сяна Ся Лэя, тысячу золотых. Прошло значительное время, но никто так и не опознал труп.
Когда Жун, старшая сестра Чжэна, услышала о том, что убит ханьский сян, а убийцу не удалось взять [живым] и никто не знает ни рода его, ни имени, что труп его выставлен [на базарной площади], а тому, кто его опознает, назначена награда в тысячу золотых, она, сдерживая рыдания, воскликнула: «Не мой ли это младший брат? Увы! Янь Чжун-цзы знал, на что способен мой брат!» И тут же пустилась в путь.
Прибыв в Хань, [она] пошла на рынок. Мертвец действительно оказался [Не] Чжэном, она упала ему на грудь и отчаянно зарыдала, приговаривая: «Это тот, кого звали Не Чжэном из деревни Шэньцзин близ [города] Чжи». Все люди на рынке стали говорить ей: «Этот человек зверски убил сяна нашего княжества. [Наш] ван обещал тысячу золотых тому, кто назовет его имя и фамилию, разве госпожа об этом не слышала? Как же госпожа решилась явиться и опознать его?» Жун на это отвечала: «Да, я слышала. Однако Чжэн принял [когда-то] на себя позор и опустился до жизни среди базарных торговцев [только] ради благополучия нашей матушки, да и я тогда была еще не замужем. Но родительница наша уже отжила свое и отошла в мир иной, а я вышла замуж. Янь Чжун-цзы [36] сумел выделить его среди тех, кто оказался в трудном положении или был опозорен, и сблизился с ним, готов был для него на все. Что же ему оставалось делать?! Ведь [настоящий] муж должен быть готов умереть за близкого друга. Из-за того, что я еще жива, [он] изуродовал себя, чтобы не вовлечь в это дело других. Чего же мне, боясь казни, лишать славы имя моего достойного брата!»
Ее слова поразили находившихся на рынке ханьцев. [А она], трижды воззвав к Небу, от отчаянья умерла рядом с Чжэном.
Когда в Цзинь, Чу, Ци, [Малом] Вэй узнали обо всем этом, все заговорили: «Оказывается, не только Не Чжэн был способен [на подвиг], его старшая сестра тоже героиня. Если бы Чжэн знал, что она готова все вытерпеть, не боится [изуродованных] трупов, выставленных на рынке, в состоянии преодолеть опасности пути в тысячу ли, чтобы прославить имя брата, и что они найдут свой конец на ханьском базаре, очень может быть, что он не стал бы жертвовать собою ради Янь Чжун-цзы. И как все-таки Янь Чжун-цзы умел разбираться в людях и выделять достойных мужей!»
Спустя более двухсот двадцати лет[67] в царстве Цинь произошли события, связанные с Цзин Кэ. Цзин Кэ был уроженцем [Малого] Вэй, но предки его были цисцами, переселившимися в [Малое] Вэй. Вэйцы называли его сановником Цином. А [когда он] прибыл в [княжество] Янь, яньцы назвали его сановником Цзином[68]. Сановник Цзин любил читать книги и драться на мечах. Он пытался давать советы вэйскому правителю Юаню[69], но тот их не использовал. Через какое-то время Цинь напало на [Большое] Вэй, учредило [область] Дунцзюнь и переселило родню вэйского Юаня в Еван[70]. Цзин Кэ во время своих поездок посетил Юйцы[71]; там он пытался рассуждать с Гай Не об искусстве владения мечом. Гай Не разгневался и так посмотрел на него, что Цзин Кэ ушел. Кое-кто из окружающих посоветовал Гай Не позвать сановника Цзина обратно, [но] Гай Не ответил: «Я тут рассуждал о владении мечом, а он понес околесицу. Вот я и бросил на него [уничтожающий] взгляд. Попробуйте за ним сходить. Но он должен был уехать, он не мог осмелиться остаться». Послали человека к хозяину дома, [где жил Цзин Кэ], и оказалось, что сановник Цзин, сев в экипаж, уже покинул Юйцы. Посланный, вернувшись, доложил [об этом] Гай Не. Тот заметил: «Конечно же, он уехал. Своим взглядом я поставил его на место!»
Цзин Кэ направился в Ханьдань[72]. [Там] он с Лу Гоу-цзянем сел играть в любо[73] на деньги. Когда возникли споры из-за выигрыша, [37] Гоу-цзянь рассвирепел и накричал на Цзин Кэ. Тот, не говоря ни слова, удалился, и они никогда больше не встречались.
Затем Цзин Кэ прибыл в Янь, где ему приглянулся Гао Цзянь-ли — мясник-собачник и мастер играть на гуслях чжу. Цзин Кэ, любивший выпить, целыми днями пьянствовал с этим собачником Гао Цзянь-ли на рынке в яньской столице. Когда они напивались, Гао Цзянь-ли на рыночной площади принимался играть на гуслях, а Цзин Кэ ему подпевал. Так они веселились, а потом оба плакали, как будто вокруг не было ни души. Цзин Кэ, хоть и водился с пьяницами, был человеком глубоких знаний и любил читать книги. Когда он ездил по разным княжествам, всегда завязывал дружбу с достойными и отважными мужами. В Янь его радушно принял ученый затворник Тянь Гуан, [поскольку] понял, что Цзин Кэ незаурядный человек.
