Нарушение принципа всеобщности диалектики, как уже известно, имеется и у Плеханова, поскольку и он не сумел распространить диалектику на теорию познания. И, наконец, тенденцию к ограничению диалектики Ленин отметил и у Бухарина, поскольку последний называл диалектику лишь точкой зрения, противопоставляя её исторической точке зрения. Так философские идеи социал-фашизма получают свой отклик в механицизме и правом оппортунизме в пределах Советского союза.
Попытка ограничить диалектику есть не что иное, как прикрытая борьба против неё, как желание превратить цельную теорию марксизма в обрывки, кусочки теории, стремление обезвредить диалектику. Если удастся доказать, что диалектика есть лишь частный случай разнообразной закономерности явлений, то тем легче будет отмахнуться от неё в самых жгучих вопросах политики, тем легче будет оправдать и обосновать свой отказ от революции, от защиты интересов пролетариата.
Вопрос о всеобщности диалектики — не второстепенный, а принципиальный вопрос марксизма. Отказываться от всеобщности материалистической диалектики значит подкапываться под её научные основы, под её объективность и неизбежно скатываться к субъективному — идеалистическому её истолкованию.
Если диалектическое движение сознания не есть отражение диалектики движения в объективном материальном мире, если оно не имеет своего источника в объективном мире, то диалектика приобретает лишь идеалистическое значение как движение духа самого по себе. Так, ограничивая всеобщность материалистической диалектики, с.-д. теоретики протаскивают идеализм, с позиций которого гораздо легче притупить революционное остриё материалистической диалектики, обезвредив её в интересах буржуазии.
Центральным пунктом материалистической диалектики является учение о законе единства противоположностей и их борьбе. Вот почему весь огонь своей критики философии марксизма ревизионисты сосредоточивают на опровержении противоречивого характера развития.
Остановимся вначале на более открытой и ясной позиции M. Адлера по этому вопросу. Ограничив значение диалектики в марксизме методом, М. Адлер совершенно отбрасывает вопрос о принадлежности диалектических законов самой материальной действительности. Как изучение материальных свойств самой действительности, так и рассмотрение объективных противоречий и других законов развития этой действительности Адлер считает метафизикой, наивной, обывательской, а не научной постановкой вопроса. Он изрекает как общепризнанную истину, что представления современной науки о молекулярном и эфирном движении есть лишь средство мысли теоретически овладеть явлениями природы, но ничего объективного они не отражают.
Но может быть Адлер признаёт диалектику хотя бы как учение о законах нашего мышления? Но и этого нет у «левого» социал-демократа. Так он разбирает известное диалектическое положение, что даже простейшая форма движения материи — механическое движение — есть уже противоречие. Он несогласен с этим. Не говоря уже о том, что он рассматривает и в данном случае опять-таки только понятие движения, а не отражение в этом понятии действительного противоречивого движения, но и в самом понятии Адлер видит лишь кажущееся противоречие, которое легко может быть устранено. По Адлеру, необходимо и понятие времени и понятие пространства разделить на бесконечно малые величины, и тогда можно будет сказать, что движущееся тело находится каждый раз в каждой данной бесконечно малой точке пространства. Так легко посрамлённой кажется ему диалектика и как закон противоречивого развития объективного мира и как логика противоречий!
Интеллект Адлера не терпит противоречий. В самом действительном мире для Адлера этих противоречий совсем нет. В мышлении есть лишь кажущиеся противоречия и при малейшем усилии человеческого мышления проанализировать свои понятия эти противоречия рассеиваются как дым. Так легко разделывается с коренным вопросом марксистского мировоззрения «левый» социал-демократ Макс Адлер, падкий на революционные фразы в политике даже вплоть до лозунга социальной революции! Он и в политике исходит из того, что противоречия между пролетариатом и буржуазией лишь кажущиеся, возникшие лишь благодаря неправильной точке зрения, неправильности мышления, и потому проблему социальной революции надеется разрешить через «демократию».
Каутский значительно искуснее изощряется в борьбе против диалектики. Каутский знает, что Маркс и Энгельс говорят о диалектических законах природы, общества и мышления, потому и он говорит о диалектике органической, неорганической и общественной жизни, хотя принцип объективности диалектики в марксизме Каутским уже раньше был подмочен его борьбой против материализма.
