Разумеется, было бы неправильно отождествлять философские предпосылки и все составные части марксизма-ленинизма — философский материализм, диалектику, его экономическую теорию и т. д. — с одной его, хотя и весьма важной составной частью — с материалистическим пониманием истории. Но несомненно, что и собственно исторический материализм, диалектика исторических процессов — учение об общественной формации, о классовой борьбе и пр. — играет в разрешении всех названных проблем самую непосредственную роль.
Особенное значение имеет исторический материализм в его ленинском понимании, как методологическая основа теории и тактики пролетарской диктатуры, как обоснование возможности построения социализма в одной стране. Всё учение о переходном периоде непосредственно вытекает из марксистско-ленинского понимания общественно-экономических формаций, особых законов их возникновения и развития. В своём «Государстве и революции» Ленин вскрывает всю строгую естественно-научную точность анализа Маркса, изучающего условия зарождения и развития коммунистического общества, которое через революцию и диктатуру пролетариата приходит на смену капитализму. Такой же строгий «естественно-научный» анализ положен Лениным в основу изучения экономики и политики в эпоху диктатуры пролетариата, где Ленин исследует взаимоотношение экономических укладов и общественных классов, представляющих эти экономические уклады в переходный период, изменения названных экономических укладов, изменения классов и взаимоотношений между ними. На основе того же материалистического понимания истории, с его учётом диалектической взаимозависимости между экономикой и политикой, Ленин строит всё своё учение о новом типе государства, соответствующем переходному периоду, и о роли пролетарского государства в развитии новой экономики.
Исключительно важное значение для изучения исторического материализма имеет критика Лениным субъективистской теории перманентной революции Троцкого и его критика «сухановщины» в вопросе о зрелости предпосылок пролетарской революции. Обосновывая свой взгляд на возможность построения социализма в одной стране и выводя его из закона неравномерности капиталистического развития, Ленин — в противовес авантюризму и волюнтаризму Троцкого и мёртвым меньшевистским схемам Суханова, который требовал «сперва» определённого (?) уровня производительных сил, — развёртывает перед нами подлинную диалектику исторического процесса. Ленин доказывает Сухановым, что единство и общая закономерность всемирной истории нисколько не обозначают неизбежности развития всех стран по некоторому единому шаблону, что это единство и общая закономерность исторического процесса вполне совместимы с его разносторонностью и противоречивостью. Ленин показывает, что историческое развитие отдельных стран вносит в общую линию развития мировой истории своё качественное своеобразие либо в отношении формы, либо в отношении порядка этого развития.
Оппортунисты II Интернационала, указывает Ленин, не поняли решающего в марксизме — его революционной диалектики. «Им совершенно чужда всякая мысль о том, что при общей закономерности развития во всей всемирной истории нисколько не исключаются, а, напротив, предполагаются отдельные полосы развития, представляющие своеобразие либо формы, либо порядка этого развития». Россия, по словам Ленина, «могла и должна была явить некоторое своеобразие, лежащее, конечно, по общей линии мирового развития, но отличающее её революцию от всех предыдущих революций западноевропейских стран и вносящее некоторые частичные новшества при переходе к странам восточным». Ленин критикует учёность этих оппортунистов, утверждающих, что у нас нет «объективных экономических предпосылок для социализма». «Что, — спрашивает Ленин, — если полная безвыходность положения, удесятеряя тем силы рабочих и крестьян, открывала нам возможность иного перехода к созданию основных посылок цивилизации, чем во всех остальных западно-европейских государствах. Изменилась ли от этого общая линия развития мировой истории? Изменились ли от этого основные соотношения основных классов в каждом государстве, второе втягивается и втянуто в общий ход мировой истории?»
И Ленин делает вывод, в известном смысле завершающий материалистическое понимание истории марксизма-ленинизма:
«Если для создания социализма требуется определённый уровень культуры (хотя никто не может сказать — каков этот определённый „уровень культуры“), то почему нам нельзя начать сначала с завоевании революционным путём предпосылок для этого определённого уровня, а потом уже, на основе рабоче-крестьянской власти и советского строя, двинуться догонять другие народы»[23].
Задача нашей партии и всего Коминтерна заключается в том, чтобы на основе ленинской исторической методологии и в связи с новыми, ставшими перед нами актуальными проблемами социалистического строительства и мировой революции продолжить ленинское дело дальнейшей разработки исторического материализма.
