не является единым по своему социальному составу классом.
Ещё при феодализме вместе с развитием производительных сил начинается диференциация крестьянства. При капитализме эта диференциация принимает чрезвычайно широкие размеры. Некогда единое крестьянство при капитализме всё более и более распадается на противоположные полюсы. На одном полюсе образуется масса крестьянской бедноты и сельскохозяйственного пролетариата, а на другом — вырастает кулачество, или сельская буржуазия.
К сельской буржуазии относятся «самостоятельные хозяева, ведущие торговое земледелие во всех его разнообразных формах»[191], крупные фермеры, владельцы торгово-промышленных заведений на селе, хозяева торговых предприятий. Для разряда сельской буржуазии является специфически характерным соединение торгового земледелия, т. е. производства сельскохозяйственных продуктов для продажи на рынке, с промыслами, наём и эксплоатация сельскохозяйственных батраков и окружающего крестьянства. Ленин причисляет сельскую буржуазию к аграриям и называет их мелкими аграриями или «чумазыми лендлордами» в противоположность дворянству — «благородным лендлордам».
Расслоение крестьянства приводит к выделению на другом полюсе батраков, или сельского пролетариата. «Другой новый тип, — описывает Ленин процесс развития капитализма в России, — сельский пролетариат — класс наёмных рабочих с наделом. Сюда входит неимущее крестьянство, в том числе и совершенно безземельное, но типичнейшим представителем русского сельского пролетариата является батрак — подёнщик, чернорабочий, строительный или иной рабочий с наделом. Ничтожный размер хозяйства на клочке земли и притом хозяйства, находящегося в полном упадке (о чём особенно наглядно свидетельствует невозможность существовать без продажи рабочей силы („промыслы“ неимущего крестьянства)), в высшей степени низкий жизненный уровень, даже уступающий вероятно жизненному уровню рабочего без надела, — вот отличительные черты этого типа»[192]. Ленин относил к сельскому пролетариату «не менее половины всего числа крестьянских дворов»[193] в дореволюционной России.
Между сельской буржуазией и сельским пролетариатом, т. е. наёмными рабочими с наделом, промежуточную позицию занимает среднее крестьянство. Среднее крестьянство не эксплоатирует чужого труда, ведя отчасти натуральное, а по большей части простое товарное хозяйство, продавая некоторую долю продуктов своего труда на рынке. Но оно всё более диференцируется, выделяя на одном полюсе сельскую буржуазию, а на другом — бедноту и батраков. Поэтому, по мере того как развивается капитализм, и буржуазное общество вытесняет остатки феодализма и крепостных отношений, крестьянство перестаёт быть единым классом.
Крестьянство, указывал Ленин, продолжает быть единым классом постольку, «поскольку сохраняются ещё крепостные отношения». Так Ленин различал в России до революции четыре группы владения землёй. Первая группа — масса крестьянских хозяйств бедняков. На эту массу, имеющую ничтожные наделы земли, давила тяжесть помещичьих латифундий, и беднейшее крестьянство было поэтому заинтересовано в экспроприации помещичьей собственности. Вторая группа — среднее крестьянство. Эта группа владела средним количеством земли, допускающим ведение хозяйства без эксплоатации наёмного труда, но земельный надел их был также совершенно недостаточен. Третья группа — небольшое меньшинство крестьянской буржуазии, связанной с капиталистическим землевладением. И наконец, четвёртая — «крепостнические латифундии» помещиков. Сводя все эти формы земельных отношений в две больших группы, Ленин делал такой экономический итог: у 10 млн. дворов крестьянской бедноты и середняков до революции было 73 млн. десятин земли, а у 28 тыс. «благородных и чумазых лендлордов — 62 млн. десятин» (Ленин).
Наряду с мелкой буржуазией в деревне при капитализме существует и городская мелкая буржуазия, также переходящая из феодального строя, — кустари и ремесленники. В городе кустари и ремесленники также всё больше и больше диференцируются. Большая часть из них пролетаризируется, лишается средств производства и идёт в наёмные рабочие, а незначительная часть выбивается на положение капиталистического предпринимателя-эксплоататора.
Понятно, что крестьянская буржуазия ни в какой мере не склонна уничтожать существующий капиталистический способ производства. Кулачество заинтересовано в сохранении и развитии капитализма в деревне. C этой целью оно и ведёт борьбу с помещичьим землевладением. Для кулачества уничтожение остатков феодализма, крепостничества означает укрепление мощи капитализма. Дальше этого крестьянская буржуазия не идёт и итти не может.