Через какое-то время [Цзин Кэ] встретился с яньским наследником престола Данем, который вернулся в Янь, бежав из Цинь, где находился в качестве заложника[74]. Яньский наследник Дань ранее был заложником в Чжао, а циньский ван Чжэн[75], родившийся в Чжао, в юности дружил с Данем. Потом Чжэн стал циньским ваном, а Дань оказался у него заложником. И он стал плохо относиться к Даню, поэтому тот озлобился и бежал. Вернувшись, [он] стал думать, как отомстить циньскому правителю. [Однако яньское] княжество было небольшим, и сил [для этого] было недостаточно. Тем временем царство Цинь день за днем посылало войска на восток против Ци, Чу, трех цзиньских княжеств, вгрызаясь, словно шелковичный червь, во владения чжухоу, и уже приблизилось к границам Янь. Яньский правитель и его сановники страшились надвигающейся беды. Яньский наследник Дань тоже был напуган и решил посоветоваться со своим наставником Цзюй У. Тот сказал ему: «Циньские земли раскинулись по всей Поднебесной. Циньцы угрожают [княжествам] Хань, [Большое] Вэй и роду Чжао. На севере в их руках твердыни Ганьцюаня и Гукоу, на юге они владеют тучными землями [в долинах] рек Цзин[шуй] и Вэй[шуй] и всеми богатствами [земель] Ба и Хань. Справа от Цинь возвышаются горные цепи Лун и Шу, слева лежат неприступные Гуань и Сяо. Население Цинь многочисленно, военные мужи имеют большой опыт, а военного снаряжения [у них] в достатке. Если они примут решение двигаться дальше, то земли к югу от [наших] «длинных стен» и к северу от реки И[шуй] окажутся беззащитными[76]. Как же можно, потеряв от ненависти рассудок, хвататься за [38] чешую дракона!»[77]. Тогда Дань спросил: «Если так, то где же выход?» «Предлагаю как следует все продумать», — ответил Цзюй.
Через какое-то время циньский военачальник Фань Юй-ци провинился перед циньским ваном [и] бежал в Янь. Наследник [Дань] принял его и предоставил жилище. Цзюй У, убеждая Даня, сказал: «Ведь жестокий циньский правитель накопил немало гнева на Янь, а у нас и без того достаточно причин, чтобы сердце застыло [от страха. Что же будет, когда] он еще узнает, где находится военачальник Фань? Это, как говорится, «разложить мясо на тропе голодного тигра» — от беды не спасешься! Даже если бы у вас были Гуань [Чжун] и Янь [Ин][78], то и они не смогли бы что-либо придумать. Наследнику стоило бы срочно отослать военачальника Фаня к сюнну, чтобы избавиться от повода [к нападению на нас]. Вместе с тем предлагаю на западе заключить союз с тремя цзиньскими княжествами, на юге — с Ци и Чу, на севере договориться с шаньюем[79]. После этого можно будет что-то предпринять [против циньской угрозы]».
Наследник ответил: «Ваши, тайфу, соображения рассчитаны на слишком длительный срок. У меня же смятение в душе, и я не могу ждать ни минуты. Но не только это. Военачальник Фань, оказавшись в Поднебесной в трудном положении, отдал себя под мою, Даня, [защиту]. Я, Дань, до конца своих дней даже под угрозой могучего Цинь не отброшу чувства дружбы. Отослать его к сюнну — равносильно моей, Даня, смерти. Прошу вас, тайфу, еще раз обдумать это». Цзюй У ответил: «Действовать в опасном направлении и рассчитывать на достижение покоя; навлекать на себя беды и стремиться к счастью; иметь неглубокие замыслы, таить глубокую ненависть, связывать себя только дружбой с одним человеком, не думая об огромных несчастьях, грозящих всему государству, — все это называется «вскармливая злобу, помогать беде»! Ведь от утиного пера, брошенного на горящие угли очага, ничего не останется. А что говорить, если Цинь, подобно хищной птице, обрушит на вас свой гнев и жестокость! В Вэй есть учитель Тянь Гуан. Он обладает глубокими знаниями и большой храбростью. Можно посоветоваться с ним». Наследник сказал: «Прошу вас, тайфу, познакомить меня с учителем Тянем. Это можно?» Цзюй У ответил: «Я с удовольствием это сделаю». [Он] отправился к господину Тяню и сказал ему: «Наследник хотел бы обсудить с вами, господин, государственные дела». Тянь Гуан на это сказал: «С почтением принимаю ваше поручение», — и отправился к Даню. [39]
Наследник вышел ему навстречу, пропустил вперед, преклонив колени, расправил [его] циновку. Когда Тянь Гуан уселся, [Дань] удалил приближенных и, приподнявшись со своего места, с почтением сказал: «Княжества Янь и Цинь не могут существовать рядом. Прошу, учитель, задуматься об этом». Тянь Гуан ответил: «Я слышал, что когда быстроногий рысак находится в расцвете сил, он в состоянии за день пробежать тысячу ли, когда же он одряхлеет, то и захудалая кляча опередит его. Ныне вы, наследник, полагаете, что я нахожусь в расцвете своих сил, но не знаете, что душевные силы мои уже почти иссякли. Потому я, Гуан, не осмелюсь браться за государственные дела. Но с этим сумеет справиться Цзин Кэ». Наследник сказал: «Я хотел бы через вас,