уничтожения всякого государства, не признавая необходимости нового государства в переходный период, государства пролетарского. Различие между коммунистами и анархистами по вопросу о государстве сводится к следующему.
Анархисты говорят о взрыве государства, притом всякого государства. Коммунисты говорят о необходимости сломать, разбить старую буржуазную государственную машину. Коммунисты, в отличие от анархистов, считают, что полное уничтожение государства возможно, но только в результате уничтожения классов, в результате установления государства диктатуры пролетариата и построения социализма, постепенно приводящего к отмиранию государства. Анархисты не понимают значения этого реального, основного условия для уничтожения государства. Они требуют в своих теоретических работах взрыва государства «не сегодня — завтра». На деле же они нередко оказываются одной из опор буржуазного строя (анархисты в Испании).
Коммунисты, в отличие от анархистов, считают, что, завоевав политическую власть и разрушив старую буржуазную государственную машину, пролетариат должен создать новую государственную машину. Новая государственная машина необходима пролетариату для: а) подавления сопротивления эксплоататорских классов, б) для отражения нападения международной буржуазии на государство диктатуры пролетариата, в) для организации масс бедноты и среднего крестьянства под руководством пролетариата, г) для полного построения социализма, уничтожения классов и создания экономических предпосылок для полного отмирания государства.
Такова диалектика общественного процесса: для действительного уничтожения всякого государства нужно государство нового типа, диктатура пролетариата, нужно укрепление пролетарского государства, которое, создавая условия для уничтожения классов, тем самым подготовляет предпосылки к своему собственному отмиранию. Пролетарское государство есть орган подавления пролетариатом эксплоататорских классов. Но политика пролетарского государства ведёт к уничтожению всяких классов. Вместе с уничтожением классов, после того как создастся новая социалистическая дисциплина труда и исчезнет необходимость в защите пролетарского государства от внешних врагов, вместе с гигантским развитием производительных сил в коммунистическом обществе, после того как будет осуществлён принцип «каждому по потребностям», отомрёт и государство. Пролетарское государство отмирает в противоположность старой буржуазной государственной машине, которая должна быть разрушена, сломана пролетариатом и заменена новой в процессе пролетарской революции.
Анархисты не понимают этой диалектики общественного процесса, неясно себе представляют, чем заменить старую государственную машину. Отрицая государство революционной диктатуры пролетариата, анархисты под маской «ультрареволюционных» фраз протаскивают по существу реакционные идеи, обезоруживающие пролетариат. Отрицая роль и значение государства пролетарской диктатуры для уничтожения классов и построения социализма, анархисты обезоруживают пролетариат и объективно оказываются на стороне эксплоататорских классов.
Кроме того коммунисты требуют подготовки пролетариата к революции путём использования всех средств современного буржуазного государства (буржуазное избирательное право, буржуазные парламенты и т. д.). На ступени буржуазной революции они борются поэтому против остатков феодальной государственности, за демократическую республику, в которой процесс классовой борьбы обычно получает более широкое развитие. Анархисты не признают и отрицают всякую возможность использования буржуазного государства для борьбы рабочего класса.
Коммунисты борются одновременно и с социал-фашистами, стремящимися сохранить старый буржуазный госаппарат, и с анархистами, не понимающими значения и роли диктатуры пролетариата для построения социализма.
Характерно, что оппортунистические отклонения от генеральной линии партии неразрывно связаны с ошибочным пониманием вопроса о государстве.
Например т. Бухарин ещё в ранний период своей деятельности допускал анархистские ошибки в вопросе о государстве. В 1916 г., в статье, помещённой в журнале «Интернационал молодёжи», проводя различие между революционными социалистами и анархистами, т. Бухарин видел это различие только в том, что революционная социал-демократия хочет организовать новое общественное производство как централизованное и технически прогрессивное, в противоположность анархистам, стремящимся организовать децентрализованное и следовательно технически отсталое производство. Тов. Бухарин игнорировал тогда самое существенное различие между коммунистами и анархистами, именно различное отношение их к государству переходного периода. Кроме того в этой статье т. Бухарин подчёркивал свою «принципиальную враждебность к государству», всякому государству, т. е. говорил то же, что и анархисты; он защищал их теорию взрыва государства, в противоположность марксистско-ленинской теории слома буржуазного государства. Ленин писал по поводу этой бухаринской ошибки, что т. Бухарин не заметил главного отличия коммунистов от анархистов — по вопросу о государстве.