Как же понимает Каутский центральный пункт материалистической диалектики? Суть диалектики он видит в разрешении вопроса о соотношении среды и организма, причём изменение этого соотношения с точки зрения марксизма будто бы укладывается в схему триады, исходным пунктом которой служит приспособление организма к среде. Каутский прямо возражает против энгельсовского, будто бы отличного от марксовского, представления о борьбе внутренних противоречий в каждом явлении как основном источнике всякого движения, развития, переходов. Каутский целиком отбрасывает марксистско-ленинское учение о самодвижении, навеянное по его мнению схоластикой Гегеля, который движение объяснял всегда только из одного фактора, а именно, духа, полагающего своё собственное отрицание. Всё это якобы схоластическое и идеалистическое учение о внутренних противоречиях Каутский заменяет якобы материалистическим и реальным процессом, приспособления организма, «я», к внешней среде.
При ближайшем рассмотрении эти откровения Каутского оказываются старенькой, затасканной уже буржуазными позитивистами (Спенсер и др.), на тысячи ладов повторённой всякими эмпириокритиками и эмпириомонистами, популяризированной в СССР т. Бухариным, всем известной теорией равновесия. Приспособленность организма в среде как исходный пункт движения и есть состояние равновесия между ними. Противоречия между средой и организмом есть нарушения этого равновесия. И, наконец, новое высшее приспособление того же организма к окружающей среде есть восстановление нарушенного равновесия на высшей основе.
И вот эту-то старенькую теорию равновесия, облачённую в диалектическую фразеологию — тезиса и антитезиса и синтеза или отрицания отрицания — Каутский называет диалектикой.
Антидиалектичность и механистичность этой теории равновесия уже ясна из предшествующих глав нашего учебника. Здесь мы считаем необходимым остановиться несколько на причинах привлекательности этой теории для буржуазии и её ярых защитников — вождей современной социал-демократии.
Сам Каутский совершенно ясно обнаруживает классовый смысл этой теории, называя процесс взаимоотношения организма и среды процессом приспособления организма к среде. Таким образом не борьба за революционную переделку окружающей среды как природной, так и общественной, а пассивное приспособление к ней, угодливое изменение организмом как животным, так и общественным его собственных свойств, органов, учреждений — логический и практический вывод из этой теории. Не революционное преодоление всех препятствий, стоящих на пути данного развития общественного организма, не борьба за овладение этой средой и её подчинение, а наоборот — полная отдача себя во власть этой среды, полное рабское подчинение ей — вот следствия практического осуществления этой теории.
Партия, руководствующаяся теорией приспособления, не может быть партией революционного пролетариата, партией социальной революции. Такая партия неспособна организовать пролетариат на штурм капитализма, но вполне пригодна, чтобы выполнять роль врача этого капитализма, чтобы отвлекать рабочих от борьбы против буржуазии, чтобы организовывать полное порабощение пролетариата этим капитализмом.
Все политические теории современного социал-фашизма, как-то: теория организованного капитализма, теория врастания капитализма в социализм через демократию, и, наконец, одна из новейших теорий — теория «меньшего зла», — все они своими методологическими корнями уходят в философскую теорию приспособления, которая по существу и является теоретическим обобщением ренегатской, предательской политики современной социал-демократии. Философия Каутского наиболее последовательно теоретически оформляет, возводит в принцип, вводит в мировоззрение приспособленческую суть этой партии. Вся суть её сводится к тому, чтобы в политике интересы пролетарские приспособить к буржуазным, в теории — революционный марксизм так обкарнать, так обрубить, так фальсифицировать, чтобы в этом извращённом виде поставить его на службу буржуазии.
Теория приспособления снимает вопрос о внутренних противоречиях. В приложении к обществу это означает отказ от классовой борьбы, от революционных задач пролетариата. Отрицание внутренних противоречий неизбежно приводит к притуплению всяких противоречий, к полной отмене их, поскольку теряется внутренний стимул к борьбе, вся железная необходимость её. По отношению к внешним противоречиям можно сманеврировать, к ним можно приспособиться, их можно изжить. Здесь методологические основы теории организованного капитализма, по которой внутренние противоречия переносятся на арену международных отношений, т. е. капитализм каждой страны становится внутренне организованным и борьба проявляется лишь во внешних отношениях между отдельными странами и государствами, и которая венчается социал-фашистскими теоретиками теорией ультраимпериализма, теорией единого мирового треста и всеобщей договорённости капиталистов. Этот вывод, до которого не дошёл Бухарин и все правые защитники теории организованного капитализма в Коминтерне, этот вывод методологически целиком увязывается с механистической теорией, отрицающей внутренние противоречия в каждом явлении и усматривающей источник движения данного явления, закон его развития в его отношениях со средой.