». И в другом месте он указывал Розе: «Надо исходить из объективного, надо взять взаимоотношение классов по данному пункту. Не делая этого, Роза Люксембург впадает как раз в тот грех метафизичности, абстрактности, общего места, огульности и пр., в которых она тщетно пытается обвинить своих противников»[467].
Таким образом очевидно, что самая механистическая, абстрактная, субъективистская методология люксембургианства была в корне противоположна материалистической диалектике ленинизма и подвергалась жестокой критике со стороны Ленина.
Не лучше обстоит с утверждением, что Ленин якобы не боролся с довоенным центризмом Каутского. У Ленина мы действительно находим и положительные отзывы о Каутском, относящиеся главным образом к периоду революции 1905 г. Но эта положительная оценка Лениным Каутского имела место лишь тогда и постольку, когда и поскольку сам Каутский в отдельные периоды приближался к большевистскому пониманию русской революции. В то же время Ленин в целом ряде своих довоенных выступлений резко критиковал Каутского, лишь только тот обнаруживал свойственные ему колебания и свой меньшевизм. Так ещё в 1905 г. Ленин в письме к Бебелю критикует меньшевистскую позицию Каутского в его оценке разногласий по организационному вопросу между большевиками и меньшевиками, указывая, что Каутский пытается «ослабить темпы формальной организации, т. е. организации вообще». Ленин критикует меньшевистскую позицию Каутского по вопросу о лозунге «временного революционного правительства». B другом случае Ленин отмечает «путаницу» Каутского, который «договорился до чудовищных вещей», признав вместе с русскими ликвидаторами, что «партия умерла» и т. д.[468] Ленин выступал и против философских ошибок Каутского в оценке махизма. Поэтому глубоко ошибочной является позиция тех меньшевиствующих идеалистов, которые пытались провести резкую грань между «двумя Каутскими» — довоенным и послевоенным. Такие утверждения только льют воду на мельницу троцкистов (Корш и др.). Последние также пытаются отождествить довоенный большевизм с центризмом и этим поддержать версию о «перевооружении» Ленина!
Единственным последовательным выразителем революционных традиций Маркса — Энгельса и их продолжателем явился русский большевизм в лице Ленина. Ленин возглавил борьбу против международного ревизионизма и вёл ещё в недрах II Интернационала неустанную борьбу со всеми его оттенками и разновидностями (бернштейнианство, каутскианство, люксембургианство, троцкизм, русский меньшевизм и т. д.), вёл постоянно линию на раскол с оппортунизмом и центризмом, на откол от него лучших элементов рабочего движения. В этом и заключается важнейшее международное значение большевизма как прямого продолжения революционного коммунизма Маркса и Энгельса.
9.3. Оппортунизм в русской социал-демократии. Троцкизм в предреволюционный период
В своём известном письме в редакцию журнала «Пролетарская революция» т. Сталин подчеркнул всё огромное международное значение большевизма и той борьбы, которую Ленин вёл во II Интернационале со всеми разновидностями оппортунизма и его теоретического выражения в ревизии марксизма. В этом смысле исключительно важную роль для развития всего международного рабочего движения и его теоретических основ сыграла и та борьба, которую большевизм вынужден был вести с оппортунизмом внутри довоенной российской социал-демократии. Потому что вопросы русской революции были вместе с тем вопросами и мировой революции (Сталин).
«В русской социал-демократии, — отмечает Ленин, — ревизионизм c самого начала массового рабочего и массового социал-демократического движения 1895–1896 гг. имел влияние… „Экономизм“ 1895–1902 годов, меньшевизм 1903–1908 годов, ликвидаторство 1908–1914 годов есть не что иное, как русская форма или разновидность оппортунизма и ревизионизма»[469]. В другом месте Ленин в следующих словах характеризует важнейшие этапы этой борьбы большевизма с оппортунизмом в России.
«Экономизм» был оппортунистическим течением в русской с.-д. Его политическая сущность сводилась к программе: «рабочим — экономическая, либералам — „политическая борьба“». Его главной теоретической опорой был так называемый «легальный марксизм» или «струвизм», который «признавал» «марксизм», совершенно очищенный от бешеной революционности и приспособленный к потребностям либеральной буржуазии… Старая «Искра» (1900–1903) победоносно провела борьбу с «экономизмом» во имя принципов революционной социал-демократии…
Эпоха буржуазно-демократической революции породила новую борьбу течений социал-демократии, которая была прямым продолжением предыдущей. «Экономизм» видоизменился в «меньшевизм». В бурные 1905–1907 годы меньшевизм был оппортунистическим течением, которое поддерживали либеральные буржуа и которое проводило либерально-буржуазные тенденции в рабочем движении. Приспособление борьбы рабочего класса к либералам — в этом была его суть. Напротив, большевизм ставил «задачей социал-демократических рабочих поднимать на революционную борьбу демократическое крестьянство вопреки шатаниям и изменам либерализма».