Иное, противоречивое положение занимает в этом вопросе мелкая буржуазия. Процесс разложения мелкого производителя идёт путём тяжёлой борьбы. Мелкий производитель, питаясь иллюзиями своего карликового хозяйства, пытается отстоять своё индивидуальное хозяйство. Для этого он выносит и чрезвычайно удлинённый рабочий день, и голод и материальную нужду. Но гнёт капитализма сказывается и на мелком производителе. Капитализм по словам Маркса, отрицает «частную собственность, добываемую личным трудом»[194]. Капиталистическое государство своими налогами, поборами и т. д. усугубляет гнёт капиталистической системы. Поэтому мелкий производитель тоже пытается внести изменение в существующие капиталистические производственные отношения. Но мелкий производитель стремится изменить существующие отношения так, чтобы сохранилось его существование как мелкого товарного производителя. Мелкий буржуа стремится остановить историческое движение или даже повернуть колесо истории назад — к докапиталистическим отношениям. Поэтому-то его идеалы изменения существующих капиталистических производственных отношений являются утопическими и реакционными.
Сохраняя базу капитализма — товарное производство, мелкий буржуа стремится устранить лишь неизбежно разрушительные для него последствия развития капитализма. «Мелкие производители представляют из себя переходный класс», — говорит Ленин[195]. Как переходный класс мелкие производители враждебно настроены против крупной буржуазии, и в то же время они смыкаются с ней как собственники средств производства. Поэтому-то мелкая буржуазия не может играть роль передового бойца в борьбе с крупной буржуазией за преобразование существующего способа производства. Мелкие производители не могут играть руководящей роли в революции. Но мелкие производители (деревенская беднота и среднее крестьянство) могут под руководством пролетариата вести борьбу и с остатками феодализма и с буржуазией.
Хотя мелкое и среднее крестьянство прямо или косвенно испытывает на себе тяжесть капиталистической эксплоатации, но оно распылено и раздроблено самим способом производства. Очень часто эксплоатация крестьянства бывает опутана средневековыми формами (остатки крепостничества, отработки и т. д.), различными политическими и юридическими «привесками». Всё вместе взятое — распылённость мелкого производителя, остатки феодализма и т. д., очень часто мешает крестьянину видеть капиталистическую сущность эксплоатации. Поэтому его борьба направляется не на сущность капитализма, a только на отдельные проявления капиталистической системы.
Напротив, пролетариат объединённый машинной индустрией, сконцентрированный в промышленности, доходит до сознания, что эксплоатируют его не только отдельные капиталисты, но и весь класс буржуазии и капиталистическая система производства в целом. В своей борьбе пролетариат стремится уничтожить капитализм и тем самым устранить всякую эксплоатацию — в том числе и эксплоатацию капиталистической системой среднего и беднейшего крестьянства. Вот почему фабрично-заводский рабочий является «передовым представителем всего эксплоатируемого населения…»[196].
Крестьянин не может изменить существующего капиталистического способа производства потому, что «он сам одной ногой стоит на той именно почве, которую и нужно изменить»[197]. Очевидно, что изменить капиталистическое общество может только тот класс, который вполне порвал связь с собственностью на средства производства. И когда (предвидел это время Ленин) рабочий класс, порвавший связь с индивидуальной собственностью осознает свою историческую миссию и выступит как руководящая сила не только в пролетарской, но и в буржуазной демократической революции, «тогда и „трудовое“ крестьянство, поставленное в отсталые, худшие условия, увидит, „как это делается“, и примкнёт к своим товарищам…»[198].
Если крестьянство неспособно самостоятельно, без руководства пролетариата, выступить на борьбу с капитализмом, то точно так же неспособны провести эту борьбу ремесленники и кустари — представители городской мелкой буржуазии.
Кроме пролетариата, городской и сельской буржуазии, остатков крупных землевладельцев, крестьян и кустарей мы находим в капиталистическом обществе ещё особую группу лиц умственного труда — интеллигенцию.
Можно ли говорить об интеллигенции как об особом самостоятельном общественном классе? Такой взгляд, иногда высказываемый кое-кем из «марксистов», мы должны решительно отвергнуть. Интеллигенция не однородна по своей классовой принадлежности.
Инженеры, техники, агрономы, ветеринары, врачи и др. работают и в городской промышленности и в сельском хозяйстве, причём место в системе производства и классовая роль различных слоёв интеллигенции совершенно различны: например обслуживающий буржуазию адвокат или инженер и сельский учитель. Общими чертами самых различных групп интеллигенции являются выполняемый ими