Если же укрепилась буржуазно-демократическая республика, то классовые противоречия между пролетариатом и буржуазией выступают, так сказать, в чистом виде; они не осложняются борьбой с остатками феодальных классов и монархией. Поэтому при буржуазно-демократической республике пролетариат и его партия должны использовать буржуазное всеобщее избирательное право как одно из средств мобилизации трудящихся масс. Голосуя за коммунистическую партию, пролетариат показывает, что он уже осознал необходимость революционного свержения существующего буржуазного государства. Больше этого всеобщее избирательное право не может дать и не даёт пролетариату. Энгельс прямо говорит, что всеобщее избирательное право есть лишь «показатель зрелости рабочего класса. Дать больше оно не может и никогда не даст в теперешнем государстве»[203].
Между тем социал-фашисты, отрицающие диктатуру пролетариата, пытаются внушить рабочему классу, что последний, пользуясь всеобщим избирательным правом, может путём мирного «голосования» получить власть в свои руки. Поэтому, утверждают социал-фашисты, никакой насильственной революции не нужно. Марксизм-ленинизм уже на ранних ступенях своего развития опроверг оппортунистическое представление, будто бы пролетариат может изменить существующие отношения мирным путём. Практика подтвердила правильность марксистско-ленинской теории о необходимости и возможности только революционным путём сломить капитализм. Октябрьская революция в СССР — лучшее доказательство правильности марксистско-ленинской теории. С другой стороны, можно указать на так называемое «рабочее правительство» Макдональда в Англии. Это правительство по существу ничем не отличалось от любого буржуазного правительства, так как вся его государственная политика была направлена на защиту интересов капитала и на подавление пролетариата и колониальных народов. Поэтому капиталисты до поры до времени терпят так называемое рабочее или социал-фашистское правительство, охотно включают в состав буржуазных правительств социал-фашистов и используют их для проведения своей политики руками социал-фашистских и тому подобных «рабочих» министров. Но если бы «социалистическое» или «рабочее» правительство или отдельные социал-фашистские министры «рассудку вопреки», «наперекор стихии» попытались затронуть хоть один из существенных интересов капитала, то буржуазия немедленно прогнала бы такое правительство и таких министров.
Господство капиталистов в буржуазном государстве поддерживается не только парламентаризмом, но и столь вещественными средствами воздействия, как армия, полиция, тюрьмы, суды. Все эти организации находятся в руках господствующих классов или же чиновников, которые служат интересам буржуазии.
Свобода печати в буржуазном государстве является только свободой для буржуазии, т. е. для меньшинства. Для пролетариата, не имеющего своих типографий, газет, журналов, «свобода печати» в буржуазном государстве неосуществима. Мы не говорим уже о тех случаях, когда буржуазное государство (несмотря на так называемую «свободу печати») конфискует и запрещает коммунистическую печать (например в Германии, Америке и т. д.). Всё сказанное о свободе печати относится и к «свободе» собраний, фактически запрещённых и разгоняемых полицией.
Таким образом всеобщее избирательное право, парламентаризм, свобода печати, свобода собраний и т. д., т. е. все формы проявления буржуазной демократии, направлены к поддержанию господства буржуазии, т. е. ничтожного меньшинства. Отсюда ясно, что буржуазная демократия есть не что иное, как государственная форма диктатуры буржуазии.
Поэтому рабочий класс, который свергает капитализм, должен сломать, разбить старую государственную машину и заменить её новой, диктатуре буржуазии противопоставить диктатуру пролетариата.
Буржуазия, завоевав государственную власть, нуждалась в государственном аппарате для подавления и угнетения трудящихся масс. Старый феодальный государственный аппарат в основном был пригоден для этого. Буржуазия его лишь несколько видоизменила, приспособив к условиям собственного господства, но сохранила все его характерные черты как машины для угнетения эксплоатируемых масс. Пролетариат завоёвывает государственную власть для того, чтобы уничтожить всякую эксплоатацию человека человеком. Для этих целей старая государственная машина вовсе не приспособлена. Поэтому пролетариат, завоевав государственную власть, не может просто усовершенствовать старую государственную машину. Пролетариат должен сломать, разрушить‚ старую буржуазную государственную машину, а на её месте создать новую — пролетарское государство.
Поэтому Ленин и говорит, развивая далее учение Маркса и Энгельса, что все прежние революции усовершенствовали буржуазную государственную машину: «её надо разбить, сломать. Этот вывод есть главное, основное в учении марксизма о государстве».