И эта важнейшая задача успешно выполняется партией, под руководством лучшего ученика Ленина и вождя нашей партии и Коминтерна т. Сталина. На анализе противоречий современного капитализма и закономерностей строящегося социализма, на проблеме перехода возможности в историческую действительность, на вопросах обоснования ленинской теории построения социализма в одной стране, в беспощадной борьбе с контрреволюционным троцкизмом, с правым оппортунизмом, на вопросах социалистического переустройства деревни, сплошной коллективизации и ликвидации кулачества как класса, на вопросах об условиях развития производительных сил (6 исторических условий т. Сталина), о роли техники в современный исторический период, о вступлении в период социализма и т. д. — т. Сталин дал блестящие образцы материалистической диалектики и её дальнейшего развития. «Кто не понял этой диалектики исторических процессов, тот погиб для марксизма», — сказал т. Сталин на XVI партсъезде, формулируя задачи борьбы на два фронта — с правым и «левым» оппортунизмом.
В области исторической теории эти два фронта обозначались как ревизионистский объективизм и механистическая социология, с одной стороны, как идеалистический субъективизм Троцкого и меньшевиствующий идеализм — с другой.
Исторический объективизм, отрывающий марксизм от задач классовой борьбы пролетариата, выхолащивающий его революционное партийное содержание и превращающий марксизм в схоластическую «догму», получил своё яркое выражение в исторических работах Д. Рязанова, дошедшего до измены нашей партии.
Дискуссии, прошедшие на различных участках теоретического фронта, — в истории, политэкономии, литературоведении, праве и т. д. — показали, что оба вида ревизии исторического материализма находят себе теоретическое проявление в целом ряде специальных вопросов. Правильное понимание империализма, понимание революции 1905 г., вопрос об азиатском способе производства, о крепостничестве, понимание изменяющихся взаимоотношений между классами в переходный период, вопрос об экономических категориях в переходный период, проблема идеологии, идеологической борьбы в искусстве, вопросы развития пролетарской культуры и наконец важнейший вопрос об исторической роли большевизма, как авангарда международного рабочего движения на всех этапах его развития, вопрос о борьбе большевизма с оппортунизмом, центризмом с «левыми» в германской социал-демократии и т. д. — все эти вопросы имеют первостепенное политическое практическое значение. В этих условиях борьба на два фронта за марксистско-ленинское понимание исторического материализма становится важным участком общей борьбы за теоретические основы генеральной линии партии в осуществлении ею задач пролетарской революции и строительства социализма.
Общая механистическая концепция т. Бухарина привела его в области исторического материализма к целому ряду положений, которые мы уже отметили, как характерные для буржуазной социологии. Прежде всего, т. Бухарин явно некритически злоупотребляет самим термином «социология» в приложении к историческому материализму, точно забывая об его связи с позитивизмом, с буржуазным «объективизмом», о его современной классовой роли. Но ещё важнее то обстоятельство, что он вкладывает в понятие своей социологии то же буржуазно-социологическое содержание. Ленин недаром писал о «социологической» схоластике т. Бухарина, o том, что приходится ставить понятие «социология» в иронические кавычки[24]. Глубокое философское и политическое содержание исторического материализма грубо искажается бухаринской социологией, явно механистической и содержащей элементы агностицизма.
Как уже отмечалось, т. Бухарин стоит на точке зрения абстрактного понимания общества и его законов, общества «вообще»: понятие общественно-экономической формации и марксистский историзм остаются чуждыми его механистической концепции, в которой смазывается качественное своеобразие отдельных общественных форм. Социология как абстрактная наука об обществе отрывается им от истории и выступает в виде некоей схоластической, надуманной «схемы», согласно которой должно строиться всякое общество и его развитие. C этим вполне гармонирует отсутствие у т. Бухарина понимания специфических особенностей общественных отношений, в отличие от природы. Тов. Бухарин подходит к обществу натуралистически, как к «совокупности элементов» «in natura». Он чисто механистически представляет себе отношения людей к производству — как их механистическую «расстановку» в пространстве, среди орудий производства. А отсюда вытекает и «техническое» понимание т. Бухариным общественных классов, недооценка им роли политики, значения классовой борьбы и вся совокупность его правооппортунистических воззрений.