дворцы с запада, подолгу — до полугода — пребывал в них.
Заходя во дворец, он садился вместе с государем в легкую повозку; выезжая, он садился с ним в один экипаж Важничая, он говорил высокие слова, а на деле ничего не мог предложить. Это приводило к тому, что рождалось недоверие к его словам, возникали мысли о беспорядках и изменах, а отсюда недалеко и до бунта! Не обладая достаточной мудростью, [лянский ван] не понимал необходимости отходить и уступать. Согласно нынешним ханьским установлениям и ритуалам, [церемония] поздравления с наступлением первой луны Нового года устраивается во дворце единожды, когда встречаются государь и [254] князья со всех четырех сторон. Князья прибывают в столицу один раз в десять с лишним лет. А лянский ван [много раз] в течение года появлялся во дворце, встречался с государем, надолго там оставался. Народная пословица гласит: «Надменный сын — это непочтительный сын», и это — истинные слова.
В прошлом чжухоу и ваны должны были иметь подле себя достойных наставников и учителей, советников и преданных мужей — таких, как Цзи Ань, Хань Чан-жу и им подобные[1152]. Они осмеливались говорить прямо и откровенно, увещевать [правителей], откуда же было взяться при этом несчастьям и бедам?!
Говорят, что однажды Лян-ван прибыл с запада в столицу на прием к государю. Он навестил Доу-тайхоу, отдохнул у нее за трапезой, где вместе с Цзин-ди они сидели впереди императрицы и вели всякие разговоры. Тайхоу сказала императору: «Я слышала, что путь иньцев состоял в том, чтобы приближать родных, а путь чжоусцев — в том, чтобы чтить наиболее уважаемых. Таковы были их главные принципы[1153]. Когда я обрету покой на своем жизненном пути, забота о лянском Сяо-ване ляжет на Вас, государь». Цзин-ди поклонился, восседая на циновке, затем, поднявшись, сказал: «Да будет так». Пир тут же был остановлен, все покинули зал.
Император подозвал к себе Юань Ана и других высших сановников, знатоков канонов, и спросил: «Что означали слова тайхоу?» Все сановники ответили: «Тайхоу желает, чтобы Вы поставили лянского вана своим наследником». Император тогда опросил, каковы будут последствия этого шага. Юань Ан и другие сановники ответили ему: «Путь иньцев заключался в приближении родных, поэтому [они] ставили у власти младших братьев; путь чжоусцев заключался в почитании уважаемых [предков], поэтому [они] ставили у власти сыновей. Иньский путь отличался простотой, которая берет за образец Небо: родичи — это те, кто ближе всех, поэтому и ставят младшего брата. Чжоуский путь отличается внешней изысканностью[1154], которая берет за образец Землю. Почитание и есть уважение, уважение к своему корню и началу, вот почему [чжоусцы] и ставят у власти старшего сына. По чжоуским правилам, если умирает унаследовавший власть старший сын, то ставят его собственного сына, а по иньским правилам, в случае смерти унаследовавшего власть старшего сына, престол переходит к его младшему брату». Император тогда сказал: «А как вы, почтенные, считаете?» Все сановники ответили: «Ныне наш ханьский дом берет за образец порядки Чжоу, а по этим порядкам не следует ставить у власти младшего брата, а следует [передать трон] сыну. Именно поэтому в «Чунь-цю» порицается сунский Сюань-гун, которому после смерти наследовал не сын, а младший брат. А когда его младший брат, приняв власть над [255] княжеством, тоже умер, вновь против правил власть была отдана сыну старшего брата [покойного Сюань-гуна]. Тогда сын младшего брата князя стал бороться за власть, считая, что он должен стать преемником отца, и убил [своего двоюродного брата]. В результате в княжестве воцарилась смута, несчастия и беды не прерывались. Поэтому в «Чунь-цю» и говорилась: «Совершенномудрый муж держится правильного порядка [наследования]; все беды княжества Сун были порождены действиями Сюань-гуна». Мы, Ваши слуги, просим разрешения разъяснить все это вдовствующей императрице»[1155].
Юань Ан и другие сановники увиделись с тайхоу и спросили ее: «Вы, тайхоу, заявляете о своем желании поставить на троне лянского вана. А когда он окончит свои дни, кому будет передана власть?» Императрица ответила: «Я вновь поставлю на троне сына императора». Тогда Юань Ан и другие сановники рассказали тайхоу о том, как сунский Сюань-гун поставил у власти не того, кого следовало, и как это стало причиной всяких несчастий, не прекращавшихся на протяжении пяти поколений правителей, и что даже малое нарушение великого правила [наследования] нетерпимо.
Тайхоу прониклась сказанным и, удовлетворенная, отправила лянского вана обратно в его владение. Однако лянский ван, узнав, что эта идея исходила от Юань Ана и других старших сановников, возненавидел их и подослал к ним убийц. Юань Ан, повернувшись лицом к вошедшему, сказал: «Не ошибитесь! Именно меня зовут цзянцзюнем Юань Аном». Подосланный убийца воскликнул: «Превосходно!» — и заколол Юань Ана, а свой меч воткнул около трупа, так что он был ясно виден. Когда осмотрели меч, то он оказался недавно наточенным. Учинили розыск в мастерских Чанъани, где точили и закаляли оружие. [Один из] мастеров сказал: «Какой-то господин из лянских чиновников — ланов приходил точить этот меч». Так и раскрыли преступление, и тотчас же послали людей провести дознание. Узнали о том, что лянский ван замышлял убить более десяти высших сановников государства. Чиновники двора добрались до самых истоков мятежных действий.
Тайхоу, [узнав обо всем], стала отказываться от пищи, дни и ночи лила слезы. Цзин-ди был очень встревожен и стал спрашивать [совета] у гунов, цинов и дачэнь. Они предложили для расследования дела на месте послать цзиншули (знатоков канонов и правил). Послали Тянь Шу и Люй Цзи, которые были знатоками канонических сочинений и ритуала. Возвратившись, они пошли на [царскую] конюшню Бачан[1156] и сожгли там на огне все материалы по делу [об убийстве, организованном] княжеством Лян, а затем с пустыми руками предстали перед Цзин-ди. Император спросил: «Как обстоят дела?» Чиновники ответили: «Заявляем, что лянский ван [ничего] не знал. [256] Зачинщиками убийства были только чиновники Ян Шэн и Гунсунь Гуй; почтительно просим казнить виновных. С лянским же ваном все благополучно»[1157]. Цзин-ди, обрадовавшись, сказал: «Поскорее отправляйтесь навестить вдовствующую императрицу».
Тайхоу, узнав обо всем, тотчас же села за обеденный стол, к ней вернулось хорошее настроение, и она сказала: «Без людей, проникших в суть канонических книг и их установлений, без людей, знающих великие ритуалы древности и последнего времени, невозможно заполнить вакансии трех высших управителей — гунов и многих других, наиболее приближенных к особе императора чиновников[1158]. А недальновидные люди подобны тем, кто из [узкой] трубки следит за [огромным] небом»[1159].
ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ДЕВЯТАЯУ ЦЗУН ШИ ЦЗЯ— НАСЛЕДСТВЕННЫЕ ДОМА ПЯТИ ЦАРСКИХ РОДОВ[1160]
У императора Сяо Цзина было тринадцать сыновей, все они стали