«Революция должна состоять не в том, чтобы новый класс командовал, управлял при помощи старой государственной машины, а в том, чтобы он разбил эту машину и командовал, управлял при помощи новой машины»[204].
4.8. Вопрос об отношении к государству у социал-фашистов, анархистов, троцкистов, «левых» и правых оппортунистов
По вопросу об отношении к буржуазному государству марксизм-ленинизм издавна вёл борьбу против социал-демократического оппортунизма и против анархизма. Для социал-фашизма характерно суеверное почтение к буржуазному государству. Государство изображается как продукт классового сотрудничества, как некоторая внеклассовая самодовлеющая организация, стоящая выше классовой борьбы. Социал-фашист Кунов возвращается к гегелевскому учению о государстве как «разумном организме». Подобные же внеклассовые, идеалистические теории государства развивали в русской литературе Плеханов и Троцкий.
Социал-фашисты изображают дело таким образом, что пролетариат сможет путём мирного всеобщего голосования притти к управлению государством, подчинить себе старую буржуазную государственную машину и использовать её в своих интересах.
Социал-демократическая «теория» об использовании буржуазной государственной машины представляет собой явное искажение марксизма и отрицание основного положения, что буржуазное государство есть орудие угнетения одного класса другим. В то же время все социал-фашисты, начиная от Бернштейна, Каутского, Кунова и кончая ренегатом Троцким, отрицают диктатуру пролетариата, борются с ней и являются наиболее активными адвокатами интервенции против Советского союза.
Ленин в своей работе «Государство и революция» показал всю глубину извращения оппортунистами II Интернационала вопроса о государстве ещё в довоенный период. В специальной работе «Пролетарская революция и ренегат Каутский» Ленин показал, что Каутский в своём отречении от марксизма «далеко опередил Бернштейна». Каутскому понадобилось извратить, прямые и ясные указания Маркса таким образом, что, по его словам, Маркс якобы говорил о диктатуре пролетариата не как о «форме правления», а лишь как о «состоянии», которое будет иметь место тогда, когда пролетариат достигнет мирным путём политической власти в современном буржуазном государстве. Ленин вскрыл всю политическую и теоретическую путаницу этого разделения диктатуры пролетариата на «форму правления» и «состояние». Ленин показал, что все оппортунисты II Интернационала, в том числе и Каутский, систематически игнорировали и замалчивали указания Маркса о необходимости сломать, разбить буржуазную государственную машину. Каутский был уличён Лениным в прямом мошенничестве по этому вопросу.
В своей последней работе «Материалистическое понимание истории» Каутский пытается «вывернуться» из того неловкого положения, в какое он попал. Он стремится «доказать», что Маркс говорил о разрушении не буржуазного государства вообще, а только особой его формы, именно бюрократическо-милитаристской формы государства. Маркс «имел в виду не государство, — пишет Каутский‚ — а бюрократическо-милитаристскую машину, следовательно лишь особую форму государства, форму военно-бюрократической монархии»[205].
Каутский продолжает стоять на точке зрения отрыва формы государственной машины от её классового содержания. Политический смысл извращения Каутского таков: так как Маркс будто бы говорил о разрушении государственной машины только военно-бюрократического характера, то нельзя ломать государственную машину в буржуазно-демократических республиках.
Каутский извращает Маркса и здесь. Каутский подсовывает Марксу мысль, что «разрушить» нужно якобы только военно-милитаристическую форму государства. Между тем достаточно просмотреть последнюю главу «18 брюмера» (о которой пишет Маркс в письме к Кугельману), чтобы стало ясно, что Маркс говорит о разрушении буржуазной государственной машины вообще, буржуазного парламентаризма.
Маркс указывает, что «низвержение парламентской республики и заключает в себе зародыш триумфа пролетарской революции». Революция, по словам Маркса, делает своё дело основательно: «Сначала она создаёт парламентскую власть в её наиболее законченной форме, чтобы потом её низвергнуть. А затем, когда это достигнуто, та же участь постигает и исполнительную власть». «Все перевороты, — говорит Маркс, — совершенствовали эту машину, вместо того чтобы сломать её». Из хода рассуждений Маркса ясно, что дело идёт о разрушении буржуазной государственной машины вместе с её парламентаризмом и исполнительной властью, достигающей бюрократическо-милитаристической формы. И здесь социал-фашист Каутский не обошёлся без подтасовки!
Противоположный социал-оппортунизму и социал-фашизму характер носят взгляды анархистов. Анархисты выдвигают требование