эксплоатации значительную роль играют отношении личной зависимости, непосредственные господство и подчинение, применение так называемого внеэкономического принуждения. Однако неправильно было бы думать, что феодальная эксплоатация не имела и своей экономической основы. Экономическую основу феодализма составляет мелкое единоличное производство крестьян и ремесленников при господстве класса феодалов, крупных землевладельцев — собственников земли. Для феодализма характерно натуральное хозяйство, т. е. условия хозяйствования в подавляющей части производятся в самом хозяйстве феодалов, а не получаются извне путём обмена. В соответствии с этим феодальная форма труда, как указывает Маркс, есть не что иное, как его естественная, натуральная форма, в которой труд непосредственно направлен на производство потребительных стоимостей, а отношения личной зависимости выражаются в натуральных повинностях и службах, которые несёт производительный класс — крестьянство по отношению к классу собственников — землевладельцев.
Разумеется этот натуральный характер феодального производства не следует понимать в том смысле, что в феодальном обществе совершенно отсутствовал обмен. В этом вопросе необходима решительная борьба на два фронта. Нужно бороться против механистической схемы Бюхера, согласно которой феодальное хозяйство изображается как некоторое замкнутое поместье («ойкос»), не знающее торговли и денежных отношений. Эта схема была воспринята у нас А. Богдановым и с его лёгкой руки получила распространение и среди марксистов. Но необходима также борьба с откровенно идеалистической теорией современных буржуазных историков — Допша, Макса Вебера, Петрушевского и др., которые стремятся увековечить существование товарно-капиталистических отношений и преувеличивают роль и значение торговли в феодальном хозяйстве.
Характер производственных отношений феодализма нельзя правильно понять вне отношений классов, специфических для феодального общества — класса крупных помещиков и зависимых от них, мелких земледельцев, крестьян. Эксплоатация крестьян помещиками находит своё выражение в различных формах земельной ренты: отработочная рента, рента продуктами, денежная рента. В то же время средневековой феодальной собственности на землю, по словам Маркса и Энгельса, «соответствовали в городах корпоративная собственность и феодальная организация ремесла». Формой этой феодальной организации был собственный труд ремесленников, объединённых в цехи, «при наличии мелкого капитала и труда используемых ими подмастерьев». Недостаточное общественное разделение труда приводило к более патриархальным отношениям между мастерами и подмастерьями. Неправильно было бы рассматривать средневекового подмастерья как современного пролетария: в лучшем случае мы имеем здесь предпролетариат. C другой стороны, неправильно идеализировать эти отношения, которые служили особой формой феодальной эксплоатации.
Буржуазные историки зачастую склонны рассматривать феодализм сквозь современные юридические очки и видеть в нём исключительно политическую или юридическую организацию. Они представляют дело таким образом, что феодальный крестьянин — в особенности в период раннего феодализма — является свободным и независимым собственником своего клочка земли. В их изображении собственность феодала лишь номинальная, и эти свободные крестьяне сами входят в добровольное юридическое соглашение с феодалом, отдавая ему часть своего труда в возмещение за «охрану» крестьянских земель, которую якобы несёт феодал, борясь с внешними врагами. Крепостное право с этой точки зрения изображается как случайный эпизод, имевший место не во всех странах, а лишь в России и Пруссии XVIII в. B то же время с экономической стороны феодальное хозяйство трактуется буржуазным историками в понятиях, заимствованных ими из буржуазной экономики как «натурально-хозяйственный» или «вотчинный» капитализм (см. работы Допша, Петрушевского и др.). Здесь мы имеем и увековечение капитализма и явную идеализацию средневековых феодальных порядков. K сожалению, к той же позиции склоняются иногда и историки-марксисты. Например .т Дубровский, о котором уже говорилось выше, полагает, что крестьянин имеет возможности накопления в ранний феодальный период и совершенно утрачивает эти возможности при крепостничестве.
Между тем правильная марксистская оценка феодализма важна для того, чтобы можно было правильно понять характер буржуазной революции, в частности — два возможных пути крестьянской буржуазной революции в России. Крепостничество нельзя рассматривать как особый способ производства, принципиально отличный от феодализма. Период крепостного права, — это период тех же феодальных отношений с господством в основном того же натурального хозяйства, характеризующийся даже некоторым упадком производительных сил, но лишь на иной ступени развития этих отношений. В наиболее яркой форме закрепощение крестьян и крепостнические отношения получают своё выражение в позднейший период развития феодализма, особенно в отдельных странах, как Россия или Германия. Но те же крепостнические отношения в несколько смягчённой форме были внутренне присущи всему феодальному способу производства. В этом смысле и Маркс и Ленин отождествляли феодальный и крепостной строй.