Такие же анархистские ошибки т. Бухарин делал и в другой своей статье о государстве, написанной в тот же период, но опубликованной уже в наши дни[206]. B своей рецензии на «Государство и революцию» Ленина т. Бухарин также явно не учитывал колоссальных экономических и политических задач, стоящих перед диктатурой пролетариата и требующих содействия со стороны пролетарского государства. То же повторилось в 1919 г. в специальной статье т. Бухарина «Теория пролетарской диктатуры»[207], в главе «Общая теория государства». И здесь у т. Бухарина нет ни слова о роли и значении государства переходного периода для подготовки отмирания государства вообще. Вопрос о диктатуре пролетариата не включался им как неразрывная часть в учение марксизма о государстве. Необходимость государства переходного периода, т. Бухарин обусловливал не внутренней необходимостью построения социализма, а наличием внешних враждебных сил, империалистических государств[208].
Тов. Бухарин «забыл» о роли пролетарского государства как организатора крестьянских масс под руководством пролетариата в системе советов. В дальнейшем эти ошибки т. Бухарина приняли всё более явно выраженный правооппортунистический характер. В его «Теории исторического материализма» государство он изображает механистически, как дополнительное условие равновесия между классами, как «охрану» классового общества. После победы над буржуазией пролетарское государство становится, по т. Бухарину, орудием «гражданского мира», сотрудничества классов. В докладе «Ленин как марксист» т. Бухарин говорил о «понижении государственной кривой» при диктатуре пролетариата.
Теория государства т. Бухарина неизбежно вела к разоружению пролетариата в борьбе с кулачеством, дополняя его теорию мирного врастания кулака в социализм. Так ранние анархистские ошибки т. Бухарина в вопросе о государстве теснейшим образом связывались с оппортунизмом в вопросе o коллективизации сельского хозяйства и о классовой борьбе в переходный период.
Троцкистское представление о государстве было проникнуто всецело идеализмом. Сущность теории государства у Троцкого сводится к тому, что государство может возникнуть и развиваться не как продукт непримиримой классовой борьбы, но как результат потребности в государственной самообороне от более сильных соседних государств. Не борьба классов определяет развитие государства, а само государство является самодовлеющей организацией, стоящей над обществом. Наиболее ясно эту точку зрения на российское государство, близкую к воззрениям Плеханова, Троцкий развил в книге «1905 год». Троцкий, подобно Плеханову, пытается найти объяснение общественного процесса развития России в условиях внешней, географической среды. «Географический уклон» является характерной особенностью внеклассовых теорий государства и у Плеханова и у Троцкого.
Наряду с географической средой определяющую роль в развитии самодержавия, по Троцкому, сыграли и другие внешние силы — международные отношения России с другими государствами. Более развитые общественные и государственные отношения Западной Европы «давили» на русскую общественную жизнь. «При слабом сравнительно развитии международной торговли решающую роль играли междугосударственные военные отношения. Социальное влияние Европы в первую очередь сказывалось через посредство военной техники»[209]. B процессе борьбы с более передовыми западноевропейскими странами и складывалось, по Троцкому, русское государство. «Чтобы удержаться против лучше вооружённых врагов, русское государство было вынуждено заводить у себя промышленность и технику»[210].
Но для промышленности и техники нужны средства. Эти средства государство брало не только с крестьян, но, оказывается, и с господствующих классов. «Просьбами и угрозами, увещаниями, насилиями оно отнимало деньги у купцов и монастырей. Крестьяне разбегались, купцы эмигрировали»[211]. «Самодержавное государство поглощало непропорционально большую долю прибавочного продукта», т. е. «жило за счёт формировавшихся привилегированных классов и тем задерживало их и без того медленное развитие»[212].
Таким образом, по Троцкому, получается, что государство есть некая внеклассовая сила государственной обороны от внешних нападений, которая одинаково обирает и