Слово «история» в древнейших источниках (месопотамских, древнеегипетских и др.) не употреблялось. Попытки выяснить реальные причины тех или иных событий тогда не предпринимались, поскольку люди были уверены, что все определяется богами. Главная задача «краеведа» того времени состояла в угадывании воли богов. В источниках между действительными событиями и «предзнаменованиями» не делалось существенных различий. Причинами исторических событий считались капризы небожителей.
В античные времена стала складываться история как наука. Главное внимание в трудах историков стало обращаться на выяснение земных причин тех или иных событий. «Отец» истории Геродот (485—425 гг. до н. э.) свою «Историю» начинает словами: «Геродот из Галикарнаса собрал и записал эти сведения, чтобы происшедшие события с течением времени не пришли в забвение и великие и удивления достойные деяния как эллинов, так и варваров не остались в безвестности, в особенности же то, почему они вели войны друг с другом. По словам сведущих среди персов людей, виновниками раздоров между эллинами и варварами были финикиняне... Что до меня, то я не берусь утверждать, случилось ли это именно так или как-нибудь иначе. В продолжении моего рассказа я опишу сходным образом как малые, так и великие людские города. Ведь много когда-то великих городов теперь стали малыми, а те, что в мое время были могущественными, прежде были ничтожными. А так как я знаю, что человеческое счастье изменчиво, то буду одинаково упоминать о судьбе тех и других»[7].
В работах Геродота и других античных историков можно найти много сведений и по истории тех или иных районов нашей страны, особенно Причерноморья, Средней Азии, Поволжья и даже Урала. Конечно, эти сведения неравнозначны. Одни из них получены из непосредственных наблюдений, другие — из рассказов. Причем сведения, например, Геродота большей частью довольно точны, хотя еще в древности их всячески критиковали. Так, известный ученый древности Страбон (64(63) г. до н. э. — 23(24) г. н. э.), создавший «Географию», содержащую много интересных сведений о Кавказе и Северном Причерноморье, писал о Геродоте: «Видя, что откровенные сочинители мифов пользуются уважением, эти историки решили сделать свои сочинения приятными, рассказывая, под видом истории то, что сами не видели и о чем никогда не слышали (или по крайней мере не от людей сведущих), имея в виду только одно — доставить удовольствие и удивить читателя. Легче, пожалуй, поверить Гесиоду и Гомеру с их сказаниями о героях, или трагикам... чем Ктезии, Геродоту, Гелланику и другим подобным». Гнев географа вызвало сообщение Геродота о том, что Каспийское море — замкнутый бассейн. «Каспийское море — представляет собой залив, простирающийся от (Северного) Океана к югу, вначале море довольно узкое, но расширяющееся по мере удаления в глубь материка»[8], — категорически утверждал Страбон.
Дискуссия эта говорит о том, что историк-краевед, используя свидетельства древних авторов, должен рассматривать их критически и сопоставлять как между собой, так и с современными данными.
На Руси краеведческие сведения фиксировались прежде всего в летописях. Наиболее древний из летописных сводов, дошедших до нас, — «Повесть временных лет». Изложение датированных событий начинается в ней с 860 г. Первоначальная редакция ее не сохранилась. До нас дошли Лаврентьевская (1116) и Ипатьевская (1118) редакции «Повести». Причем сами летописи, в которых сохранились эти редакции, были созданы в более позднее время. Лаврентьевская летопись содержит копию летописного свода 1305 г., сделанную в 1377 г. под руководством монаха Лаврентия по заданию суздальско-нижегородского князя Дмитрия Константиновича. При перечислении событий до 1282 г. в летописи используются копии других летописей, а с 1282 г. описываются события тверского княжества. Ипатьевская летопись также начинается с «Повести», вторая ее часть — события 1118—1199 гг. в Киевском княжестве, третья (до 1292) — галицко-волынские летописи. Название летопись получила по местонахождению ее в Ипатьевском монастыре (Кострома). «Повести временных лет» предшествовали Киевский Свод 1037 г., Киевско-Печерский 1073 г. и Новгородский 1079 г., которые не дошли до нас. На их основе возник «Начальный свод» и «Повесть временных лет».
В «Повести временных лет» рассказывается о расселении славянских племен. Вначале, по мнению летописца, славяне жили на Дунае, потом они расселились по Висле, Днепру, Волге. Автор указывает, какие племена говорили на славянском языке, а какие — на других языках: «Се бо токмо, словенски язык в Руси: Поляне, Древляне, Новгородци, Полочане, Дреговичи, Север, Бужане, зане седоша по Бугу, после де же Велыняне. А се суть инии языции, иже дань дают Руси: Чюдь, Меря, Весь, Мурома, Черемись, Мордва, Пермь, Печера, Ямь, Литва, Зимигола, Корсь, Норова, Либь. Си суть свои язык имуще от колена Афетова, иже живуть в странах полунощных»[9].