Эпоха реакции в совершенно новой форме опять поставила на очередь дня вопрос об оппортунистической и революционной тактике социал-демократии. Главное русло меньшевизма, вопреки протестам многим лучших его представителей, породило течение ликвидаторов, отречение от борьбы за новую революцию в России, от нелегальной организации и работы‚ презрительные насмешки над «подпольем», лозунгом республики и т. д… «Отстаивая верность революционным заветам партии, поддерживая начавшийся подъём рабочего движения (после событий 1912 г. особенно), создавая легальную и нелегальную организации, печать и агитацию, „правдисты“ сплотили вокруг себя подавляющее большинство сознательного рабочего класса, тогда как „ликвидаторы“, действуя как политическая сила исключительно в лице группы „Нашей зари“, опирались на всестороннюю помощь либерально-буржуазных элементов»[470].
Но кроме борьбы большевизма с откровенным оппортунизмом, — указывает Ленин, — «большевизм вырос, сложился и закалился в долголетней борьбе против мелкобуржуазной революционности, которая смахивает на анархизм или кое-что от него заимствует». Здесь Ленин отмечает борьбу большевизма с социалистами-революционерами, а затем внутри большевистской партии с отзовизмом и ультиматизмом[471].
Эта борьба большевизма с различными отечественными проявлениями оппортунизма и ревизионизма справа и «слева» имела определённые методологические основы и переходила на методологическую почву. Ленин очень рано вскрыл кантианские основы «легального марксизма» («струвизма») и поставил вопрос об их разоблачении. Ленин неутомимо вскрывал в меньшевизме извращения философского материализма и уклон к кантианству (у Плеханова, Л. Аксельрод, Семковского, Деборина), махизм (у Валентинова, Юшкевича и др.), извращение диалектики и подмену её софистикой и эклектикой (у Плеханова, Мартова, Дана, Троцкого и др.), ревизию основ экономического учения Маркса (у Маслова, Плеханова), непонимание диалектики исторического процесса, либеральное понимание классовой борьбы и т. д. Ведя борьбу с «отзовистами» и «вперёдовцами», Ленин боролся одновременно с их махизмом (Богданов, Базаров и др.), «богостроительством» (Луначарский) и т. п.
Борьба, которую Ленин вёл с теоретическими ошибками и политическим оппортунизмом Плеханова, имела в этом смысле исключительно важное значение не только для русского, но и для мирового рабочего движения. Рассматривая Плеханова как меньшевика и жестоко критикуя его оппортунистические позиции (по вопросу о сознательности и стихийности, о характере русской революции, по аграрному вопросу и т. д.), Ленин в то же время видел в Плеханове лучшего представителя «меньшевиков-партийцев», «рабочих-меньшевиков», отмечал все случаи особой позиции Плеханова, отличной от меньшевизма, и на известном этапе считал целесообразным «объединение» с Плехановым для общей борьбы с ликвидаторами. По линии философской это нашло своё выражение в том, что Ленин ставил Плеханова, как диалектического материалиста, на много голов выше прочих меньшевиков и в то же время постоянно и неустанно вёл борьбу с философскими ошибками Плеханова, с его созерцательностью, иероглифизмом и т. д. Ленин подчёркивал всё огромное значение этой философской «разборки» не только для России, но и для всего европейского рабочего движения. Ленин отмечал также исторические особенности революционной России в её борьбе с оппортунизмом и особое значение этой борьбы, её богатейший опыт: «В течение около полувека, примерно с 40-х и до 90-х годов прошлого века, передовая мысль в России, под гнётом невиданного дикого и реакционного царизма, жадно искала правильной революционной теории, следя с удивительным усердием и тщательностью за всяким и каждым „последним словом“ Европы и Америки в этой области. Марксизм, как единственно правильную революционную теорию, Россия поистине выстрадала полувековой историей неслыханных мук и жертв, невиданного революционного героизма, невероятной энергии и беззаветности исканий, обучения, испытания на практике, разочарований, проверки, сопоставления опыта Европы. Благодаря вынужденной царизмом эмиграции революционная Россия обладала во второй половине XIX в. таким богатством интернациональных связей, такой превосходной осведомлённостью насчёт всемирных форм и теорий революционного движения, как ни одна страна в мире. C другой стороны, выросший на этой гранитной теоретической базе большевизм проделал пятнадцатилетнюю (1902–1917)