Ленин решительно возражал против взглядов наших буржуазных социологов на феодального крестьянина, как на самостоятельного земельного собственника. «Действительность‚ — писал Ленин, — не знает этой принадлежности земли земледельцу, отдельно и самостоятельно существующей… Это только одно из звеньев тогдашних производственных отношений, которые состояли в том, что земля разделена была между крупными землевладельцами, помещиками, что помещики наделяли крестьян этой землёй для того, чтобы эксплоатировать их, так что земля была как бы натуральной заработной платой: она давала крестьянину необходимые продукты, чтобы он мог производить прибавочный продукт на помещика; она являлась центром для несения крестьянами повинностей в пользу помещика»[110]. Точно так же отзывается о феодальных отношениях и Маркс. Одновременно он показывает, что возможность известного крестьянского накопления — как необходимая предпосылка будущей крестьянской буржуазной революции — не была исключена и при крепостничестве. Он объясняет эту возможность накопления отнюдь не «свободной собственностью» крестьянина в феодальный период, но неразвитостью производительных сил труда. «Хотя, — говорит Маркс, — непосредственный производитель не собственник, а лишь владелец, и весь его прибавочный труд действительно принадлежит земельному собственнику, всё же при этих условиях вообще может совершаться самостоятельное развитие имуществ и, даже относительно говоря, богатств у обязанных барщиной или крепостных… Так как данная форма прибавочного труда, барщинный труд, покоится на неразвитости всех общественных производительных сил труда, на примитивности самого способа труда, то барщинный труд необходимо отнимает у непосредственного производителя конечно несравненно меньшую долю всего труда, чем при развитых способах производства… Таким образом здесь имеется возможность известного экономического развития»[111].
Здесь Маркс выясняет предпосылки развития буржуазной революции, заложенные в феодальных аграрных отношениях. Он обосновывает экономически ту теорию двух возможных путей крестьянской буржуазной революции, которая в дальнейшем получила своё наиболее полное выражение у Ленина. Возможность известного крестьянского накопления в феодальном обществе позволяет аграрной революции не пойти обязательно по прусскому, «юнкерскому» пути развития, когда сохраняется вся масса помещичьего землевладения, которое постепенно превращается в капиталистическое землевладение. Оказывается возможным и другой, «американский», путь развития аграрной революции — образование из крестьян свободного фермерства путём радикального уничтожения помещичьего землевладения. Именно эту задачу выдвигал Ленин перед буржуазно-демократической революцией в России.
Изучение феодальных порядков имеет весьма важное значение не только для понимания процесса развития капитализма, но и для современной борьбы рабочего класса, для правильного понимания положения, создающегося в отсталых и колониальных странах, в Китае, Индии др. Здесь сохранившиеся формы феодального землевладения и феодальных отношений зачастую прекрасно уживаются с новейшими формами империалистической эксплоатации колоний и приспосабливаются к обслуживанию этих последних. Экономический и политический союз между местными феодалами и чужеземными империалистами становится основой, на которой продолжается или даже усиливается закабаление широких крестьянских масс. Борьба со всякого рода феодальными пережитками в колониях и поддержка на известной исторической ступени развития местного национального буржуазно-освободительного движения, при сохранении самостоятельной политики рабочего класса, требование проведения крестьянством аграрной революции является одной из важнейших тактических задач местных компартий.
В то же время они должны учитывать, что, придя к власти, местная буржуазия изменяет революцию и приходит к соглашению с местными феодалами и чужеземным империализмом (например гоминдан в Китае) и что поэтому полная ликвидация феодальных отношений возможна лишь в советских условиях. Пережитки феодальных отношений, часто в переплетении с остатками племенного быта, являются тем наследием царской России, с которым приходится вести упорную борьбу и советской власти, — например в среднеазиатских советских республиках.
3.2. Капиталистическая система хозяйства. Империализм
Капиталистическая формация представляет собой наиболее сложную по сравнению c предшествующими систему общественного хозяйства. Все противоречия