Летописец дает и описание быта и обычаев славян: «...живяху кождо с своим родом и на своих местах, владеюще кождо родом своим на своих местех» и т. п.
Конечно, не все в летописях можно воспринимать на веру, особенно оценки тех или иных племен и народов. У летописцев были свои симпатии и антипатии. Например, поляне — земляки летописца — были, по его мнению, самым хорошим племенем, а другие племена — хуже: «Древляне живаху звериньским образом, живуще скотьски: убиваху друг друга, ядяху вся нечисто; и браку у них не бываше, но умыкивалу у воды девиця...»[10]; «и Радимичи, и Вятичи, и Север один обычаи имяху, живяху в лесах, якоже и всякий зверь, ядуще все нечисто. И срамословье в них... Имяху же по две и по три жены»[11]. Таким образом, летописец дает яркие свидетельства сохранения черт родового строя у славянского племени.
В «Повести» имеются и сведения об археологических памятниках. Там пять раз упоминаются длинные валы, которые будто бы провел Кирило Кожемяко плугом, в который был запряжен дракон — Змий, для защиты Киева с юга от кочевников.
К концу XII в. относится «Слово о полку Игореве». В «Слове» содержится важный краеведческий материал. Например, там упоминаются русские города: Киев, Путивль, Новгород, Чернигов, Переяславль, Полоцк, Курск, Белгород, Тмутаракань. Исконно русскими автор считает реки Днепр, Донец, Немигу, Стугну, Рось и Сулу.
Русские для автора «Слова» — «Даждьбожьи внуки». Любопытно, что автор «Слова» не большой любитель трав и деревьев, но зато хорошо знает птиц и животных. Им перечислены 23 реки, но дано 54 вида птиц. Может быть, это связано и с задачами, которые он ставил перед «Словом».
Хорошо зная все крупнейшие русские города, автор умело пользуется своими знаниями психологии правящих в них князей.
В XII—XIV вв. почти в каждом княжеском центре велись летописные своды. В Киеве летописание велось в Печерском и Выдубецком монастырях; во Владимиро-Суздальской земле главными центрами летописания были Владимир, Суздаль, Ростов и Переяславль. Велись летописные записи и в других городах.
Монголо-татарское иго привело к временному упадку летописания, но в XIV—XV вв. начинается новый этап его развития. Крупнейшими центрами летописания стали Новгород, Псков, Тверь, Москва. В летописях детально описываются местные события — рождения и смерть князей, выборы посадников и тысяцких, военные походы, битвы и т. п.
Из памятников XVI в. любопытна «Казанская история», написанная около 1550 г. Автор приводит интересные сведения об истории Казани и народах Поволжья[12].
К концу XV—началу XVI в. относят «Сказание о человецех незнаемых в восточной стране», рассказывающее о девяти племенах «незнаемых» людей на востоке, «За Югорской землей», называемых «самоедью» или «самоядью», с интересными подробностями, иногда фантастического плана.
С середины XVI в. любопытные краеведческие сведения содержатся в донесениях служилых людей, посылаемых государством в Сибирь и в другие отдаленные места. Важные сведения по истории окраин России можно найти в ясачных книгах и «росписях». Данные этих книг были доступны лишь чинам высшей приказной администрации и использовались для составления всевозможных инструкций воеводам и другим начальникам.
Уже в XVI в. памятники археологии используются государством в дипломатии. В 1592 г. русские послы Г. Б. Васильчиков и С. Г. Звенигородский на переговорах о русско-датской границе в Коле ссылались на остатки новгородских укреплений на берегах Кольского залива — в Ваенге и Коле: «А в Варенге (Ваенге) Валит (в Новгородских летописях упоминаются два воеводы Валита) своими руками положил камень в вышину от земли есть и ныне больше косые сажени, а около него... городской оклад в 12 стен... И тот камень, что в Варенге, и посейчас словет Валитов камень, а что в Коле было — развалено»[13]. В 1603 г. датчанам была представлена новая грамота: «И лопская земля вся исстари к нашей отчине, к Новгородской земле, а взял ее войною... корельский державец Валит, тож Варент, а русское имя его Василей... на Мурманском море в его имя городище Валитово и иные признаки»[14].
В XVII в. на Урале землепроходцы заинтересовались чудскими памятниками, о которых до сих пор здесь рассказывают легенды; «Жили испокон веков на Урале старые люди, их чудью звали. Рылись под землей, железо варили. В темноте ютились... А лица у них на груди были. И вот стали замечать чуди, что белое дерево на их землю пришло... Слухи тревожные... Где белое дерево, там белый человек... И вот запрятались чуди в свои жилища-норы подземные... и заживо захоронили себя»[15]